Властитель

Однако это дремотное состояние меня не испугало, оно не помешало даже встать и пройти несколько шагов к стоявшему невдалеке Мирабу Мамедову, мрачно закутавшемуся в темно-синий плащ, материя которого шелковисто поблескивала на солнце. Он стоял в тени огромного дерева, и даже просторные складки одежды не могли скрыть огромного брюха. Я подошел к нему, понимая, что граница поля как-то естественно осталась позади, и я мимолетно подумал: "Как все просто. Как все просто, когда перестаешь ограничивать себя собственным «я», когда перестаешь замуровывать мысль в темницу собственной уникальности".

– Здравствуй, Мираб!

И тот ответил сразу, без удивления и вражды:

– Здравствуй, Николай! Я тебя ждал, хотя не думал, что встреча наша произойдет так скоро.

– Я не Николай. Я Сергей Волков.

– Это я слышал. Но неужели ты думаешь, я поверю этой сказке? Пусть на нее ловятся другие, все-таки я Верховный Жрец Бога нашего, Отца-Создателя.

– Не понимаю, при чем это?

– Пойдем, – сказал он, и мы пошли по тропинке сквозь лес.

День был жаркий, где-то собиралась гроза. Совсем недавно здесь тоже пролился короткий дождик. Деревья глянцевито и мокро блестели на солнце.

– Меня насторожило, что ты выжил на Уране. Я не думал, что Бог-Отец так печется о тебе. Потом потеря памяти, перемена личности, необъяснимая враждебность ко мне. Я понял, что мы стоим друг друга, понял, что мы нужны друг другу. Перед союзом двух таких людей, как мы, никто и ничто не устоит. Ради тебя я даже изменил свой план.

Мы между тем вышли на берег большого озера, с противоположной от нас стороны ограниченного холмами, поросшими высоким кустарником. С нашей стороны и по бокам лес подступал к самой воде и отражался в гладкой, как простыня, воде. В воздухе летали розовые и белые птицы, а снизу повторяли их движения водяные двойники, и тут же искрилась, дробилась внезапная рябь, плавясь под лучами солнца. Покой и нега странно не соответствовали напряжению нашей вроде бы мирной беседы.

– А в твои планы входило?.. – Я приостановился, давая ему возможность быть откровенным настолько, насколько позволяли масштабы задач.

– Конечно, пост Премьер-Министра Империи. Разве Кравцов способен на что-нибудь большее, чем исполнять роль марионетки? Нет, нужна личность. Личностью был твой отец…

– Я не Орлов.

– Ну ладно, это не важно. Я хочу сказать, что Орлов Иван Силантьевич хоть и был сильной личностью, но неправильно понимал волю Бога-Отца нашего…

– А ты ее понимаешь правильно? – спросил я, все еще не осознавая, зачем я здесь. И зачем этот путаный разговор?

– Я ведь Жрец! Это говорит о многом.

– Это ты убил прежнего Премьер-Министра?

– Нет. Официально это сделал Николай Орлов.

– А неофициально?

– Тоже он. Кто же еще?..

– Ты врешь, – сказал я. – Я намерен вытрясти из тебя правду.

– Не представляю, как тебе это удастся сделать? – сказал он и тут же вновь попытался вернуться к интересующей его теме: – Зачем нам враждовать? Если хочешь, мы вдвоем выясним правду. Если правда существует, конечно. Но ты вроде не понял, что я тебе предлагаю власть над миром. Полную безграничную власть. В мире нет ничего более ценного, чем власть!

Я тихо рассмеялся:

– Что ты с ней будешь делать? Отращивать брюхо? Ты просто лопнешь, нажравшись этой власти, – вот и все.

– Не говори так со мной.

– Да как же мне с тобой говорить, если ты сам не понимаешь, что мне предлагаешь! Я не умею жрать, как ты, мне твоя власть и даром не нужна.

– Берегись! Мое терпение может лопнуть.

– Как и твое брюхо. Либо ты мне расскажешь все об убийце Орлова Ивана Силантьевича, либо готовься к новому перерождению.

– Ты не оставляешь мне выбора. Очень жаль, мне очень не хотелось бы такого исхода.

Был он так уверен в себе, что в какой-то момент заподозрил ловушку. Это должна быть очень хитрая драконовская ловушка. Было что-то… я не знал что…

Какое-то чувство, корни которого таятся: в пещерах, или, может, на ветвях деревьев, или в самых древних океанах, Сквозь наползающую тучу бросало косые лучи солнце, и были они цвета крови.

Ветер стих, и все вокруг, казалось, погрузилось в покой. Затем на меня напал сжимающий внутренности страх, но я подавил его. Гигантская ладонь была готова опуститься с неба и раздавить меня, но я не дрогнул. Ведь я был Богом-Создателем этого мира, хоть и не понимал, что это такое.

С моим воображением легко отыскать зловещее предзнаменование в чем угодно. Я вздрогнул и подавил дрожь. Мираб внимательно всматривался в меня. Я понял, что это он посеял страх в моем сердце.

– Нет! – крикнул я, изо всех сил пытаясь отразить его психическую атаку. Вероятно, мне это удалось, потому что в его лице воля и решительность чуть-чуть потеснились, давая место тени удивления, и в то же мгновение из подземных пределов мира завыло, засверкало, засияло подобно недавним термоядерным взрывам и, отразившись от башен неба, загрохотало внутри наших голов. Тело мое пронзила вспышка красного жара. Я медленно переступил с ноги на ногу, едва не расплескав при этом озеро, и сквозь бирюзовые и бордовые сети посмотрел вниз на Мираба Мамедова, который медленно поднял голову к небу и шевельнул губами, выпуская вопли слов:

– Ты мертвец!

– Это ты будешь им! – пообещал я, погружаясь во тьму.

Да, таков был изначальный ход событий с самого моего прибытия в Мечтоград и вплоть до настоящего момента.

И ход вещей был сильнее мирабовского или даже моего решения, ибо есть что-то, чему подчиняются боги. Наш конфликт был жалок и мелок, и исход его не имел значения для тех сил, что управляли мной сейчас.

Да. Управляли.

Соглашаясь называться Богом, я считал это искусственным довеском, частью моей измененной личности, встроенной в меня Мозгом планетоида. Все, что имело отношение к моей божественной личности, в действительности не затрагивало меня. Возможно, где-то глубоко внутри я действительно хотел и желал ощутить Слово, которое и есть я, этот мир, Вселенная. Вероятно, это желание было движущей силой и то, что сейчас происходило, было материализацией этого. Не знаю… Теперь же, когда что-то пришло – ослепительно! невозможно! – я не знал… Проклятие! Это было ощущением, не ответом. Я просто не знал ответа.

И мы стояли и смотрели друг на друга. Я представлял удивление Мираба. Он оказался мотыльком, слишком близко подлетевшим к пламени жертвенника…

Потом я заметил, что тьма, сгущающаяся вокруг меня, – это наплывающие тучи. Я уже понимал, что это означает. Земля под ногами слегка дрожала. Я это тоже понимал.

Я понимал, что придется пройти это испытание. Но зачем? Зачем это нужно?

… Я чувствовал, что мне никто не ответит, что ответом стану я сам, но уже потом.

Еще издали, еще тихо, но угрожающе прогремел гром. Вспыхнула молния. Отсветы пронеслись по лесу и над водами озера.

Мы стояли напротив и, уперев взгляды в друг друга, наклонились вперед, словно сопротивляясь порывам урагана. Нас омывали волны света, прочерчивая туманом и испещренные пеплом.

И странно, все еще ничего не происходило. Правда, я чувствовал, как все вокруг наэлектризовывается неясными силами, но были ли какие причины этой начинающейся грозы или мы были этой причиной – не мог понять. В какой-то момент я разглядел растерянность в его глазах. Но так же, как и я, сделать что-либо, как-то повлиять на ход событий он не мог.

Я сжимался и расширялся одновременно. Одна моя часть осталась где-то внизу – маленькая, подчиненная, неподвижно застывшая против такой же жалкой фигуры Мираба. И одновременно я чувствовал, как гнездятся в моих пальцах молнии, их вершины плавали высоко надо мной в небесах, ожидая, когда их бросят вниз, чтобы разорвать цель.

Серая пелена снова была рассечена сверху донизу, и бледно-зеленоватый свет выплеснулся в воду вниз, шипя и клубясь паром. Потом я расколол небо и бросил на землю поток энергии. Небесные гаубицы салютовали, и небесные ветры снова пришли в движение, и хлынул дождь.