Жил-был сталкер

Как ни странно, эта мысль его не испугала. Он не спеша перевернулся на бок, встал на четвереньки, но это было слишком, и он сел, прислонившись спиной с разноцветному камню. Кровь немедленно начала заливать глаза. Значит, он все-таки разбил голову, хотя отчего-то больно не было.

Стоило только подумать, как стало больно. И очень. И внутри головы, и снаружи, и вообще не только в голове, заболело сразу все. Вокруг была тишина, но не абсолютная тишина Зоны, а скорее тишина мира, лишенного жизни: не пели птицы, не жужжали мухи, просто шелестели листья, или трава, или что-то еще. Маркиз сидел на неширокой ровной площадке, прислонясь спиной к теплому камню, слева росли чахлые кустики, справа был поросший розовой травой склон, впереди картина «Тайники души». Бездну стоило бы изобразить помрачнее. Буйство красок и для тайников-то не слишком подходило, но в буйстве был и угольно-черный, и тускло-черный, и омерзительно-черный, и беспредельно-черный… Маркиз и не знал, что черный имеет так много оттенков; вернее, знал, но не предполагал, что способен их различить. Не слишком далеко, километрах в пяти, если здесь не искажается пространство, впереди и внизу было море. Тоже пестрое, но сине-зеленый доминировал, естественно, с красным отливом.

Вверх смотреть не хотелось. Маркиз боялся увидеть Ничто. Но голова, зараза, закружилась так, что даже сидя он потерял равновесие и завалился на бок. Так вверх смотреть было можно. Вверху были солнца, небо, горы. Где кончалась гора, начиналось небо. Без всякого Ничто. Надо было Шарло стукнуть его по голове еще там, наверху, чтобы Ничто рассеялось.

Лежать на боку было даже удобно, только розовый мох колол щеку. Маркиз закрыл глаза. Так было легче, сумасшедшие цвета не раздражали зрение. Надо бы сосредоточиться, вяло подумал он, но не стал. Сильно болела голова. И правая рука. Наверняка, сломал и то, и другое. Впрочем, сломать голову можно только в переносном смысле. И тогда уж совсем хреново. «А сейчас не хреново?» – возразил он сам себе и опять отключился.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда он снова пришел в себя, но они были уже здесь. Голова Маркиза покоилась на рюкзаке, комбинезон лежал рядом. Маркиз был гол, то есть трусы ему, конечно, оставили, но от усердия сняли даже носки, не говоря уж о кроссовках или майке. Голова была забинтована, кисть правой руки тоже, тело довольно густо покрывали синяки, обильно смазанные гнусной мазью явного инопланетного происхождения. Ссадина на левой руке залита инопланетным же коллоидом. Но инопланетян в окрестностях не наблюдалось. Собравшийся было разгневаться Маркиз успокоился. Троица с сосредоточенными физиономиями тихонько перепиралась в трех шагах и на Маркиза не смотрела. Он закрыл глаза и прислушался. Странно было то, что они ругались вслух.

– Кто ж думал, что он шагнет мимо тропы в пропасть? – трагическим шепотом, но без хохмы вопрошал Шарло. Дени оправдывался.

– Я и не видел, что он пошел за мной.

– Что, он дороги не видел? – жаловался Шарло. – Поперся, как слепой, прямо в пропасть. Не знал бы я Маркиза, подумал бы, что он решил покончить с собой нам в назидание.

– Вот именно, – вторил Дени.

– Главное, я ему ору, ору, а он прется, будто не видит…

– Он и не видел, – спокойно сказала Джемма. – Два барана.

– Три!

– Два барана и одна овца, – согласилась она.

– Почему ты думаешь, что он не видел?

– А что еще? Не зря же он не хотел сюда идти. Все-таки ошибается он редко. И не зря он просил нас описать пейзаж.

– Думаешь, он его не видел?

– Во всяком случае, он видел не то, что мы. И это его здорово испугало. Нутро тут ни при чем. Если бы дело было только в этом, ты бы его с места не своротил.

– А что бы он сделал? – возмутился Шарло. – Как бы он нас удержал?

– Да очень просто: свернул бы в шарики и унес домой. В кармане. Шарль говорил, это безвредно.

– Да уж, – вздохнул Шарло, – за ним бы не заржавело. И чего мы все такие умные… задним умом…

– Потому что задницей думаете, – буркнул Маркиз. Все подскочили и кинулись к нему. – Где взяли мазь и коллоид?

Шарло потупился и скромно прошептал:

– На базе украл. На всякий случай.

Джемма вытащила из кармана бледно-розовую таблетку, бросила ее в стаканчик и заставила Маркиза выпить.

– Это я там же украл, – извиняющимся тоном сообщил Шарль. – На всякий случай.

– Тихо ты, – одернул Дени, – мы хоть и не на службе, а все равно полицейские.

Шарло виновато улыбнулся и бодро пообещал:

– Больше не буду! Хотя база не попадает под нашу юрисдикцию…

– Почему вы говорили вслух? – перебил его Маркиз. Силы прибывали, слабость убывала, боль утихала. Таблетка чудодействовала.

– Они меня не слышат, – спокойно ответила Джемма, – и друг друга тоже. А я их слышу.

– Экстракласс, – с гордостью произнес Шарло, будто речь шла о нем.

– Что ты видел?

Маркиз пожал плечами.

– Ничего.

– А почему не сказал?

– Потому что дурак, – от благодушия Шарло не осталось и следа. – Нас за идиотов держит. Как же это он изволит нам, болванам, сообщить то, что он видит, чести много.

– Уймись, дядя Шарль, – посоветовал Дени. – Или ты не привык к тому, что он говорит только то, что считает нужным?

– Не так, – поправила Джемма, – он говорит только то, чему может найти объяснение. Значит, этого он объяснить не может. И вообще, не ори на него, укушу.

– Кобра, – проворчал Шарло. – Скорпиониха. Гюрза. Гадюка болотная. Кара-куртиха. А почему все змеи женского рода, кроме удава?

– Потому что змея – женского рода.

– А удав?

– Он змей.

Их беспредметный треп позволил Маркизу окончательно прийти в себя. Он собрался сесть, но Шарль и Дени в четыре руки прижали его к земле.

– Подожди, лекарства подействуют. У тебя голова разбита вдребезги – видишь, осколки кругом валяются, рука, кажется, сломана и наблюдается общая побитость. Лежи, – обнадеживающе сказал Шарло. – Жди.

– Да я ничего, – попробовал возразить Маркиз.

– Это не ты ничего, а таблетка ничего, – отрезала Джемма. – Сказано – лежи, значит, лежи. Или ты со мной спорить будешь?

– Избави бог, – ужаснулся Маркиз. – Я лучше буду усиленно спать.

Усиленно спать ему разрешили. Интересно, что этот ворюга еще стащил на базе? С него станется. Начни укорять (не за кражу, конечно, а за то, что именно там украл), мило улыбнется и заявит, что цель оправдывает средства. Может и так. Маркиз и сам частенько цитировал, а инспектор Кларк так вдохновился, что даже на вооружение взял, хоть и высокоразвитый. Но связываться с пришельцами не хотелось. Маркиз представил себе, как Шарло слегка морщится и говорит: «С паршивой овцы хоть шерсти клок», хотя сам к инопланетянам весьма расположен и неприязни Маркиза демонстративно не понимает.

Маркиз заснул, поздно сообразив, что бледно-розовый цвет таблетки вовсе не означал отблеска багрового солнца, а был естественным, то есть жулик Шарло уворовал не обычную общеукрепляющую таблеточку, а что-то лечебное. Надо будет поинтересоваться у Робби, что именно она лечит.

Это была последняя ясная мысль. Маркиз заснул, да так крепко, что это скорее было забытье, а не сон. Пробуждение было неприятным. Он проснулся как-то вдруг, без переходного дремотного состояния, словно его ткнули в бок. Его не тыкали. Джемма и Дени спали. Шарло сонно бдил, периодически встряхиваясь и озирая окрестности. Маркиз их тоже обозрел и каким-то из дополнительных чувств понял, что они неуловимо изменились. Пока перемена была не ясна, но у Маркиза создалось впечатление, что вот-вот она наступит и будет чрезвычайно неприятной. Он сел, зевнул и начал натягивать комбинезон. Джемма и Дени, как по команде, открыли глаза, Шарло снова встряхнулся и обозрел Маркиза куда более критически, чем окрестности. Перед тем как застегнуться, Маркиз сделал то же самое. Синяки явственно поблекли. Ссадины на левой руке не было. Правая болела. Голова тоже болела, но это все было вполне терпимо. К головной боли Маркиз давно привык, особенно с похмелья, и она его не тяготила. Тем более что имелось проверенное средство, которое уже протягивал Дени, предварительно отвинтив колпачок фляжки.