Страница 29 из 85
— К Керенскому я прибыл поздней ночью и застал его очень взволнованным. Он мне приказал срочно начать наступление на Петроград для защиты Временного правительства и заявил, что вместе со мной должен немедленно выехать в город Остров, где в то время находился штаб вверенного мне корпуса. Рано утром 26 октября 1917 года мы прибыли в Остров, и Керенский захотел непременно держать речь перед казаками. Наспех был устроен митинг, на котором он выступил с истерической речью, призывая немедленно начать наступление на революционный Петроград. Когда я доложил Керенскому, что у нас нет достаточных сил для того, чтобы осуществить успешное наступление, он сейчас же продиктовал своему начальнику штаба Барановскому приказ о направлении в мое распоряжение 17-го армейского корпуса, находившегося в то время под Москвой, и 31-й пехотной дивизии, стоявшей в районе Петрограда. После этого он вновь потребовал от меня, чтобы я отдал приказ казачьим частям наступать на Гатчину, а оттуда на Петроград.
Оставаясь верным до конца Временному правительству, я призвал части своего корпуса на борьбу против революции. Казаки неохотно, но все же повиновались... Под угрозой применения оружия мне удалось сформировать эшелон и погрузить войска. В этот же поезд сел и Керенский... В вагоне Керенский написал приказ, согласно которому я был назначен главнокомандующим всеми вооруженными силами, действовавшими против революции.
Гатчину казаки захватили, однако Керенский не сумел собрать под командование Краснова воинские части, расположенные под Петроградом и Москвой, так как основная масса войск и населения шла за Советской властью. На стороне контрреволюции выступали лишь монархически настроенные казаки, да и те под влиянием большевиков стали покидать стан контрреволюции.
Краснов по этому поводу показал:
— Из Петрограда по радио «Всем, всем, всем!» передавались известия о том, что всюду власть переходит в руки Советов. Из Смольного поступило распоряжение, чтобы мы прекратили сопротивление, поскольку весь русский народ идет с большевиками, а с Керенским — только казаки и часть буржуазии. Однако Керенский считаться ни с чем не хотел. Он по-прежнему требовал немедленного наступления на Петроград теми силами, которые имелись в моем распоряжении.
Керенский категорически заявил мне, чтобы с рассветом 28 октября 1917 года я начал наступление на Царское Село...
С помощью артиллерии казакам Краснова удалось занять Царское Село, но это был последний и кратковременный успех. Дальнейшее продвижение Краснова к Петрограду было приостановлено революционными частями. У Пулковских высот красногвардейцы и вооруженные рабочие Петрограда в решительном бою нанесли поражение казачьим частям Краснова. Понеся большие потери убитыми и ранеными, под покровом осенней ночи казаки отошли с Пулковских высот к окраинам Царского Села. Поскольку ни одна из обещанных Керенским частей не прибыла в распоряжение Краснова, казаки отказались наступать, заявив, что без поддержки пехотных частей они бороться против революции не могут. Краснов был вынужден отдать приказ об отходе к Гатчине.
— Учитывая создавшуюся грозную обстановку и боясь, что Керенского могут арестовать, — показывал Краснов, — я зашел к нему и предложил переодеться в приготовленное заранее платье и по старому подземному ходу через парк тайком уйти из Гатчины. Я успел предупредить Керенского о возможном его аресте большевиками, и он 1 ноября 1917 года через потайной ход вышел из Гатчинского дворца на улицу, нанял извозчика и скрылся. На другой день утром я и начальник штаба корпуса полковник, Попов были арестованы представителями Советской власти.
Попав в плен, Краснов дал честное слово, что прекратит борьбу против Советской власти. Его отпустили. Однако он нарушил свое слово и тайно бежал из Петрограда на Дон, чтобы снова вступить в антисоветский лагерь.
В этот период Украина, Дон и весь Юг России были ареной ожесточенных сражений, в которых решалась судьба молодого Советского государства. К концу 1917 года на Дону у генерала Каледина собрались наиболее видные руководители белой армии: генералы Алексеев, Корнилов, Деникин. Сюда были стянуты с фронта, а также из-под Петрограда все казачьи части. Вместе с добровольческими частями Алексеева и Корнилова они развернули военные действия с целью захвата Донской области. Но и этот план осуществить не удалось.
Большинство населения области жаждало мира. Был создан Военно-революционный комитет донских казаков во главе с Подтелковым, Кривошлыковым и Голубовым. Революционные казаки потребовали передачи всей власти в руки Военно-революционного правительства и организовали отпор белоказачьим частям. Каледин, не найдя опоры в трудовых массах казачества, отказавшихся воевать против большевиков, 29 января 1918 года застрелился.
Корнилов во главе добровольческих частей покинул Дон и отправился на Кубань, где надеялся на более благоприятную обстановку. Для контрреволюции на Дону наступила полоса выжидания. Краснов некоторое время скрывался. Затем контрреволюционной верхушке казачества и его кулацкой части удалось поднять антисоветский мятеж. Краснов был избран белогвардейским «Кругом спасения Дона» атаманом так называемого «Всевеликого войска донского».
— Я призвал казачество, — показал в суде Краснов, — к организованной борьбе с большевиками, заявляя, что у Дона не может быть иного выхода, как сплотиться со всеми контрреволюционными силами и повести решительную борьбу против Советской власти. Уже тогда я поставил перед «Кругом» вопрос о расчленении Советской России и создании на Дону самостоятельного государства, впоследствии получившего название «Всевеликое войско донское», со старыми законами и укладами.
Сразу же после прихода к власти Краснов поспешил установить самые дружественные отношения с немцами, которые к тому времени оккупировали Украину и стояли на границе Донской области. «Донское правительство» обменялось с ними постоянными миссиями. Представителем оккупантов при Войске донском был фон Кокенхаузен, с которым Краснов согласовывал все вопросы, касающиеся совместных действий германских частей с донскими, а также снабжения Войска донского вооружением.
Краснов в угоду германским империалистам пытался на самых богатых и плодородных землях России создать вассальное государство, превратив южные районы страны в немецкую полуколонию.
Свои антисоветские планы «правитель» Донской области с циничной откровенностью изложил в письме к германскому кайзеру, посланном в июле 1918 года.
На суде Краснов рассказал следующее:
— Я отправил Вильгельму II совершенно секретное письмо, в котором приветствовал его императорское величество как могущественного монарха Германии и доводил до сведения о том, что при непосредственной поддержке Германии борьба с большевиками на Дону приближается к концу. В своем письме я просил Вильгельма содействовать мне в расчленении Советской России и присоединении к возглавляемому мною государству «Всевеликому войску донскому» русских городов: Таганрога, Камышина, Царицына, Воронежа и железнодорожных станций Лиски и Поворино. Я информировал немцев, что заключил договор с главами Астраханской и Кубанской областей князем Тундутовым и полковником Филимоновым о том, что после победы сил контрреволюции на территории России образуется федерация под именем «Доно-Кавказского союза», в которую должны войти державы: «Всевеликое войско донское», Астраханское войско с Калмыкией, Ставропольская, Кубанская области и Северный Кавказ.
Германских руководителей я просил усилить мне помощь вооружением, инженерным имуществом, построить на Дону орудийный, оружейный, снарядный и патронный заводы... Я обязался предоставить Вильгельму II полное право в вывозе с Дона в Германию продукции сельского хозяйства, кожевенных товаров, шерсти, рыбы, жиров, скота и лошадей. Я предоставлял также право германским промышленникам на помещение своих капиталов в донские промышленные и торговые предприятия и эксплуатацию водных и иных путей сообщения.