Страница 13 из 23
Нет, синьор Никколо, это ваш будущий ученик.
Но, синьор Паоло, я не работаю с учениками уже много лет, у меня нет времени
на это.
Яговорю лишь об одном ученике, и он не отнимет у вас много времени, у него
прекрасный глаз и редкая рука. Яне часто ошибаюсь, синьор Никколо, а с этим
мальчиком я уж точно не ошибусь. То время, что он займет у вас сегодня, окупится завтра.
Да, но…
Художник не успел ничего сказать, а Павел уже снял с безымянного пальца
левой руки массивное древнее кольцо с несколькими яркими камнями и протянул его
собеседнику.
Вот вам плата за первые три года обучения. Это кольцо носил Ирод Великий, оно было украдено рабом и продано в конце концов мне… Павел запнулся. Ну, то
есть, моему предку. Это нельзя ни проверить, ни доказать, но, полагаю, у вас
нет оснований не верить мне. Впрочем, это не важно: камни на нем стоят довольно
и безо всей этой истории.
Синьор Никколо в восхищении рассматривал кольцо.
Этого хватит не только на три года обучения мальчика, но и на то, чтобы
купить все картины, которые есть в моем доме.
Спасибо, синьор Никколо, но это излишне. Мне нужны только две.
Какие же?
Они еще не нарисованы. Их нарисует Пьетро, когда вы сделаете из него
художника. Темы он выберет сам. Но это еще нескоро. Апока я оставляю его вам.
Сам же буду заходить сюда и читать с ним Библию.
Агде он живет, синьор Паоло?
Павел подтолкнул мальчика к его будущему учителю: Увас, синьор Никколо. Ведь вы живете один, супруга ваша скончалась, не
оставив вам потомства, а Пьетро, наверное, все умеет делать по дому, а чего не
умеет, тому научится. До свидания, синьор Никколо. До свидания, Пьетро. Мы еще
увидимся. Не забывай своего дядю, сходи к нему сегодня же, чтобы он не
волновался за тебя.
Синьор Паоло! срывающимся голосом вскрикнул мальчик вослед уходящему Павлу.
Тот обернулся.
Синьор Паоло! Яуже знаю, какую одну картину я напишу для вас.
Павел вопросительно поднял брови.
Это будет ваш портрет, синьор Паоло, я очень хорошо его напишу, я уже вижу
его. Только подскажите мне, о чем написать вторую картину, я хочу начать
обдумывать ее уже сейчас.
Учись, мой мальчик, учись! Апотом ты напишешь мне картину о том, как страшно
оборачиваться назад. Пока же забудь, что я хвалил тебя, учись растирать краски
и натягивать холст. Мы скоро увидимся. Асейчас прощайте.
И Павел вышел, плотно затворив за собой дверь.
*
Телевизор погас, и Павел Ильич поднялся со стула, чтобы пойти на кухню и
поставить чайник.
Это тоже совпадение, случайность? Саша глядела на него безумными глазами.
Что именно? обернулся Павел Ильич.
Это же ваш портрет!
Павел Ильич пожал плечами.
Саша тщетно пыталась собраться с мыслями.
Павел Ильич, я, по-моему, совсем съехала с катушек, но я вам сейчас тоже
кое-что расскажу. Вы ничего не объясняйте и, ради Бога, не принимайте это
как-то на свой счет, то есть… ну, в общем, я расскажу, а вы как хотите, так и
воспринимайте, можете хоть в психушку меня свезти. Вобщем так. Явас узнала!
Явас всю жизнь видела во сне. Почти в одном и том же.
Павел Ильич взял стул и сел напротив Саши. На лице его появилось даже некое
подобие заинтересованности.
Вобщем так, лихорадочно частила Саша, мне снится, будто я негритянка, ну, то
есть черная совсем, она подняла глаза на Павла Ильича и, к своему удивлению, увидела, что он смотрит с напряженным интересом, прямо-таки впился в нее
глазами. Ни сарказма, ни иронии не нашла она в его тяжелом сверлящем взгляде.
Так вот! Яабсолютно черная и вся в косичках, маленьких таких и тоже черных, абсолютно голая, то есть вообще без ничего, купаюсь в каком-то ужасно холодном
источнике вроде горной речки. Авы сидите на берегу возле костра и шалаша такой
же прямо, как сейчас, только в плаще и сандалиях, и жарите на костре рыбину
какую-то. Ая очень хочу к вам выйти и хочу, чтобы вы меня такую, то есть голую, увидели, потому что я кажусь себе очень красивой, но, с другой стороны, мне
очень неудобно, кажется, что я такая черная, то есть не белая, как вы, и я не
знаю, а вдруг вам не нравится, что у меня все черное: и ноги, и руки, и эти…
бюст, то есть, и лицо. Ия тихо так к вам из этой речки маленькой подбираюсь и
специально не надеваю эту тряпку свою, что на берегу лежит, хитон как бы такой.
Ивдруг вы поворачиваетесь и называете меня по имени не тому, что сейчас, а по
тому, что во сне. Вы встаете, поворачиваетесь и говорите мне…
Павел Ильич энергично поднялся с места, и оба произнесли одновременно, почти
хором:
Эвриала!
*
Эвриала! Павел, обернувшись, уперся взглядом в самое совершенное и
прекрасное тело, которое только мог себе представить. Он был в полном
замешательстве и не знал, как себя вести. Тимофей крепко спал в шалаше после
тяжелого перехода. Юноша не нашел в себе сил даже поужинать, но не в этом дело.
Да, ему очень нравилась эта девушка, но он гнал от себя все плотские мысли, уже
давно назначив себя стариком. Павел замер и так и не вышел бы из оцепенения, если бы девушка не зарыдала. Она схватила свой хитон и, причитая, стала
напяливать его на себя:
Явсе понимаю, я черная и не нравлюсь тебе, ты жалеешь меня, как свою рабу.
О! Почему я родилась черным уродом?!
Павел прямо-таки сгреб девушку в охапку.
Замолчи же, глупая! Будь моя воля, я только и делал бы, что любовался твоим
черным лицом и черным телом. Ты совершенна, Эвриала!
Ты же господин! Твоя воля есть на все, я твоя раба, и ты любовался бы
столько, сколько хотел. Ая у тебя уже два года, и ты никогда…
Но я же старый человек…
Ятебя люблю, я ни одного мужчину не подпустила к себе, потому что люблю
своего хозяина. Акогда у хозяина нет жены, которая может воспротивиться и
помешать ему, то почему ему не спать со своей рабой? Разве Христос не велел
любить?
Да, но он не вполне это имел в виду… успел проговорить Павел. Прекрасная
негритянка, не дослушав, потянула его в высокую траву.
Когда над долиной взошла полная луна, они пробудились ото сна и сели у
костра. Рыба слегка подгорела, но вино было терпким и прекрасным.
Эвриала! внезапно нарушил тишину Павел. Откуда у тебя такое имя?
Хозяин моей матери, в доме которого родилась я, и мои сестры, и Тимофей, очень любил все греческое. Он прозвал меня и двух моих сестер за эти косички, которые ему напоминали змей, Горгонами, имена дал по старшинству, помните, как
в сказании о Персее и Андромеде, Медуза, Эвриала и Стейно. Тимофея он тоже
вначале звал Ясоном, но потом почему-то переименовал.
Утебя прекрасное, хотя и странное имя.
Теперь ты тоже любишь меня?! Эвриала отпила из глиняной чаши вина и, обвив
Павла сильными горячими руками, положила голову ему на колени.
Павел улыбнулся, задумчиво перебирая пальцами тоненькие косички-змейки на ее
голове…
*
Почему вы молчите?
Не хотите чего-нибудь съесть? вместо ответа проговорил Павел Ильич. Он опять
подошел к балконной двери и уставился на заходящее солнце.
Дома, я думаю, ничего нет, а магазины уже все закрыты… Больше вы ничего не
хотите сказать?
Сейчас схожу к ларькам у метро, а потом поговорим. Япошел.
Павлу Ильичу удалось купить китайскую лапшу быстрого приготовления, несколько пачек печенья, чай в пакетиках, две бутылки молдавского Каберне9 и
пачку американской мацы вместо хлеба. Вкиоске ее украшала трогательная
этикетка: Хлебцы диетические Маца Еврейская9”.
Павел Ильич нашел на кухне необходимую посуду, электрический чайник и
немного сахара. Кдивану, где лежала, вперив взор в потолок, Саша, он пододвинул