Страница 5 из 23
Вы слишком молоды.
Давайте меня не обсуждать это неинтересно.
Боюсь, что вы правы.
?..
Спите.
Вдевятнадцатом веке о вас бы написали, что вы ведете себя нарочито нелюбезно.
Но рыдать, однако, вы перестали, Саша. Исейчас уснете.
Нет, не усну, пока вы не объясните мне про ваши странные случайности. Я, кстати, вас видела…
Где?
Вмонастыре.
Да, я там гостил.
Но вы были одеты, как монах, а сейчас на вас даже крестика нет!..
Крестика! Нет, увольте. Вы знаете, что такое крест?
Крест это символ христианской веры, это…
Крест это орудие пытки и убийства. Азолотой крестик на шее чем он лучше
золотого топорика, золотой гильотины или золотой гранаты это пошлое язычество, это позор! Крестика на мне быть не может… Скорее, я на крестике…
Сознание Павла озарилось немыслимо яркой памятью, отбросившей его в то
бесконечно далекое прошлое, когда такой же безумный ливень, как этот, шквалом
обрушился на окрестности Рима.
Машина неслась по шоссе, а он все дальше и дальше уходил в глубь своих
воспоминаний.
Так вы что, Павел Ильич, не христианин? словно издалека услышал он Сашин
вопрос.
Я Вечный Жид!
Не поняла… Вы еврей? Почему вечный?
Я еврей-долгожитель!
*
В тот год в Риме было раннее и страшно жаркое лето. Засуха. Вся страна
чувствовала, что иссохшая земля не даст урожая. Плавясь в этом пекле и
предчувствуя надвигающийся голод, люди зверели. Иказнили этим летом тоже
зверски, словно надеясь, что каждый распятый на придорожном кресте это жертва
богам, от которых так ждали дождя.
И он пришел, этот дождь, какого не помнили даже самые древние старики. Ветер
вырывал из земли деревья, корни которых подмывали бурлящие потоки жидкой грязи.
На обочине большой, вчера еще пыльной дороги на самом подъезде к Риму стояли
два креста с казненными. Стражи не было, солдаты с суеверным ужасом умчались, услышав приближение небывалой бури. Один из крестов рухнул сразу, при первых же
порывах шквального ветра, и собственной тяжестью раздавил привязанного к нему
человека. Второй же крест, накренясь, зацепился своей вкопанной частью за корни
стоящей рядом оливы, и, перевернувшись тыльной стороной, медленно опустился на
землю.
Привязанный к нему человек был почти без сознания это был Павел Ильич или
Саул, как звали его от рождения. Бешеные струи дождя постепенно возвращали его
в реальность этого мира. Нахлынувший поток был недостаточно силен, чтобы унести
крест в бурлящей струе, но рывками, скрежеща о камни, он протащил его десятка
три локтей. Этого оказалось достаточно, чтобы разодрать державшие казненного
веревки на тыльной стороне креста. Невероятная вспышка молнии озарила землю, когда Саул сполз с креста и поднялся на колени. Молния наповал сразила трех
солдат, бежавших в укрытие городских стен с места казни. Гром прогрохотал так, что рев стихии после него казался слабым шелестом, чуть ли не тишиной.
Саул встал, шатаясь. Вся его одежда состояла из узкой набедренной повязки
самого грубого полотна. Шатаясь из стороны в сторону от слабости и ветра, он
побрел сквозь ревущий ливень к первому кресту. Схватив острый камень, он
остервенело рубил веревки, держащие руки и ноги его товарища. Справившись с
этим, он из последних сил вытащил из-под бревен безжизненное тело и, содрогаясь
от рыданий, повалился на раскисшую мокрую землю: Симон, Боже мой, Симон! Нет
мне оправдания! Нет! Мною был обещан тебе престол, а получил ты крест!9
*
Больше часа машина неслась по пустынному шоссе, так и не встретив и не
обогнав никого по пути. Путники молчали. Наконец впереди замаячил мигающий
светофор возле маленького кирпичного домика поста ГАИ. Сорокалетний усатый
старшина и сержант, лет на пятнадцать его моложе, пили чай и смотрели программу
Взгляд9 по маленькому черно-белому телевизору с неотлаженной комнатной
антенной. Завидев вдали свет фар, старшина вздохнул: Моя очередь, что ли?
Надев плащ, он вышел на освещенное крыльцо и поднял жезл.
BMW”, моргнув поворотником, остановилась на противоположной стороне. Павел
Ильич опустил стекло, но старшина даже не подумал приближаться.
Документы в порядке? спросил милиционер, перекрикивая дождь.
Павел Ильич высунул из окна техпаспорт. На лице старшины отобразилось полное
удовлетворение.
Будьте очень осторожны скользко!
Павел Ильич приветственно поднял ладонь. Затем электрический стеклоподъемник
вновь отгородил путников от внешнего мира, и они продолжили путь.
Когда старшина вернулся в домик, его встретил недоуменный взгляд товарища: Семеныч! Ачего ты не посмотрел-то, вдруг что не так?
Язабыл тебе преподать еще один производственный секрет нашего времени, Сережа, грустно ответствовал усатый. Когда ты тормозишь семьсот тридцать пятую
BMW”, то перед тем, как выполнить должностную инструкцию, ты должен, просто
обязан подумать, так ли уж нужна благодарность от начальства твоей… вдове, и
он начал ковыряться с антенной телевизора, пытаясь устранить рябь на экране.
А машина мчалась дальше по мокрому шоссе в потоке дождя.
Саша очнулась от прострации.
Знаете, Павел Ильич, мне кажется, вы специально придаете себе какую-то
таинственность. Вам это нравится, что ли? Это я о нашем разговоре, ну, насчет
креста, я действительно над этим никогда не задумывалась. Да и вообще мысль
очень интересная. Только при чем тут Вечный Жид? Что вы думаете, я евреев за
свою жизнь не видала? Да я спецшколу закончила! Уменя половина учителей евреи
были и пол-класса по Америкам да Израилям разъехались. Один мальчик спился уже
в Тель-Авиве. Он там на какой-то площади центральной возле фонтана лежит его
туристам показывают… Ав девятом классе его самая красивая в классе девочка
любила. Она теперь фотомоделью стала, за банкира замуж вышла, и они с мужем уже
второй год подряд в Израиль отдыхать ездят. Ходит с мужем на Костю смотреть к
этому фонтану… Кормят его там… Слушайте, чего я все это несу, а?
Саша! Откиньтесь! Поспите… Вы так хорошо молчали.
Да, я откинусь, засну, а вы такой старенький, за рулем сами задремлете, и мы
с вами того, на тот свет, а?
Исключено. Будьте спокойны, спите.
Нет! Яуж лучше буду с вами общаться. Мы с вами про случайность говорили…
Павел Ильич внезапно резко затормозил, захрустела система ABS”
антиблокировка тормозов, Саша вцепилась руками в торпеду9, чтобы не вылететь
в лобовое стекло. Павел Ильич поспешно выскочил наружу и, лишь пристально
оглядевшись по сторонам, вернулся на место.
Все в порядке, проскочила идиотка! он вздохнул и вытер ладонью лоб, мокрый
то ли от дождя, то ли от пота.
Что это было? губы у Саши тряслись.
Да кошка! Кошка под колеса бросилась, чуть не сбили! Павел Ильич стронул
машину.
Павел Ильич!
Что, Саша?
Так я хотела спросить.
Саша, милая, если вы считаете, что, дергая меня каждую минуту, вы
способствуете безопасности нашего движения, то это не так. Поверьте мне: вам
будет равно неинтересно со мной, если я вам буду врать, чего я терпеть не могу, и если я буду говорить правду, в которую вы все равно не поверите…
Саша минутку подумала, затем огорошила его вопросом: Вы знали, что вас не убьют?
Да!
Ачто они сами погибнут?
Нет!
Ачто, по-вашему, должно было случиться?
Он пожал плечами.
Ачто могло случиться?
Все что угодно.
Чудо?
Чудес не бывает.
Ачто бывает?
Случайность.
Ас вами вообще ничего не может случиться?
Почему? Яже человек, как все.
То есть вы можете болеть?
Конечно.
Ивас можно ранить, все эти шрамы на вас это вас пытались убить?