Библия. Биография книги

Люди, лишённые понимания, видят лишь рассказы, одеяние; несколько более проницательные видят также и тело. Но истинные мудрецы, те, кто служат всевышнему Царю и стоят на горе Синай, постигают весь путь до самой души истинной Торы, которая есть основной принцип всего[430].

Каждый, кто просто читает Библию, понимая её буквально, «как книгу, содержащую рассказы и повествующую о повседневных делах», упускает самое важное. В буквальном смысле Торы нет ничего особенного: любой мог бы написать книгу и получше — даже язычники создавали более великие произведения[431].

Каббалисты сочетали свои мистические размышления о писании с бдениями, постами и постоянным самоанализом. Они должны были жить вместе, одним братством, усмиряя себялюбие и самомнение, ибо гнев входит в душу, словно злой дух, и разрушает её божественную гармонию. Невозможно постичь единство сфирот, пребывая в таком состоянии раздвоенности[432]. Дружеская любовь была основой экстаза, переживаемого каббалистами. В книге Зохар одним из признаков удачного толкования является крик радости, который вырывается у друзей толкователя, когда они слышат то, что воспринимается ими как божественная истина, или когда один экзегет целует другого перед тем, как подвести итог их мистическому путешествию.

Каббалисты считали, что Тора имеет изъяны, что она неполна и содержит относительную, а не абсолютную истину. Одни полагали, что в нашей Торе недостаёт целых двух книг, а в алфавите не хватает одной буквы, и потому весь наш язык ущербен. Другие развивали версию мифа о семи веках человека, каждый из которых длится семь тысяч лет и управляется одной из семи сфирот. Первый век пришёлся на правление Рахамим/Тиферет (Красоты и Сострадания). Все создания жили вместе в гармонии, и в их Торе не было ни слова о змее, Древе познания и смертности, потому что ничего этого не существовало. Но мы живём во второй век, век Дин, Сурового Суда, сфиры, которая отражает тёмную сторону Бога, и наша Тора повествует о постоянной борьбе между добром и злом, она содержит множество законов, суждений и запретов, а её повести зачастую полны насилия и жестокости. Но в третьем веке, под властью Хесед (Милосердия), Тора снова станет доброй и святой.

Каббала начиналась как крошечное эзотерическое движение, но впоследствии стала массовым направлением в иудаизме, и её мифология оказала влияние даже на тех, кто не имел мистического таланта. Переживая трагические моменты своей истории, евреи находили действующего Бога мистиков более сострадательным, нежели далёкий Бог философов, и постепенно проникались убеждением, что простой смысл Писания не удовлетворяет их и не может ничего прояснить без толкования унаследованного предания — каббалы.

Тем временем христиане Европы приходили к противоположному заключению. Учёный-францисканец Николай де Лира (1270– 1340) соединил старые методы толкования с новыми взглядами схоластиков. Он принимал учение о трёх «духовных смыслах» Библии, но сам придерживался буквального значения и исторического метода толкования. Он выучил древнееврейский язык, был знаком с работами Раши и великолепно знал философию Аристотеля. Его труд «Postillae» — буквальный комментарий ко всей Библии — стал общепринятым учебником.

В работах других богословов проявлялась возрастающая неудовлетворённость традиционным толкованием. Роджер Бэкон (1214–1392), английский монах-францисканец, выказывал своё раздражение теологией схоластов и призывал учёных изучать Библию на языках оригинала. Марсилий Падуанский (1275–1342) возмущался растущей властью господствующей Церкви и отрицал право Папы римского быть верховным хранителем Библии. С этих пор все реформаторы церкви будут связывать свою неприязнь к Папе, кардиналам и епископам с неприятием их притязаний на право быть судьями в вопросах экзегезы. Джон Уиклифф (1329–1384), учёный из Оксфорда, разгневанный продажностью Церкви, утверждал, что Библия должна быть переведена на народный язык, чтобы простой народ мог читать Слово Божье самостоятельно, не завися в этом от духовенства. «Христос говорит, что Евангелие должно проповедоваться по всему миру, — утверждал он, — Священное Писание есть книга народа, и все народы должны знать его»[433]. Уильям Тиндэйл (ок. 1494–1536), который перевёл Библию на английский язык, поднимал те же вопросы: должен ли авторитет Церкви быть выше авторитета Евангелия или Евангелие должно быть поставлено выше Церкви? К началу шестнадцатого века это недовольство вылилось в революционное движение, руководители которого призывали верующих полагаться только на Писание.

Глава VII

Sola Scriptura

В начале шестнадцатого столетия в Европе шёл сложный процесс, который навсегда изменил мировосприятие западного человека. Множество изобретений и новшеств появлялись одновременно во многих различных областях. Ни одно из них в то время не казалось важным и судьбоносным, но их общий эффект впоследствии оказалось решающим. Испанцы и португальцы открыли новые земли, астрономы исследовали небеса, новые технические возможности давали европейцам большую власть над природой, чем когда-либо прежде. Практический, научный дух мало-помалу начинал разрушать средневековую восприимчивость. Несколько катастроф подряд вселили в души людей чувство беспомощности и тревоги. В течение четырнадцатого и пятнадцатого веков Чёрная смерть унесла треть населения Европы; в 1453 г. Оттоманская империя завоевала христианскую Византию; скандалы, связанные с авиньонским пленением Пап и Великой Схизмой, когда сразу три понтифика претендовали на престол святого Петра, оттолкнули многих от господствующей Церкви. Вскоре люди сочтут, что невозможно оставаться религиозными в старом понимании, и это неизбежно отразится на том, как они читают Библию.

На Западе зарождалась цивилизация, подобной которой не было за всю мировую историю, но на пороге этой новой эры многие испытали желание вернуться ad fontes, «к истокам» своей культуры, к классическому миру Греции и Рима, а также к раннему христианству. Философы и гуманисты эпохи Возрождения критично относились к средневековой религиозности, в особенности к схоластическому богословию, которое они находили слишком сухим и абстрактным, и хотели вернуться назад, к Библии и к учению отцов церкви[434]. Христианство, считали они, должно быть переживанием каждого человека, а не набором доктрин. Гуманисты также впитали и научный дух эпохи и начали изучать библейский текст более объективно. Ренессанс обычно помнят за то, что он заново открыл язычество классической Греции и Рима, но его также отличал значительный интерес к Библии, обусловленный отчасти увлечением древнегреческим языком. Гуманисты начали читать Павла, как и Гомера, на языке оригинала, и этот опыт оказался потрясающим.

В Средние века лишь немногие люди Западной Европы знали греческий язык, но в пятнадцатом веке, во время войны с Оттоманской империей, ситуация изменилась, когда в Европу хлынул поток беженцев из Византии, которые нередко становились учителями. В 1519 г. голландский гуманист Дезидерий Эразм (Эразм Роттердамский) (1466–1536) опубликовал греческий текст Нового Завета, переведённый им самим на изысканную цицероновскую латынь, заметно отличавшуюся от языка Вульгаты. Гуманисты превыше всего ценили стиль и риторику. Они также были обеспокоены ошибками, накопившимися в тексте за несколько столетий, и хотели освободить Библию от посторонних добавлений и от багажа прошлого.

Огромное значение имел тот факт, что изобретение печатного пресса позволило Эразму опубликовать свой перевод. Любой, кто знал греческий, теперь мог немедленно прочитать Евангелие в оригинале. Другие учёные могли скорее, чем когда-либо прежде, ознакомиться с переводом и предложить свои поправки. Эразм воспользовался их предложениями, и вышло ещё несколько изданий его перевода Нового Завета. На него в значительной мере повлиял итальянский гуманист Лоренцо Валла (1405–1457), который составил антологию важнейших отрывков Нового Завета, приводимых в качестве доказательства доктрины Церкви. При этом он поместил текст Вульгаты параллельно с оригинальным греческим текстом, указывая, что эти тексты не всегда «доказывают» то, что они должны доказывать, так как перевод Вульгаты весьма неточен. «Collatio» (Примечания) Валлы вышли только в рукописи; Эразм же напечатал их, и книга немедленно получила гораздо более широкую аудиторию.

430

Ibid., p. 122.

431

Zohar, III. 152а in Scholem, Zohar, The Book of Splendour, p. 121.

432

Zohar, II. 182a.

433

A. Hudson, Selections from English Wycliffite Writings, Cambridge, 1978, pp. 67-68.

434

Jerry S. Bentley, The Humanists and Holy writ; New Testament Scholarship in Renaissance, Princeton, 1983; Debora Kuller Shuger, The Renaissance Bible, Scholarship, Sacrifice, Subjectivity, Berkeley, Los Angeles and London, 2004; Jaroslav Pelikan, Whose Bible Is It? A History of Through the Ages, New York, 2005, pp. 112-128; William J. Bouwsma, «The Spirituality of Renaissance Humanism», in Jill Raitt (ed.) with Berard McGi