Америкен бой

Ник, усмехнулся.

— Нет, конечно.. Это же деликатесы. Они дорогие, страсть. Да если и купишь,— вкуса того, что тут, нет. Там как-то кажется, что все стерилизовано. Арбуз от клуб­ники с завязанными глазами не отличишь. Хотя первое время после плена я только и делал, что обжирался. Все вкусным казалось — молоко, чизбургеры всякие, пиццы... Потолстел даже. Потом, правда, вес быстро скинул. Да и не скидывал, он сам куда-то подевался...

— Ну, у нас, знаешь, не потолстеешь. Распухнуть можно, это правда. Особенно сейчас.

Ник подался вперед и Железяка поднял на него глаза:

— Не веришь?

— Почему не верю? Сам вижу. Только вот ты мне скажи, я все хотел спросить у кого-нибудь, да не у кого было, что же вы со страной сделали, пока мы там в Аф­гане были? Это ж одуреть можно! Это же не жизнь, так жить-то нельзя!..

— Это у тебя, американец Ник Маккензи, худоба на тело вернулась, а мозги совершенно жиром заросли. В Аме­рике, я слышал, такое бывает. Только ты не горячись — жить тут нельзя, что со страной сделали... Тебе это теперь все до лампочки. А страну мы вытянем. За уши вытянем...

Ник с сомнением пожал плечами:

— Вот за уши тянуть вы мастаки, только что-то я не помню такого момента, чтобы эту страну кто-нибудь куда-нибудь за уши не тащил, а все только паршивее делается...

Железяка хотел было озлиться, хватануть кулаком по столу, но желание оказалось слабым, сытость и пиво несколько сгладили все углы и притушили яркие краски.

Поэтому он просто раздавил окурок в пепельнице, пово­зил им в пепле, нарисовав звезду, и довольно спокойно, с оттенком всегдашнего российского смирения, ответил:

— Ничего, американец. Живы будем, не помрем... Ник улыбнулся невесело:

— Это у меня командир роты все время так говорил: живы будем, не помрем... На моих глазах его...

В глазах Железяки вдруг блеснул интерес:

— А ты где служил-то?

— Под Кандагаром. Девятая спецрота. Команда 14-д.

— А как в плен попал?

Ник сразу напрягся:

— А вот это не твое дело. Или ты еще и трибунал задействуешь? Как попал, так попал. Во всяком случае,

не по трусости. Не обделывался...

— Да ладно,—примирительно махнул рукой лейте­нант.— Не кипятись зря, по тебе и так видно, что об­делываться ты не мастак... Только что ж ты не вернулся? Ты ж видишь, задыхаемся мы тут, в говне по уши, настоящих ребят не хватает... ,

Железяка смотрел исподлобья, с прищуром, словно действительно хотел понять. И Ник начал отвечать:

— А меня эта страна предала раз десять подряд. А та приняла. Тоже, знаешь, не без выкрутасов, но там я все получил: дом, работу... А потом жена, вот, родит скоро... Это было как заново родиться. Ладно, к чему тебе все это... Прикурить лучше дай.

Железяка щелкнул зажигалкой и отвел глаза. Он бездум­но смотрел в зал, но Лиза, заметив это, решила, что ждут ее. Быстрым шагом она подошла к столику:

— Ну, мальчики, как у нас дела? Помирились?

— Мы и не ссорились,— удивился Ник.

— А за что же вы так друг друга отмутузили? — вспархнула Лиза бровками.— Девушку не поделили?

— Можно и так сказать,— пожал плечами Железя­ка.— Но теперь решили, что она нам не пара.

— Точно,—пытаясь быть веселым, подхватил Ник.— Что нам девушки, когда с нами такая Лиза! А принесите-ка нам теперь горяченького,и водочки, водочки...

— А горячее как раз готово,— кокетливо улыбнулась Лиза.— Сейчас будет.

И пошла к себе. В самом начале ей понравился Ник, но теперь она в своей симпатии больше склонялась к лей­тенанту. Тот был как-то попрочнее, что ли. Тем более, что тот, другой, американец, что с него взять? Тут мама, дедушка, какая Америка?

Железяка проводил ее глазами:

— Хорошенькая.

— А ты не женат? — спросил Ник.

— Господи, кто же меня терпеть-то станет? — искрен­но удивился лейтенант.— В меня же раз в неделю норовят из пистолета попасть. Или обреза. Жизнь кипит. Жены этого терпеть не могут.

— Ну и прикадрил бы девчушку. Видно, что она на тебя глаз положила.

— Вот уж и положила,— огрызнулся Железяка, но было приятно.

Однако, когда Лиза составляла на стол тарелки с кот­летками по-киевски, он глянул на нее повнимательнее и отметил, что девушка очень ничего:

— Лиза, а присядьте с нами, а? Официантка погрозила пальчиком:

— Нельзя. Ну, может, когда кофе пить будете...

И она упорхнула. Железяка с блуждающей улыбкой смотрел ей вслед. Но когда повернулся к столу, словно осекся: Ник тоже смотрел ей вслед, но такая вселенская тоска и боль были в его глазах, что лейтенант вздрогнул.

Ник, словно почувствовав его взгляд, немедленно все эмоции спрятал и плеснул в рюмки водки:

— Ну, под горяченькое?

— Давай.

Выпили. Водка махнула в желудки, как разведгруппа. Железяка прислушался к себе, хрустко откусив от кре­пенького соленого огурчика. Да. Он не ослышался. Водка доносила, что сопротивление сломлено, путь свободен. И требовала немедленного подкрепления, иначе наступ­ление могло быть скомкано.

— Еще! — скомандовал Железяка.

— Второй пошел,—подтвердил Ник.

Выпили и еще. В желудке потеплело, неожиданно вновь захотелось есть. Котлетка, проткнутая ножом, ко­варно брызнула растопленным маслом прямо на грудь лейтенанту.

— Вот черт,— выругался он. Ник присмотрелся и засмеялся.

— Ни фига не заметно! Ну и грязен же ты!

— А ты чист...

— Знаешь, если бы не ты, отличный бы денек у меня выдался...

— Знаешь, если бы не ты, у меня тоже. Ну-ка плесни еще. Знаешь, водка расщепляет жир. Без нее жирное есть нельзя.

— Знаю,— серьезно кивнул Ник.— Давай жир расще­пим. К чертовой матери.

Немедленно расщепили.

Пока ели, Железяка отметил, что опьянел несильно. Значительно меньше, чем ожидал от такой дозы. Одна бутылка уже кончилась, но на столе, как по волшебству явилась вторая, а как Лиза подходила, лейтенант не заметил. Видимо хорошая еда и чистое спиртное. Совер­шенно трезв был Железяка, но настроение у него вдруг начало опять портиться. Все получалось плохо. Не так.

Он посмотрел на Ника. Тот тоже ковырял вилкой среди гарнира без прежнего куражу.

— Жена ждет тебя, небось? — вдруг спросил лейте­нант и сам удивился своему вопросу.

— Не надо об этом. И так на душе хреново...

— Так может выпьем?

— Давай,— без энтузиазма согласился Ник.

На этот раз водка пошла как-то криво, не в такт. Ник отставил недопитую рюмку и поискал глазами официант­ку. Та не заставила себя ждать:

— Прибраться, мальчики? И кофейку?

— Пожалуй и кофейку,— согласился Железяка.— И знаешь, про запас, коньячку.

— Хорошо. 

Она быстренько собрала со стола и поспешила к кухне.

— Удивительное дело с коньяком,— поделился с Ни­ком своими наблюдениями Железяка.— Не поверишь, трезвит.

— Ну да...— не поверил Ник. — А вот проверь.

— А вот и проверим...

Тут Лиза вернулась, выставила графинчик, три чашеч­ки и с удовольствием присела за столик:

— Завсменой в верхний кабак пошел,— заметила она. Пока можно. А то ведь это запрещено к клиентам за столики присаживаться.

— Да мы не надолго,— Железяка глянул на часы.

Ник заметил взгляд и помрачнел настолько, что не сумел этого скрыть. Он всей кожей чувствовал, как ис­текают последние мгновения свободы.

— Ну, давайте теперь коньяк в деле проверим,— пытаясь спрятать собственное состояние, предложил он. И налил три рюмочки.

— Вообще-то мне нельзя,— засомневалась вслух Лиза, а сама немедленно рюмку взяла, быстренько со всеми чокнулась и не дожидаясь никого махнула. .

— Сильно,— похвалил Железяка.— Это у тебя, Лиза, здорово получилось. За тебя.

И они сепаратно чокнулись с Ником.

— А мне?—удивилась Лиза. Налили и ей. 

— Извините, ребята,— вдруг произнес Ник.— Можно я вас попрошу выпить за меня.

Лиза и Железяка на него удивленно уставились.

— Только не за то, что у меня доллары по карманам шуршат,— понес Ник. Сам знал, что дает слабину, морозит чушь, но остановиться не мог.— И не за то, что у меня пока паспорт американский в кармане. А за то, что я восемь раз на караван ходил, и за то, что воду на глотки умел делить, и за то, что друзей хоронил...