Миссия в ионическом море (ЛП)

Ползли серые дни с постоянным проливным дождем и бурей, вздымающей море и заставляющей "Ворчестер" крениться и раскачиваться на якорной стоянке так, что большинство черносутанников сбежали из-за стола кают-компании, и даже посещения других кораблей прекратились. Но во вторник во второй половине дня ветер сменился на восточный, едва достаточный, чтобы позволить "Ворчестеру" отверповаться в Зунд и проложить курс на Пенли-Пойнт, поставив стаксели втугую, до треска, обрасопив марса-реи - вся команда на палубе, всем сухопутным приказано спуститься вниз. Затем, пройдя так близко к мысу, что на квартердеке дружно задержали дыхание, а Стивен тайком перекрестился, "Ворчестер" отошёл от мыса, поймал ветер в левую раковину, лег на курс и, распустив все паруса, выскочил прямо в Ла-Манш - первый после таможенного куттера, кто с момента начала бури покинул Плимут.
- Шкипер прямо-таки в адской спешке, - заметил Сомерс Моуэту, когда Джек бросил взгляд на Рэмхед, вырисовывающийся сквозь пелену дождя на правом траверзе, и сошел вниз.
- Подождите, пока не увидите его на учебных стрельбах, - сказал Моуэт. - Они пройдут сегодня вечером, и вы должны будете довольно бодро греметь своими пушками, чтобы угодить ему.
- Что до этого, - ответил Сомерс, - то я вовсе не боюсь. Полагаю, что знаю, как заставить моих люди скакать.
Джек и вправду адски спешил. И не только потому, что всегда скучал по морю, а в этот раз еще сильнее обычного, желая оказаться вне досягаемости юристов, и прежде чем его обременят конвоем, но также он очень хорошо знал, что брестскую эскадру снесло с позиции, и у него есть хороший шанс ухватить французского капера, который может воспользоваться отсутствием блокады и восточным ветром, чтобы отправиться в океан и захватить там британских купцов. Капера или, при большой удаче, даже фрегат. Хотя любой французский фрегат, что Джек когда-либо видел, конечно, быстро скроется от "Ворчестера", который вдобавок к неотзывчивому рулю и отсутствию красоты был медлительным, но его корабль бортовым залпом мог выбросить 721 фунт металла только из длинных пушек, чего достаточно, чтобы обездвижить любой фрегат с дальней дистанции, если только навести их точно и стрелять шустро.
Он спешил, но спешкой веселой: Джек вывел свой корабль в море после стоянки намного быстрее, чем многие, кого он знал, несмотря на время, затраченное на усечение мачт до чего-то более удовлетворяющего его вкусу. Благодаря доброте Фэншоу и усердию Моуэта, его экипаж составлял 613 душ, только двадцати семи не хватало до полного расписания, с гораздо более высокой долей моряков, чем он имел право ожидать, и, хотя благодаря слабости своего капитана "Ворчестер" нес обычный детский сад с очень юными джентльменами, нескольких бесполезных мичманов и лейтенанта, к которому капитан не питал никакой любви, Джек, в целом, чувствовал себя очень легко.
С первым лейтенантом и старшим канониром капитан погрузился вниз, в знакомый смрад нижней палубы: трюмной воды, канатной слизи, плесени, тяжело работающих немытых мужчин. Все же здесь спали более пятисот матросов, плотно утрамбованные, а поскольку всю прошлую неделю и даже больше оказалось невозможно открыть орудийные порты или просушить наверху гамаки, смрад чувствовался сильнее обычного, хотя длинное низкое пространство было теперь пустым, за исключением нескольких кучек сухопутных, безнадежно страдающих морской болезнью и почти мертвых, и нескольких увальней. 
Но Джека они не беспокоили, как и вонь - это часть его жизни с самой юности: его заботило в основном вооружение корабля - два ряда массивных тридцатидвухфунтовых пушек, растянувшихся во мраке вдоль всего корабля, тесно притянутых к борту, издающих скрипы и стоны, когда волна сдвигала все их три тонны на дюйм или около того, несмотря на то, что их хорошо принайтовили. 
При этом наклоняющем «Ворчестер» ветре Джек не мог стрелять пушками нижней палубы, но был уверен, что с улучшением погоды сделает это позже днем, и страстно хотел начать - артиллерийская подготовка являлась его страстью, и не мог отдыхать спокойно, пока, по крайней мере, не начал долгий и трудный процесс подготовки орудийных расчетов к своим собственным взыскательным стандартам быстрого и, прежде всего, прицельного огня. Держа фонарь, он шел, низко склонившись, вдоль рядов пушек: каждая вычищенная и аккуратная, с губкой, банником, прибойником, пороховым рожком, клиньями и гандшпугом, установленными как должно. Джек внимательно выслушал замечания Борелла о каждой и предварительные заметки Пуллингса по поводу орудийных расчетов и снова благословил удачу, давшую ему надежных офицеров, также как и достаточное количество хороших военных моряков, чтобы обеспечить, по крайней мере, опытных первых и вторых наводчиков для каждой пушки.
- Ну что же, - сказал он в конце осмотра, - полагаю, этим вечером можем позволить себе немного реальной практики. Надеюсь, что так. Можем позволить себе достаточно большое количество выстрелов: мой порох с дока - крайне удивительная сделка, и мы почти очистили магазин вдовы. У вас много наполнено, мистер Борелл?
- О да, сэр. Но мне пришлось заполнять их беспорядочно, потому что на некоторых бочонках не имелось никаких отметок, а на других - две или три, а некоторые пахли очень застарело, да и на вкус так же. Не то чтобы порох оказался не очень хорошо смолот, мощный и сухой, сэр: я не имею в виду какое-либо неодобрение.
- Уверен, что нет, старший канонир. Но, надеюсь, вы не пробовали слишком много порошка с сурьмой. Сурьма - вещь скользкая, как говорят. Здесь внизу крайне сыро, - добавил он, глубоко продавливая пальцем бимс над своей склоненной головой. - Мы, безусловно, нуждаемся в тщательной просушке, как вы можете заметить.
- Большая часть влаги из клюзов и решётчатого настила цепного ящика, сэр, - пояснил Пуллингс, готовый найти на своем корабле достоинства. - У боцмана там партия с дополнительными клюз-саками. Но в целом, сэр, корабль довольно крепкий - крепче, чем я ожидал, с таким-то волнением. С новыми брам-стеньгами, несомненно, лучше преодолевает волнение, и вертикальная качка вообще едва чувствуется под вант-путенсами.
- Такая зыбь ему нипочем, - сказал Джек, - поскольку его строили для Атлантики, но будет интересно узнать, как корабль справится с теми короткими крутыми средиземноморскими волнами, которые обрушиваются так быстро. И интересно увидеть эффект от сурьмы. Я имею в виду влияние на пушки, мистер Борелл, уверен, что вы должны съесть пуд, чтобы мужчине вашей комплекции ощутил какой-то вред.
- Доктор Мэтьюрин, - спросил он на квартердеке, - какой эффект от сурьмы?
- Это потогонное, отхаркивающее и умеренное желчегонное, но мы используем её, главным образом, в качестве рвотного. Вы, полагаю, слышали о вечной таблетке из сурьмы?
- Только не я.
- Это одно из наиболее экономичных лекарств, известных человеку, так как одна металлическая таблетка будет служить многочисленным хозяйствам, будучи принята внутрь, извергнута и таким образом сохранена. Знаю одну, служащую уже на протяжении поколений, может быть, со времен самого Парацельса. Тем не менее, её следует употреблять с осторожностью: Цвингер уподобляет её мечу Скандерберга, который хорош или плох, силён или слаб, в зависимости от того, кто описывает или использует его. Достойное лекарство, если выписано сильному человеку. В противном случае - может вызвать сильную рвоту. Действительно, говорят, что по-французски ее название означает "отрава для монахов".
- Так я всегда и думал, - сказал Джек, - но на самом деле я имел в виду ее влияние на пушки, - немного этого вещества смешано с порохом.
- Увы, в этих вопросах я полный профан, но если мы пойдем по аналогии, то ядро должно изрыгаться с большей, чем обычно, силой.
- Это мы вскоре узнаем, - сказал Джек, - мистер Пуллингс, полагаю, можно пробить "все по местам".
Всем на борту "Ворчестера" было известно, что что-то затевается, и никто из моряков особенно не удивился, когда после предварительного вкатывания и накатывания пушек капитан в тишине подготовленного к бою корабля прошел вперед по трапу: матросы молчаливо стояли на боевых постах, офицеры и мичманы в своих дивизионах, палуба за палубой, порошковые мартышки сидели на зарядах позади каждой пушки, фитили тлели в кадках, распространяя свой пьянящий аромат по палубе, пока напряженно инспектируемый "Ворчестер" лежал в сером и пустом Канале, высоко, но без труда вздымаясь на волнах. Они не особенно удивились, когда, достигнув погонной пушки по правому борту, чьим первым наводчиком являлся его собственный рулевой Баррет Бонден, капитан вынул часы и сказал: 
- Три выстрела. Огонь на возвышении.
Привычный ревущий грохот, язык пламени и обычная кипучая деятельность расчета, в клубящемся дыму банящего и перезаряжающего пушку порохом для учений, ядро и пыж забиты в дуло, пушка выкачена и нацелена, всё - в течение нескольких секунд после выстрела, потому что этот расчет должен установить стандарт, на который будут равняться остальные. Никакого удивления, несмотря на высокую оценку их скорости, но весь корабль удивился и изумился, когда на пятьдесят первой секунде Бонден приложил пальник к запальному отверстию, второй заряд воспламенился, и пушка издала чрезвычайно громкий, пронзительный и неестественный визг, выбросив огромный язык яркого белого пламени, в котором фрагменты пыжа на мгновение показались черными.
Чудо, что никого из удивленного орудийного расчета не задавило при отдаче орудия, и Джеку пришлось выбрать тали, чтобы остановить пушку от выкатывания на нисходящей волне. На его лице застыло такое же бессмысленно-удивленное выражение, как и у окружающих, но Джек быстрее остальных сменил его на подобающее капитану олимпийское спокойствие, и, когда Бонден взял трос, пробормотав "Извините, сэр, я не ожидал...", Джек вернулся к отсчету секунд, заметив:
- Давай, Бонден, теряешь время.
Они сделали все возможное, старались изо всех сил, но их ритм и координация действий расстроились, и прошло две полных минуты, прежде чем пушку выкатили и навели, а Бонден склонился над ней с выражением нелепой опасливости на своем твердом, закаленном в боях лице, а его товарищи в атмосфере веселой напряженности отодвинулись настолько далеко, насколько сочли достойным, и даже дальше. Рука Бондена опустилась: на этот раз пушка изрыгнула пурпур, благородное и долгое пурпурное пламя и малиновый дым, вкупе с глубоким, торжественным, музыкальным бумканьем, и по всей палубе строгая дисциплина пушечных расчетов растворилась в радостном смехе.
- Тишина на корабле, - закричал Джек, шлепнув согнувшегося от смеха мальчишку, подносчика пороха, но голос его дрогнул, когда он продолжил: - Вставить дульную пробку, принайтовить орудие. На волне, третье орудие - огонь.
После первого скучного выстрела обычным порохом, которым пушка уже была заряжена, третий номер выдал прекрасный голубой и великолепный зеленый. И так продолжилось по всему кораблю, палуба за палубой: изысканные цвета, странные звуки выстрелов, бесконечное веселье (хотя и строго подавляемое) и полностью провальные показатели времени.
- Это самые веселые учения, что я когда-либо видел в своей жизни, - сказал Джек Стивену в капитанской каюте. - Видел бы ты лицо Бондена: как старая дева, держащая зажженную петарду. И для сплочения экипажа это оказалось почти столь же действенным, как и реальное сражение. Господи, как же они ржали на нижней палубе, развешивая гамаки. Мы еще сделаем из "Ворчестера" счастливый корабль, при всех его недостатках. Если ветер продержится, завтра вечером я подведу корабль ближе к берегу и позволю им разбить парочку стекол.

За свою долгую карьеру капитан Обри заметил, что из всех форм учений с большими пушками и близко ничего не сравнится со стрельбой по неподвижной цели на суше, особенно, если у нее имелись окна. Прежде, чем орудийные расчеты становились достаточно подготовленными, они, как правило, делали кучу выстрелов в полномасштабных сражениях, и, хотя стрельба по установленным со шлюпок бочкам своего рода неплохое упражнение (намного лучшее, чем просто тупое вкатывание и накатывание пушек, что являлось обычной практикой на многих кораблях), ему не доставало высшего удовольствия - чувства реальной опасности, уничтожения ценного охраняемого имущества, и всякий раз, когда позволят обстоятельства, Джек будет подводить корабль близко к вражескому берегу для бомбардировки какого-нибудь из многочисленных небольших постов и батарей, растянутых вдоль всего побережья, чтобы охранять порты, устья рек и места, где союзники могли бы высадиться. Теперь ветер все дальше заходил с норд-оста против часовой стрелки, Джек двумя точными лунными наблюдениями установил местоположение и изменил курс, чтобы незадолго до рассвета подняться к Иль-де-Груа. Хотя в ночную вахту темнота сгустилась и добавила тревог - ни луны, ни, тем более, звезд - он был уверен в своих расчетах, точно подтвержденных тремя хронометрами, и хотя его главной надеждой оставался какой-нибудь выскальзывающий из Бреста капер или даже фрегат, направляющийся для разрушения торговли, а если даже он их и упустит, то, по крайней мере, предоставит своей команде прекрасный выбор мишеней для разрушения.
Незадолго до двух склянок утренней вахты Джек вышел на палубу. "Бездельников" [9] еще не тревожили, и еще оставалось немного спокойствия ночного времени, прежде чем начнется помывка палуб и суета больших и малых полировочных камней. Волнение уменьшилось и здесь, с отдаленной, но надежно защищенной гаванью Уэссана далеко за кормой, ветер пел только устойчивую, повторяющуюся песню в снастях, заходя на три румба в левую раковину. "Ворчестер" шел под нижними парусами и марселями, не более того. Хотя с прибытием других лейтенантов Пуллингс больше не нес вахту, но он уже встал и разговаривал с Моуэтом у поручней левого борта. Оба направили ночные подзорные трубы на юго-восток.
- Доброе утро, джентльмены, - произнес Джек.
- Доброе утро, сэр, - ответил Пуллингс. - Мы только что говорили о вас. Плейс, баковый впередсмотрящий, считает, что видел свет. Моуэт направил наверх остроглазого матроса, но тот ничего не может подтвердить, но иногда, на подъеме, мы, кажется, улавливаем что-то, и думали, звать ли вас или нет. Что-то не так с маяком Груа.
Джек взял подзорную трубу и долго всматривался. 
- Таааак, проклятая темнота, - пробормотал он, вытирая глаз и вглядываясь снова.
Тридцатиминутные песочные часы перевернули, раздались два удара колокола, часовые отозвались "Все хорошо", вахтенный мичман бросил лаг, сообщил: «Пять узлов одна сажень, сэр, если вам угодно" и записал данные на доске, помощник плотника, доложил о двух футах четырех дюймах в льяле - "Ворчестер" принимал немало воды, а Моуэт скомандовал:
- Сменить рулевого, баковым сменить ютовых на помпах и вызвать "бездельников".
- Там, сэр, - воскликнул Пуллингс. - Нет, гораздо ближе. И в это время впередсмотрящий на баке и топовый взревели:

9

Бездельник - член команды, не несущий регулярных вахт.