Страница 1 из 75
Перевод: группа “Исторический роман“, 2015 год.
Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel
Над переводом работали: Oigene, david_hardy, Blangr, Scavenger, Sam1980, El_Timonel, gojungle и Elena_Panteleeva .
Редакция: Oigene, david_hardy, gojungle, Elena_Panteleevа и Sam1980 .
Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!
Глава первая
Некогда брак воспринимался скорее как поле битвы, нежели как ложе из роз, и возможно, существуют люди, и поныне разделяющие сей взгляд. Но поскольку доктор Мэтьюрин вступил в союз куда более неподобающий, по сравнению с большинством прочих, то и подошел к разрешению вопроса более прямым, мирным и эффективным путем, чем добрая половина мужей.
Он годами добивался своей поразительно красивой, одухотворенной и изысканной супруги, прежде чем вступить с ней в брак на борту военного корабля посреди Ла-Манша. Добивался так долго, что успел стать убежденным холостяком, слишком закоренелым, чтобы отказаться от таких своих привычек, как курение в постели, игра на виолончели в удивительно неподходящие моменты, препарирование всего, что его интересует, даже в гостиной. Слишком закоренелого, чтобы приучиться исправно бриться, менять белье или мыться не только, когда чувствовал в этом необходимость – просто несносный супруг.
Он не привык к жизни в домашних условиях, и хотя в начале их брака и делал искренние попытки, но вскоре осознал, что со временем натянутость должна повредить их отношениям, тем более, что Диана оставалась столь же непреклонна, как и он сам, и намного более склонна приходить в ярость из-за таких вещей, как поджелудочная железа в ящичке ночного столика или оранжевый мармелад на обюссонских коврах. С другой стороны, его глубоко укоренившаяся привычка к скрытности (ведь он был агентом разведки, равно как и доктором) делала его еще более неподходящим для домашней жизни, которая сходит на нет при замкнутости. Вследствие чего Стивен постепенно удалился в свои комнаты, которые долгое время удерживал за собой в старинной, уютной и ветхой гостинице под названием "Грэйпс" в вольном округе Савой, оставив Диану в красивом современном доме на Халф-Мун-Стрит, сверкающем свежей белой краской и только что обставленном изящной, но хрупкой мебелью из атласного дерева.
Это ни в коем случае не было расставанием; ни намека на недоброжелательность, насилие или недопонимание в переходе Стивена от насыщенной социальной жизни Халф-Мун-Стрит к тусклой, туманной аллее у Темзы, где он мог с большей легкостью посещать собрания Королевского Общества, Королевской коллегии хирургов или энтомологические или орнитологические общества, которые интересовали его сильнее раутов и карточных партий Дианы, и мог безопасней вести деликатные дела, выпавшие на его долю сотрудника департамента военно-морской разведки, дела, которые необходимо держать в неведении от супруги.
Это являлось вовсе не бессердечным расставанием, а лишь обычным географическим отдалением, настолько незначительным, что Стивен преодолевал его каждое утро, пешком проходя Грин-Парк, чтобы позавтракать вместе с супругой, обычно в ее спальне, так как Диана была поздней пташкой. И в то же время он почти всегда появлялся на ее частых званых обедах, к всеобщему удивлению играя роль гостеприимного хозяина, ведь он мог быть так же блестящ и обходителен, как и самые благовоспитанные из ее гостей, если только ему не приходилось играть эту роль слишком долго. В любом случае, отец Дианы и ее первый муж являлись действующими офицерами, и всю жизнь она шла рука об руку с разлукой. Диана всегда была рада видеть своего супруга, как и тот ее, супруги никогда не ссорились, благо все причины для разногласий исчезли, и, собственно говоря, это оказалось наилучшим соглашением из всех возможных для пары, не имевшей ничего общего, кроме любви, дружбы и вереницы странных, удивительных совместных приключений.
Они никогда не ссорились, кроме случаев, когда Стивен поднимал вопрос о бракосочетании по католическому обряду, так как их свадьбу провел в краткой морской манере капитан корабля его величества королевы "Эдип", любезный молодой человек и прекрасный штурман, но не священник, а поскольку Стивен, будучи наполовину ирландского, наполовину каталонского происхождения, являлся папистом, то, по мнению церкви, оставался холостяком. Но никакие доводы, ни теплые слова (резкие он не решался употреблять) не могли тронуть Диану. Она ничего не объясняла, лишь с неизменным постоянством отказывалась. Бывали времена, когда его огорчало ее упрямство, ведь помимо собственных глубоких чувств в данном вопросе Стивен, кажется, уловил туманные суеверные опасения перед странным ритуалом, смешанные со свойственной англичанам неприязнью к католической церкви. Тем не менее, бывали времена, когда это вносило определенный, не насыщенный разногласиями оттенок интриги в их отношения.
Не то чтобы это когда-нибудь случалось с почтенной миссис Броуд из "Грейпса", домохозяйкой, которая любила свой дом таким, как есть, и которая отнеслась бы без всякого сочувствия ко всему связанному с «хождением налево» и незамедлительно указала бы на дверь человеку, заподозренному ею в связях с девицами легкого поведения. Миссис Броуд знала Стивена многие годы, полностью свыклась с ним, и, когда тот сообщил ей, что собирается остаться в гостинице, она лишь на мгновение пристально на него посмотрела, удивленная тем, что существует на свете мужчина, способный спать вдали от такой восхитительной женщины, и затем с завидным спокойствием приняла это, как одно из маленьких чудачеств доктора. В прошлом некоторые из небольших чудачеств доктора действительно казались из ряда вон выходящими, учитывая, что они варьировались от расчленения в ее угольном сарайчике спасенных от отравленной приманки барсуков, до знакомства с отсеченными конечностями и даже целыми телами сирот для дальнейшего препарирования, благо к концу зимы в них не испытывалось недостатка, но со временем хозяйка потихоньку к ним привыкла.
Гудевшая в ночи виолончель доктора и скелеты в каждом шкафу теперь уже ничего не значили для миссис Броуд, ничто не могло на долгое время ее поразить. Она также всецело одобряла Диану, которую хорошо узнала за время ее первого тревожного пребывания в гостинице, куда Стивен ее привел, после их прибытия в Англию. Миссис Броуд полюбила Диану за красоту, которой откровенно восхищалась, и за дружелюбие (она не жеманничала и не считала выше своего достоинства попросить у стойки бара стакан поссета) и за ее очевидную страсть к доктору.
Миссис Мэтьюрин была частым гостем в Грэйпс, принося рубашки, синие шерстяные чулки, пряжки туфель, оставляя записки, забегая за небольшими суммами денег, ведь хотя Диана и оказалась намного богаче Стивена, расточительней она была еще в большей мере. Их брак казался странным, но миссис Броуд однажды заметила миссис Мэтьюрин и леди Джерси [1], сидевших вместе в одной из дворцовых карет, на запятках которой стояли лакеи, и у нее осталось смутное впечатление, что Диана "хоть кем-то да являлась при дворе", что естественным образом ограждало ее от образа жизни простого смертного из плоти и крови.
В последние дни Диана бывала там еще чаще, потому что доктор опять отправлялся в море вместе со своим близким другом Джеком Обри, известным на флоте как Счастливчик Джек Обри за свою исключительную удачу в захвате трофеев, но теперь ставшему столь невезучим в делах, что с радостью принял незавидное временное командование семидесятичетырехпушечником 'Ворчестер', одним из оставшихся на плаву Сорока Воров [2], этой легендарной серии линейных кораблей, построенных по заказу с долей некого "воровства" в шпангоутах, кницах и креплениях - во всей конструкции - весьма необычное замечание даже для времен широко распространенной коррупции и весьма серьезное для тех, кто отправляется на них в море.
1
Леди Джерси – графиня (1753-1821) Воспитательница принца Уэльского, Георга IV, c.1795-96, вплоть до возвращения миссис Фицгерберт. Впоследствии продолжила создавать осложнения для принца Георга, который позже назовет ее "адской Иезавель".
2
Сорок Воров – самая большая серия кораблей «Мститель». Всего было построено 40 таких кораблей в период между 1809 и 1812 гг. В ходе строительства серии вскрылись многочисленные случаи коррупции и воровства, поэтому серия получила прозвище «сорок воров». Со временем большинство этих кораблей было переделано в пятидесятипушечные фрегаты, блокшивы и шестидесятипушечные плавучие батареи, четыре из которых приняли участие в Крымской Войне. Реальный "Ворчестер", шестидесятичетырехпушечник, линейный корабль третьего ранга, не из данной серии, был построен в 1769 году и переделан в 1788 году в плавучий склад в Дептфорде. Разобран там же, в декабре 1816.