Ангел возмездия

Капли дождя, подхватываемые ветром, залетали и на окна, барабанили порывами по стеклу, стекали вниз, и снова становилось тихо, пока новый порыв не кидал очередную порцию. В доме тепло, но ей захотелось послушать потрескивание огонька в печи. Особенно приятно его слушать в такую погоду и думать о чем-то хорошем.

Кэтвар вернулся через час, мокрый и разгоряченный, он спел свою песню здоровья, силы и ловкости, она знала, что он оттачивает свои упражнения в любую погоду.

— Пошли купаться, — весело предложил он. Марина замялась.

— Дождь же на улице и так сыро.

— А в воде дождик не идет, — засмеялся Кэтвар, — Хочешь проверить?

— Болтун, — возразила она, снимая с себя одежду. — Побежали.

Время бежало неумолимо, и забот Марине прибавилось. Кэтвар не помогал ей, он уже достроил баню и сейчас возился с подвалом или ледником, как его обычно называли в деревнях. В таких ямах-морозильниках держат все лето мясо не порченным, вымораживают подвалы зимой, приносят куски льда и они поддерживают холод даже в самые жаркие дни.

А Марина собирала грибы и ягоды. Начался ее сезон, и она трудилась так же, как он, без перерывов на перекур. В начале сентября он заговорил с ней о поездке в поселок — надо купить мешков десять картошки, огурцов, запастись еще мукой и сахаром, солью. Он понимал, что она не захочет остаться — страшно одной женщине в дикой тайге, да и ему будет неспокойно в дороге. Решили оставить сторожить дом одного Мурзика, а пса Шарика тоже взять с собой — увяжется за ними вдоль берега, потеряется и погибнет в тайге, не выжить ему без человека.

К вечеру приплыли в поселок, привязали лодку, зашли к старику-хранителю в дом, слушали с жадностью последние новости. Брат Марины совсем спился и опустился, искал ее, писал заявление в милицию, но искать ее не стали — горничная и он подтвердили, что уехала Марина добровольно, без принуждения, уехала, чтобы не видеть больше пьяной морды брата, который издевался над нею.

Они купили у старика все необходимое — себе на радость и ему в помощь деньгами, запаслись солью, сахаром, мукой в магазине и решили посидеть вечерок в ресторане, но ни одного платья не смогла найти Марина в своем доме — все пропил родной братец, все спустил за глоток водки-катанки. Но они не расстроились, купили бутылочку хорошего коньяка и посидели вечерком вместе со стариком, послушали радио, новости и удалились спать. А утром, как обычно на рассвете, отчалили, и не терпелось им обоим доплыть поскорее, встретиться с родным домом и ставшей тоже родной тайгой, которая кормила их своими плодами, мясом и рыбой в изобилии.

Мурзик очень соскучился один, все время терся о ноги, не отходя никуда, старался забраться на колени, мяукал, выпрашивая почесать за ухом. Шарик обошел все, убедился, что его метки в целости, обновил их и улегся возле крыльца.

Наступила пора собирать орехи. Кэтвар заранее приготовил «мясорубку» — своеобразное корыто, в котором вращался зубчатый толстый стержень, перемалывая шишки. В «мясорубку» входило до полкуля шишек одновременно, несколько поворотов — и засыпай заново, производительность ее отменная — успевай подносить. Орех били вместе — Кэтвар ударял колотом по стволу, прятался от летящих шишек под ним же, а Марина собирала их в мешок и относила на стан. Она уже была не той слабой девушкой, как раньше, свободно взваливала поклажу на плечо и относила без особого напряжения.

Шишки били три дня; решив, что хватит, принялись за обмолот. Марина крутила их в «мясорубке», Кэтвар откидывал все на брезент лопатой. Способ простой и эффективный — орех тяжелее, летит дальше, оставляя шелуху посередине. Из набитых шишек получилось полтора мешка чистого ореха.

Всё, все заготовки были завершены, и Марина с удовольствием оглядывала свои закрома: сусек с картофелем, полный столитровый бочонок черники, такой же с брусникой, черемухой, солеными огурцами и груздями, рыбой. Мешки с орехами и шишками, мукой, сахаром, короб вяленой рыбы и особая ее гордость — бутыль с самодельной настойкой из черники. Она с удовольствием потирала руки. Теперь Кэт станет больше времени проводить с ней, может, и в любви объяснится, считала она, хотя и так знала, что он ее любит, но не говорил же вслух об этом, а женщине это очень важно.

Забот у Марины действительно поубавилось, но свободного времени больше не стало. Кэтвар приобщал ее к искусству познания внутреннего мира, занималась она и физическими упражнениями, как ей казалось, для гимнастов. Но с внутренним миром ничего пока не получалась, не чувствовала она его, жаловалась Кэтвару, но он твердил одно и то же — занимайся, настанет время, почувствуешь, и в последний раз привел пример, который ее по-настоящему убедил. «Представь, что ты снова находишься с пьяной компанией своего братца. Позволишь ты им сейчас лапать себя»? «Ага, щас», — ответила она и засмеялась, засмеялся и он. «Значит, появилась в тебе уверенность, а ты твердишь, что ничего не чувствуешь. Занимайся!» Она и занималась, не отлынивая, хотела стать к нему ближе даже таким способом. А он в это время валил сосны, распиливал их на чурки, — заготавливал дрова на зиму. Иногда заставлял ее брать под мышки по небольшой чурке и бежать бегом до стана, улыбался, приговаривая, что нет лучше упражнений, которые с пользой не только для тела, но и хозяйства.

Дни становились короче и холоднее, температура ночью падала до минус десяти, днем воздух нагревался до плюс десяти, солнышко еще припекало в низинках без ветра, а по утрам на речке образовывались забереги — стоячая вода у берега замерзала, покрывая хрупким, прозрачным льдом небольшие участки, которые по утрам светились бликами и со временем исчезали, растапливаясь на солнце.

Кэт с Мариной по-прежнему принимали водные процедуры ежедневно, но уже не занимались в воде сексом и подолгу не плавали. Кэтвар утверждал, что простудой они заболеть не смогут. Во-первых, заразы нет, во-вторых, кедровый лес обладает определенной бактерицидностью и убивает вредоносные микросущества, то бишь микробы.

Наступил день, когда с неба посыпались редкие белые пушинки. Кружась, они падали на землю и исчезали, но за ними появлялись следующие и следующие, постепенно закрывая все белым покрывалом. Лес замер в тишине, по-своему приветствуя первых зимних вестников. Казалось, он вообще застыл от удивления и просил ветерок не тревожить его. Марина и Кэт вышли на крыльцо, ловили снежинки ладонями, а те садились на руки и исчезали, превращаясь в маленькие капельки. Замерзнув, вернулись обратно в дом, налили себе по кружке горячего чая с брусникой, отхлебывали его, думая о предстоящей долгой, холодной сибирской зиме. Сидя за столом, щелкали кедровые орешки и, может быть, улыбались внутренне своим мыслям, вспоминали стихи про зиму.

Рев медведя заставил их вздрогнуть и взглянуть в окно. Мишка разгребал кучку отшелушенных шишек, выискивал оставшиеся орехи и ворчал, видимо, оттого, что их было немного. Огромный самец еще не залег в берлогу, нагуливая последний жир, но наверняка уже подыскал себе место для лежки и решил напоследок полакомиться. Он чувствовал себя уверенно и пока не обращал внимания на жилье, выросшее на его территории, но Кэтвар понимал, что, покончив с орехами, он примется обследовать дом.