Ангел возмездия

Михась заметил, как четко выполнялись распоряжения Корнея. Дисциплина у него была, пожалуй, пожестче, чем в армии. Его главбух, а теперь уже главбух Михася, Зоя Федоровна Ипполитова, женщина в возрасте, что особенно понравилось Елене, сразу же что-то стала обсчитывать и к концу дня принесла примерный расход денежных средств на месяц. Сумма выглядела внушительной, но она считала ее вполне приемлемой — 4.200.000 рублей.

— Как только откроем счет в банке, господин Корнеев перечислит на наш счет пять миллионов рублей. Прошу вас, Николай Владимирович, исходить из этой суммы при подписывании документов, — доложила Ипполитова к своему новому шефу.

Когда Корнеев обратился к ней с просьбой поработать в новой фирме, она, честно сказать, не очень обрадовалась, но узнав, что ООО не купи-продай и даже не совсем обычная производственная фирма, а станет производить какие-то физические приборы, она успокоилась. Главбух сильнейшего класса, она всегда мечтала поработать в новых областях, а когда узнала, что руководитель — доктор наук, сразу же согласилась. Не зная его как руководителя, Зоя Федоровна решила взять над ним негласное шефство и уберечь от возможных финансовых ошибок, почему-то считая ученых добрыми и немного рассеянными людьми. Возможно, этот образ сложился у нее по старым советским фильмам, возможно, была и другая причина, которую назвать была не в силах и она сама. Предполагая увидеть человека своего возраста или старше, Ипполитова удивилась: Михась почти годился ей в сыновья, — и она прониклась к нему еще большим уважением, индифферентно отнеслась к его жене, но потом решила взять «материнское» шефство над обоими.

Корнеев выбрал ее не только потому, что знал очень давно, что она сильный бухгалтер, но еще и потому, что в вопросах финансово-хозяйственной деятельности Зоя Федоровна всегда отстаивала точку зрения законов и инструкций. Он мог быть спокоен за фирму — воровства, «крученых» проводок и финансовых ошибок не будет.

Завхоза Корней подбирал несколько по иному принципу, чтобы мог без мыла залезть в любое место, продать, образно говоря, несуществующее или ненужное покупателю, приобрести необходимое «даром». Ходячий отдел снабжения и сбыта — под такую мерку подходил Ивайловский Станислав Иванович, Стасик, который пролезал в «игольное ушко».

Этому было все равно, кто его шеф, лишь бы платили исправно и могли защитить от разъяренных клиентов, которых он сумел объехать на «кривой кобыле».

Работа пошла полным ходом, и Михась не касался практически ничего из хозяйственной области. Ипполитова и в основном Ивайловский занимались делами, Николай Владимирович разрабатывал схемы различных подслушивающих устройств. Но это он считал несложной работой и набросал до десятка схем, в зависимости от запросов. Отдохнув денек, он принялся за проектирование и создание аппарата определения живых существ, скрытых под железобетонными, кирпичными и другими «завалами». На бумаге получилось три аппарата, которые он намеревался собрать и опробовать, выбрав один, наилучший.

Основное время Михась потратил на теоретическое обоснование принципа работы «карманного лазера». Его основные узлы должны выдавать строго определенные параметры, каждый узел накидан схематично отдельно, оставалось собрать и проверить. Проверять и проверять. В отличие от известного, совершенно другой подход выбрал Николай Владимирович для создания прибора. Если в боевых лазерах использовалось в качестве источника энергии ядерное топливо, то в его устройстве — обыкновенное электричество. Луч лазера — это свет практически однотипных волн по длине и спектру, не имеющий семи составляющих, как привыкли изучать его по школьной программе. Световые волны вообще не использовались в его аппарате. Если образно провести по предмету невидимо тончайшую линию и сместить ядра атомов в стороны от этой линии, то предмет окажется словно разрезанным острейшей бритвой. Связи атомов и молекул разрушатся, предмет расколется на две половинки.

В раннем детстве Михась задавал совсем не детские вопросы: почему люди, живущие на другой стороне Земли, не падают и как они ходят там вверх ногами? Отец пытался объяснить мальчику суть земного притяжения, исходя из своих познаний и возраста сына. Он просто брал магнит, клал на него гвоздик и переворачивал — гвоздь не падал. Притяжение есть везде, объяснял отец, поэтому люди и не падают с Земли, есть оно и между предметами, молекулами, только очень маленькое, мизерное. Вот эти молекулярные связи и разрушал Михась, словно разрезая предмет на части.

Месяц пролетел незаметно и быстро. Как и рассчитывал Корней, Ивайловский справился со своей задачей, и вот Николай с Еленой отправились впервые на работу в свой офис.

Елена Михайловна по-хозяйски оккупировала приемную, прихватив с собой из дома кофеварку, чайник, чашки, блюдца, ложечки и т. д., но Ивайловский приятно удивил ее, выдав все это еще в нераспечатанных упаковках.

— Генерал должен иметь все, на то он и генерал, — пояснил он, и на недоуменный взгляд Елены добавил: — Генерал от слова генеральный, — и засмеялся.

С тех пор прилипла к Михасю эта кличка, если можно так выразиться, не звали его за глаза «доктор» или по-другому, называли уважительно «генерал» и команды исполняли быстро, четко и качественно.

Лена сразу же сварила крепкий кофе, положила немного сахара, — сладкий кофе Николай не любил, — и занесла ему в кабинет. Михась сидел, разглядывая какие-то чертежи, весь в клубах сигаретного дыма. Лена помахала руками, разгоняя дым в стороны, поставила чашечку на стол и тихонько вышла. Сразу же пригласила к себе Ивайловского.

— Вот что, Стас, сейчас я заходила к Николаю Владимировичу, сидит он весь в сигаретном дыму, копается в чертежах. Ты уж будь добр, пожалуйста, сооруди у него там что-то вроде вытяжки или еще чего. Сообразил? — прищурив глаза, спросила Елена.

— Сообразил, — весело ответил он. — Будет исполнено, мэм.

С этого времени приклеилась «мэм» и к Елене, даже Корней потом чаще всего называл ее за глаза Мэм. Но только Ивайловский решался называть ее Мэм прямо в лицо, выходило у него это естественно и неповторимо, и Лена не спорила.

Вытяжку он соорудил в вечернее время, да так быстро и ловко, что снова поразил Елену. Когда она на следующий день принесла утренний кофе, Михась снова коптил сигаретой, но дым уже не клубился вокруг него, а улетучивался и исчезал в потолке. Стас каким-то образом заменил или переделал одну из панелей потолка, и она высасывала весь дым. В кабинете Николая Владимировича Елена не разрешала курить никому, если он сам предлагал закурить кому-либо, она отчитывала потом этого сотрудника в приемной и постепенно приучила всех, что у него не курят. Сам Михась курил везде, часто и много, сотрудники привыкли и к этому, никогда не осуждая его за маленькие вольности. Весельчак Стас как-то сказал одному охраннику с сигаретой: «Что положено Юпитеру, не положено быку». Смысла тот не понял, но больше в неположенных местах не курил.

Первым отделом Михась интересовался меньше всего. Аппаратура извлечения конфиденциальной информации собиралась на высшем уровне, специалисты отдела не нуждались в опеке и автономно работали с опережением графика. Во второй отдел он заглядывал чаще, там заканчивали сборку трех приборов по его чертежам, и Николай Владимирович иногда лично замерял показатели выхода отдельных блоков аппаратуры.

Вскоре Михась назначил испытания приборов. Одного из сотрудников помещали в канализационный люк, в подвал одиноко стоящего нежилого здания, и производили замеры. Приборы ничего не показывали на расстоянии, превышающем 25 метров. Но и внутри этого небольшого отрезка их показания разнились между собой.

То, что аппаратура работала — уже считалось победой, но Николай Владимирович несколько охладил пыл коллег, задав много «почему». В приподнятом настроении они удалились обрабатывать полученную информацию. Молодой и перспективный кандидат наук Караваев, возглавлявший биофизический отдел, выслушал мнение каждого из своих подчиненных, прежде чем вынести на «суд Генерала» свои решения. Вечером, когда уже почти все сотрудники разошлись по домам, он докладывал Михасю результаты своих и коллективных размышлений.