Страница 92 из 102
— Знаешь, Элли, ты играешь в трехмерные шахматы удивительно хорошо — для девушки.
— Большое тебе спасибо — я невероятно польщена.
— Нет, серьезно. Мне кажется, девушки не глупее мужчин, но большинство ведут себя так, что об этом трудно догадаться. Думаю, потому, что от них никто этого не требует. Если девушка красива, ей не нужно думать. Разумеется, когда красоты недостаточно, тогда… Вот ты, например. Если…
— Вот как! Значит, я еще и безобразная, мистер Джонс!
— Погоди, не сердись. Я не говорил этого. Предположим, что ты самая красивая женщина в мире и превосходишь красотой Прекрасную Елену из Трои. В этом случае ты…
Тут Макс заметил, что Элли повернулась к нему спиной, обняла руками колени и не обращает на него никакого внимания. Он протянул руку и коснулся плеча девушки.
— Элли.
Она стряхнула его руку.
— Не смей притрагиваться ко мне! От тебя пахнет, как от старого козла!
— Но и ты тоже не роза, — рассудительно заметил Макс. — Как и я, последнее время не мылась.
— Да знаю! — огрызнулась девушка и вдруг расплакалась. — Как противно чувствовать себя грязной! Как противно! И выгляжу я ужасно.
— Неправда. По крайней мере, мне так не кажется.
Элли повернула к нему заплаканное и очень грязное лицо.
— Обманщик!
— Вода и мыло — и ты снова красавица.
— Если бы только я могла… — Девушка посмотрела на Макса. — И вы не в лучшем виде, мистер Джонс. Вам нужно постричься, да и борода растет какими-то отвратительными клочьями.
Макс провел рукой по небритому подбородку.
— Ничего не поделаешь.
— Ничего не поделаешь. — Элли вздохнула. — Расставляй фигуры.
И выиграла три раза подряд, один раз поставив юноше позорный детский мат.
Когда закончилась последняя партия, Макс грустно посмотрел на фигуры.
— Значит, ты та самая девушка, которая не сумела овладеть неправильными дробями? — уныло спросил он.
— Мистер Джонс, вам не приходило в голову, что в современном мире женщины иногда просто не хотят казаться слишком умными? — Пока Макс обдумывал эту мысль, Элли добавила: — Я научилась играть в раннем детстве, на коленях отца, еще до того, как научилась читать. Перед тем как меня увезли с Гесперы, я стала чемпионкой планеты среди юниоров. Если когда-нибудь будешь у нас, я покажу тебе свои кубки.
— Честное слово? Не врешь?
— Мне так нравится играть, что иногда забываю про еду — разумеется, если противник достойный. Но ты уже многому научился. Придет время, и ты станешь серьезным противником.
— Видно, я не понимаю женщин.
— Мягко говоря, это явное преуменьшение, мистер Джонс.
…Ночью Макс долго не мог уснуть. Элли уже еле слышно похрапывала, а он все еще смотрел на сверкающий хвост огромной кометы, следил за падающими метеорами и думал. Его мысли были мрачными.
Положение безнадежно. Даже если Чипси не принесла записку, — а он с самого начала не возлагал на нее особых надежд, — поисковые группы уже давно нашли бы их. Теперь надежд на спасение не было.
И Элли уже не скрывала своего презрения к нему. Макс опять обидел ее — и снова из-за своей неловкости. Ему следовало бы сказать, что она — самая прелестная девушка в мире, всячески оберегать ее гордость, ведь ей приходилось труднее, чем ему.
Макс понял, что положение пленника он переносил относительно спокойно только из-за нее, — а теперь Элли с непоколебимым упорством будет доказывать, что девушки ничуть не глупее мужчин и даже наоборот. И в конце концов оба окажутся на обеденном столе у существ, которым вообще не следовало бы появляться на белый свет.
Если бы доктор Гендрикс не умер!
Если бы Макс проявил твердость, когда речь зашла о прогулке по незнакомой планете.
Наконец — и это было едва ли не самым худшим — Макс чувствовал: если он съест еще одну папайю, то его стошнит.
Его разбудило прикосновение к плечу и тихий шепот:
— Макс!
— Кто это?
— Тише! Ни звука!
Над ним склонился Сэм — его друг Сэм!
Юноша сел. Остатки сна мгновенно исчезли. Сэм беззвучно приблизился к спящей Элли, присел рядом и прикоснулся к ее плечу.
— Мисс Элдрет, — еле слышно позвал он.
Глаза девушки широко открылись. Она открыла рот, и Макс с ужасом подумал: вот сейчас раздастся крик. Сэм поспешно приложил палец к губам. Элли посмотрела на него и кивнула. Сэм наклонился над ней, что-то разглядывая в лунном свете, затем достал лучевой пистолет. Сверкнуло несколько крошечных вспышек, и девушка встала — ее путы исчезли. Сэм вернулся к Максу.
— Не двигайся, — прошептал он. — Иначе я обожгу тебя.
Он наклонился к ноге юноши, той, что была привязана к дереву. Мелькнула вспышка, и Макс почувствовал, что его лодыжку сильно сжало, но лишь на миг. Затем живая веревка сползла с ноги и, судорожно дергаясь, исчезла в темноте. Макс тоже встал.
— Каким образом…
— Полное молчание, Макс. За мной!
Сэм скользнул в сторону кустов. За ним последовали Макс и Элли. Не успели они пройти и двадцати ярдов, как раздался тихий всхлипывающий голос:
— Элли! — и обезьянка спрыгнула с ветки в объятия девушки.
Сэм обернулся.
— Скажи ей, чтобы молчала, — велел он. — Речь идет о нашей жизни.
Элли кивнула и стала ласково поглаживать крохотную обезьянку, что-то нашептывая ей.
Они прошли еще немного, двигаясь так тихо, как только могут двигаться три человека, понимающих, что от этого зависит их судьба. Элли спрятала Мистера Чипса под куртку и всякий раз, когда обезьянка пыталась заговорить, успокаивала ее. Наконец Сэм остановился.
— Дальше идти опасно, — тихо произнес он. — Я плохо ориентируюсь в темноте и боюсь заблудиться. Однако мы отошли достаточно далеко. Как только начнет светать, пойдем дальше.
— Как же ты сумел найти нас в темноте, Сэм?
— Мы с Чипси прятались в густом кустарнике еще с полудня, всего в пятидесяти футах от вас.
— Вот как? — Макс посмотрел на звездное небо. — Я умею ориентироваться в темноте даже лучше, чем днем.
— Неужели? Вот здорово! Насколько мне известно, ночью эти звери спят как убитые.
— Тогда пусти меня вперед, а сам иди за Элли.
Потребовалось больше часа, чтобы достичь края плато. Путаясь в высокой траве, друзья шли медленно. Макс то и дело оглядывался по сторонам. Несмотря на свою фотографическую память, он все-таки плохо ориентировался в темноте. Вниз они спускались еще медленнее.
Когда они вышли на опушку леса, где начиналась равнина, поросшая травой, Сэм остановился и окинул взглядом пространство, залитое лунным светом.
— Теперь нужно быть крайне осторожными, — прошептал он. — Среди деревьев они бросают своих змей не очень точно, а вот на равнине следует остерегаться.
— Вам известно, что они умеют бросать живые веревки?
— Конечно.
— Сэм, — прошептала Элли. — Мистер Андерсон, почему…
— Тсс! Объяснения позже. Сейчас бежим — и как можно быстрее. Мисс Элдрет, вы задаете темп. Макс, указывай дорогу. Будем бежать рядом. Готовы?
— Одну минуту. — Макс взял у Элли обезьянку, сунул ее себе под куртку и застегнул молнию. Мистер Чипс даже не проснулась, только что-то пробурчала во сне. — Вперед!
Они бежали, потом шли, переводя дыхание, снова бежали — более получаса, не тратя сил на разговоры, стараясь как можно дальше уйти от страшного места. Высокая трава хлестала по ногам и мешала бежать. Уже совсем близко была долина, и Макс старался рассмотреть знакомый ручей, когда Сэм скомандовал:
— Лечь! Быстро!
Макс упал, опираясь на локти, чтобы не придавить Чипси; Элли шлепнулась рядом. Юноша осторожно повернул голову и спросил:
— Кентавры?
— Нет. Молчи.
Летающая медуза, двигающаяся, к удивлению Макса, ночью, плавно скользила по воздуху на высоте около сотни футов. Она проплыла мимо, ярдах в ста, но вдруг повернулась и полетела в их сторону.
Она снизилась и повисла прямо над головами людей. Сэм тщательно прицелился, держа пистолет обеими руками. В следующее мгновение едва заметный фиолетовый луч поразил медузу; та вспыхнула и упала так близко от Макса, что он почувствовал запах горелой плоти. Сэм сунул пистолет в кобуру и встал.