Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 55 из 75



- Тишина на корабле, - крикнул Пуллингс, и, повернувшись к Джеку, доложил: - Все присутствуют, чистые и трезвые, сэр, если вам будет угодно.

- Благодарю вас, мистер Пуллингс, - ответил Джек. - Тогда перекличку произведем по алфавиту. Слушайте, - повысил он голос, - на французе оказалось некоторое количество серебра, так что, чем ждать шесть месяцев призового суда, мы выдадим аванс сейчас. Начинайте, мистер Уорд.

- Авраам Уитсовер, - огласил клерк, и Авраам Уитсовер протиснулся сквозь толпу, пересек палубу, поприветствовал капитана, расписался в ведомости и получил двадцать пять долларов (эквивалент трехмесячного жалования), выложенных на барабан шпиля. Монеты он сложил в шляпу и двинулся к правому трапу, усмехаясь про себя.

Этот сбор выдался крайне продолжительным, хотя и приносящим удовлетворение, и еще до того, как он закончился, "Дриада" при усилившемся ветре приблизилась настолько, что Джек даже без подзорной трубы мог разглядеть на её корме нечто, очень напоминающее группку женщин. А с её помощью увидел, что это определенно женщины, сбившиеся в кучку вокруг капитана "Дриады". Другая кучка, побольше, стояла возле грот-мачты, по-видимому, окружив офицеров "Дриады", а еще толпа женщин вперемежку с матросами выстроилась вдоль поручней аж до носа.

Джек знал, что в порту женщины в таких количествах прибывали на борт военных кораблей, что корабль мог осесть на целую доску под их тяжестью, но в таких масштабах - больше женщин, чем матросов - он никогда их не видывал, даже на чрезвычайно распущенных кораблях Вест-Индской станции, и это-то в море, во время несения службы!

Последний матрос пересек палубу: позвякивающую монетами команду распустили.
- "Дриаде": капитану немедленно прибыть на борт с докладом, - сказал Джек сигнальному мичману.

Затем повернулся к Роуэну:
- Можете отплыть, как только я услышу от капитана Баббингтона, прибыли транспорты в Кефалонию или нет. В дальнейшем не теряйте ни минуты этого прекрасного попутного ветра. Вот и он. Капитан Баббингтон, доброго вам дня. Транспорты в Кефалонии? Все хорошо?

- Да, сэр.

- Мистер Роуэн, доложите командующему, что транспорты в Кефалонии, и все в порядке. Вам не следует упоминать тот факт, что вы видели один из кораблей эскадры, до отказа забитым женщинами, вы не должны сообщать об этом открытом и, я бы сказал, бесстыдном нарушении "Свода законов военного времени", поскольку это неприятная задача падает на плечи вашему начальству, не нужны и никакие замечания о плавающих борделях и падении дисциплины в теплых восточных водах, ибо они достигнут ушей командующего и без вашей помощи.

Теперь прошу подняться на борт нашего приза и, не теряя ни минуты, проследовать на Мальту: не все мы можем высвободить время, чтобы тешить свою похоть.

- Сэр, - воскликнул Баббингтон, когда Роуэн исчез за бортом, - позвольте мне заявить протест!.. То есть, отрицать...

- Вы же не будете отрицать, что здесь присутствуют женщины? Уж я-то вижу разницу между Адамом и Евой не хуже любого другого, даже если сия разница неведома вам. А еще я вижу разницу между усердным офицером и лентяем, который предается утехам в порту. И не надо пытаться на меня давить.

- Нет, сэр, но это все добропорядочные женщины.

- Тогда почему они так ухмыляются и жестикулируют?

- Но это только их манеры - они все с Лесбоса.

- И, конечно, у каждой папа - священник, а сами девушки - ваши сестры в третьем колене, как и та девушка с Цейлона?

- А жительницы Лесбоса всегда соединяют руки подобным образом в знак уважения.

- Кажется, вы становитесь знатоком в мотивах поведения гречанок.

- Сэр, - еще жарче воскликнул Баббингтон, - я знаю, что вам не по душе женщины на борту...

- Да, думаю, что упоминал что-то такое, раз эдак пятьдесят-шестьдесят за последние десять лет.



- Но если вы позволите объяснить...

- Я бы с интересом послушал, каким образом вы объясните присутствие тридцати семи - позвольте, тридцати восьми девушек на борту шлюпа его величества, но раз уж так вышло, что хоть какое-то приличие должно быть соблюдено на моем квартердеке, лучше спуститься ко мне в каюту, - а оказавшись в каюте, Джек произнес: - клянусь Богом, Уильям, это зашло слишком далеко. Тридцать восемь девок на борту - это действительно слишком.

- Было бы слишком, сэр, если бы за этим стояли хоть какие-то греховные или пусть даже игривые намерения, но, клянусь честью, я невинен в мыслях, словах и делах! Ну, по крайней мере, в словах и делах.

- Думаю, тебе лучше начать объясняться.
- Что ж, сэр, как только я увидел транспорты в Аргостоли, то проложил курс к Строфадесу, и к концу дня мы увидели парус далеко с подветренной стороны, несущий сигнал бедствия.

Это оказался тунисский пират, на котором в шторм сбило мачты и теперь закончилась вода, а при этом на борту много пленниц. Они совершали набеги на острова за женщинами и нахватали гораздо больше, чем ожидали - трудились как пчелки на берегах Наксоса, а затем захватили всех молодых женщин со свадьбы на Лесбосе, когда те на лодках пересекали гавань Перамо.

- Вот собаки, - произнес Джек. - Так это те самые женщины?
- Не все, сэр, - ответил Баббингтон. - Мы сказали маврам, конечно, что христиан следует отпустить, само собой разумеется, и сказали женщинам, что их доставят обратно в Грецию.

Но тогда оказалось, что те, что с Наксоса, уже находились на борту довольно долгое время, не захотели расставаться со своими корсарами, в то время как те, что с Лесбоса - хотели уплыть, страстно желали уплыть домой.

Мы не могли сначала разобраться, но и те и другие стали выкрикивать имена и рвать друг другу волосы, и все стало ясно.

Так что мы разделили их настолько мягко, насколько смогли - моего боцмана прокусили до кости, а нескольких матросов жестоко исцарапали - помогли маврам установить временную мачту, дали им сухарей и воды достаточно, чтобы те доплыли до дома, и сделали все возможное, чтобы поспеть на рандеву с вами.

И вот я здесь, сэр, вполне счастлив тем, что мне публично сделали выговор, упрекнули, изругали до невозможности, в то время как я просто исполнял свой долг.

- Ну, будь я проклят, Уильям, я извиняюсь, конечно, очень извиняюсь. Но несправедливость - бич нашей службы, как ты знаешь очень хорошо, и хотя ты и получил несправедливый выговор, то, по крайней мере от твоих же друзей.

- Несомненно, сэр. А теперь, сэр, что мне делать?

- Ты должен выпить несколько стаканов мадеры, а затем развернуться, пока позволяет ветер, и доставить всех своих милых созданий, твоих, я уверен, virgoes intactoes [30], в Кефалонию и доверить их майору де Боссе, губернатору.

Он на редкость энергичный, надежный офицер и понимает греческий и позаботится о них, снабдит продовольствием, пока не найдет хорошего надежного купца, плывущего на Лесбос. Киллик, - позвал он, по привычке повысив голос, хотя слышал, как его стюард тяжело дышал по ту сторону переборки, подслушивая, как обычно. - Киллик, принеси немного мадеры и пригласи доктора и мистера Пуллингса присоединиться к нам, если они пожелают.

- Я должен рассказать доктору о невероятном виде пеликана, что пролетел над нами неподалеку от Занте, - сказал Баббингтон. - И я не должен забывать о турецком фрегате, что мы видели незадолго до встречи с вами. Он любезно поприветствовал нас выстрелом из пушки, когда мы показали наш флаг, и я отсалютовал в ответ, но мы не говорили, потому что тот преследовал фелуку с подветренной стороны, несясь с весьма удивительной для турка скоростью - лиселя сверху и снизу по обоим бортам.

- Турецкий фрегат, - сказал профессор Грэхэм, у которого имелся свежий список военных кораблей султана, - это "Торгуд", тридцать орудий. Он и двадцатипушечный "Китаби" вместе с некоторыми мелкими кораблями составляют морские силы Мустафы, правителя Карии и капитан-бея или старшего морского офицера в этих водах. На самом деле, корабли, можно сказать, принадлежат самому Мустафе, поскольку он использует их так, как посчитает нужным, без каких-либо согласований с Константинополем.

30

непорочные девы (искаж. лат.)