Страница 84 из 116
Путь к Черкасску флотилия Гордона проделала за три недели. Короткие стоянки делались у городков Костенек, Урыв и Коротояк. В последнем генералу показали огромные запасы сухарей, муки и круп, заготовленные для войск. Гордоновская флотилия, миновав устье реки Тихой Сосны, сделала стоянку Дивногорского монастыря, обнесённого рвом и деревянной стеной с несколькими железными пушками и мушкетами на случай нападения крымских татар. Один из царских певчих, плывшим на судах, записал в своей «Тетради»:
«Дивногорский монастырь зело прекрасен, стоит на берегу Дона-реки с правой стороны меж гор, а в нём две церкви деревянные, третья в горе каменная, тут же и великие пещеры; архимандрит Амвросий да сорок братий».
Патрик Гордон сошёл на берег и нанёс визит вежливости архимандриту Амвросию. Монастырская братия встретила генерала очень любезно. Ему показали церковь, высеченную в горе из белого камня. Выше её на горе находились развалины древнего христианского монастыря, построенного, по преданию, византийским императором Андроником.
Шотландец остался доволен и приёмом, оказанным ему в Дивногорском монастыре его архимандритом Амвросием, и полученными впечатлениями. В «Дневнике» он записал: «После краткого молебна в этой церкви мы пошли обратно, но по приглашению настоятеля зашли к нему в келью, где были угощены пивом. Я дал ему дукат (золотой червонец) за его труд и затем вернулся на суда. Церковь, устроенная в скале, и меловые горы, которые издали кажутся как бы статуями, представляют очень интересное зрелище».
На прощание архимандрит Амвросий напутственно сказал гостям — царским воинам:
— Идите и ратуйтесь с турками на славу. А мы с братией будем денно и нощно молиться за вас перед Господом Богом и всеми русскими святыми угодниками...
Вечером флотилия проплыла мимо следующего маленького Шатрицкого монастыря, в котором тогда было всего четыре монаха. Река Тихая Сосна служила в конце XVII столетия южной границей заселённых мест Московского царства. Дальше потянулись безлюдные степи — до самых городков донского казачества: Решетов, Вешки, Хопёр, Медведица, Клецкой, Перекопский, Кременной, Ново-Григорьевский, Старый Григорьевский, Иловля, Качалин, Паншин...
В столице казачьего войска Донского была сделана остановка — поджидали царский речной караван. Гордон расположил свою флотилию в версте выше Черкасска. 15 мая он пушечной и ружейной пальбой со всех судов и из города встречал прибывшего государя:
«В 4 часа пополудни прибыл его величество с 4 галерами и бросил якорь у города. Я следовал за ним в своей лодке, мог взойти на его галеру только после того, как был брошен якорь; я был очень дружественно принят и угощён».
Первое, чем поделился царь со своим наставником, были его впечатления от хода галер по воде. Действительно, галерный отряд проделал путь из Воронежа к Черкасску всего за 13 дней, тогда как гордоновская флотилия, шедшая на вёслах и под парусами, — ровно за три недели.
Дело казаков атамана Фрола Минаева
Однако стоянка в Черкасске не затянулась. Утром 17 мая к Гордону на его генеральский струг прибыл царский денщик Алексашка Кикин с приказанием за сутки подготовить флотилию к отплытию под Азов. Обеспокоенный Пётр Иванович прибыл на галеру «Принципиум». Там он застал атамана Фрола Минаева и нескольких казаков, судя по виду только что прискакавших издалека.
— Ваша милость, — начал государь, — казаки весть принесли. При устье на взморье встали два султанских корабля. Разгружают для азовцев припасы. Надо помешать тому. А будет для того удобный случай — взять турецкие корабли на абордаж.
Генерал был в душе рад, что начинается настоящая война. Поклонившись монарху, ответил:
— Будет исполнено всё по воле вашего величества. Мои струги готовы продолжить путь...
Пётр, которого весть о появлении в устье Дона вражеских парусников побуждала действовать энергично и напористо, прервал генерала:
— Стругов твоих, Пётр Иванович, для такого дела будет мало. Вот мой любезный атаман даст тебе конных казаков. Задача твово полка — закрыть под крепостью море для азовского паши. А против тех парусников пойду я сам на каторгах. Мне будет сподручнее...
Прибывший под Азов гордоновский отряд был встречен пушечной и ружейной пальбой с каланчей. Пристав к берегу» русские заняли небольшой, сооружённый в прошлом году вблизи башен форт и стали его расширять. В укреплении ставился сильный гарнизон до трёх тысяч человек, на валу были поставлены пушки. Остальные войска своего «полка» генерал пока оставил на стругах или расположил на ближайших речных островах.
После этого Патрик Гордон вернулся к каланчам, где нашёл уже прибывшего царя и его галеры. По этому поводу в дневниковой записи говорится следующее:
«Я поехал с ним к форту и затем к моей лодке (стругу), где было совещание с боярином Ф. А. (Фёдором Алексеевичем) Головиным и с донским атаманом о плане его величества напасть на два стоящих ниже Азова на рейде корабля».
Совещание закончилось тем, что Пётр взял один из гордоновских солдатских полков и, разместив его на девяти галерах, отплыл к речному устью. Царскую флотилию сопровождали донские казаки на четырёх десятках мореходных лодок, в каждой из которых размещалось человек по двадцать.
На следующий день царь неожиданно для Гордона возвратился к нему с галерами. Оказалось, что на взморье стояли не два турецких корабля, а целый султанский флот, состоявший из нескольких десятков вымпелов. Сторожить его действия в камышах и среди островов осталась лодочная флотилия донских казаков.
Пётр I при таком соотношении сил счёл откровенно безрассудным предпринимать нападение на морского неприятеля. Патрик Гордон видел, насколько сильно огорчён этой неудачей и мрачен государь. Шотландец постарался успокоить монарха-полководца:
— Мой государь, будем считать, что ваши каторги провели рекогносцировку неприятельского флота. Скорые дни покажут, где пройдут первые баталии — на суше или на море. Но будет ваше величество обязательно с большой викторией.
Пётр, при любой неудаче не терявший присутствия духа, ответил участливому любимцу:
— Войну хотелось бы начинать со знатной победы, ваша милость. А то на Москве бояре и людишки ждут её с прошлого ещё года.
Помолчав, Преображенский бомбардир Пётр Алексеев словно вслух подумал о заветном:
— Хорошо, если бы эта виктория случилась сперва на воде, а не на суше, в здешней степи. Такие победы Москва уже знавала...
Патрика Гордона не обмануло предчувствие скорой виктории. И «виной» тому стали неугомонные на большой и малой войне донские казаки. Огромного вражеского флота они на своих низкосидящих в воде лодках никак не убоялись.
Прибытие авангардных сил русской армии к Азовской крепости ознаменовалось первой внушительной победой — на воде. Донские казаки под предводительством своего войскового атамана Фрола Минаева смело напали на своих мореходных лодках на турецкий флот, стоявший близ устья Дона. Из 18 турецких галер и 24 малых парусников казаки сожгли 24 корабля. Ещё 6 неприятельских судов укрылись под защитой азовских крепостных стен, а остальные спаслись бегством в открытое море.
Морская виктория на Азовском взморье произвела на самого Патрика Гордона сильное впечатление. Он так описывает в «Дневнике» те достопамятные события Второго Азовского похода:
«...Отряд турецкой конницы и пехоты вышел из водяных ворот (Азовской крепости) и вскоре после полудня вернулся с 800 людьми, которых высадил стоящий на рейде флот. Незадолго до вечера галеры двинулись обратно вверх по реке. Около полуночи на (русские) суда прибыл сам командующий. Так как оказалось, что вражеский флот состоит из 30 или 40 галер разного вида и размера, вести атаку большими судами сочли слишком рискованным. Казаки на небольших лёгких судах встали на одном из устий Каланчи за островом в ожидании удобного момента для получения преимущества над турками. Это и удалось незадолго до вечера, когда вражеские грузовые суда двинулись сквозь мелководье в поисках протока для выхода из реки; галеры же стояли далеко в море.