Рабыня страсти

— Хочешь сыра? — Донал Рай протянул ей кусочек белого сыра на кончике ножа.

— Благодарю, господин, — отвечала она скромно, беря угощение и деликатно откусывая кусочек. Утолив первый голод, она жевала уже медленнее. Вдруг она обнаружила, что подле нее стоит малыш Абу. Она даже не заметила его присутствия. Он почтительно протягивал ей чашу, наполненную теплой ароматной водой. Она вопросительно взглянула на Донала Рая.

— Сполосни руки, — велел он. — Ты ведь не хочешь испачкать такое прелестное платье, — правда? Омовение рук после трапезы — это мавританский обычай.

— И он мне по душе, — отвечала она, смывая с рук кроличий жир и сырные крошки.

— Полагаю, старая Эрда уже нашептала тебе, что я намереваюсь послать тебя своему другу, калифу Кордовы, — не смей отрицать! Эта удивительная старуха знает обо всем, что происходит в доме — порою даже раньше, чем я сам. И охотно делится тем, что знает, с благодарными слушателями.

Риган рассмеялась:

— Она очень мне понравилась. Эрда добра, господин, — а в этом мире это свойственно немногим… Да, она рассказала мне, потом объяснила, кто такой калиф, но вот одного я так и не поняла… Что это такое — гарем? И чему такому меня должны хорошенько обучить? Я чем-то не угодила вам?

— Гарем, — принялся растолковывать девушке Донал Рай, — это такое место, где мавр содержит всех своих женщин — жен, дочерей, родственниц, наложниц…

— Ну, жены, дочки, родственницы — это я понимаю. Но слово «наложница»я слышу впервые. Что это за странные существа, господин? — изумление ее было совершенно непритворным.

— Слово «наложница», — Донал Рай произнес его очень отчетливо, — происходит от слова «ложе». Так называют женщину, которая доставляет господину физическое удовольствие и массу других. Господин наслаждается ее игрой на музыкальных инструментах, ее сладким пением — и даже дружеской беседой с нею о том, что заботит его и печалит. Она может стать близким его другом, а если родит ему детей, то станет господину еще дороже.

—  — Теперь понимаю… — Риган и вправду все поняла.

— Калиф Кордовы — могущественный правитель, — продолжал Донал Рай. — У него множество женщин. Чтобы заинтересовать его и не дать этому интересу угаснуть, ты, Риган, должна постичь искусство приносить и получать наслаждение, как ни одна из его женщин. Я хочу послать Абдаль-Рахману в дар не просто очередную красавицу, способную украсить его гарем, нет, я подарю ему Рабыню Страсти. А чтобы стать таковой, ты должна в совершенстве овладеть искусством Эроса и научиться соблазнять, возбуждать страсть, поэтому вскоре тобой займется человек, который превзошел эти искусства.

На свете есть лишь один человек, которому я без колебаний доверю тебя. Это младший сын одного из моих друзей. Он владеет кораблем, совершающим рейсы между Эйре, Аль-Андалус и северным побережьем Африки, где и расположен его родной город Аль-Малика. Вскоре он прибудет в Дублин: он всегда приезжает летом погостить. Так вот: я хочу, чтобы ты уехала с ним. А когда он почувствует, что ты достигла высочайшего уровня мастерства, на который только способна настоящая Рабыня Страсти, тогда он и преподнесет тебя в дар калифу от моего имени. Ну, а пока он еще не прибыл, отдыхай и набирайся сил. Ты многое пережила, Риган Мак-Дуфф, но знай, что ты величайшая драгоценность, и среди женщин тебе нет равных! — закончил Донал Рай с улыбкой, озарившей все его круглое лицо.

— Не знаю, смогу ли я стать тем, чем вы хотите меня видеть, мой господин, — медленно, словно раздумывая, сказала Риган. — Я не знаю, как дарить наслаждение мужчине, и, думаю, никогда не смогу испытать того наслаждения, о котором вы говорите… Ведь я не получала удовольствия от соития с мужчиной, а вы говорите, что я должна была наслаждаться, да еще и ублажать… Не представляю, как такое возможно, Донал Рай. Может быть, лучше все-таки вам продать меня какому-нибудь кельтскому военачальнику, он сделал бы меня прислугой… Я сильна и могу без устали работать, и моя Морэг тоже. Если же вы станете упорствовать, то я наверняка горько вас разочарую, к тому же уроню в глазах калифа, а ведь вы так добры ко мне…

Донал Рай потрепал растерянную девушку по руке, стараясь ее успокоить:

— Не переживай так, Риган Мак-Дуфф. Сейчас я кое-что тебе объясню, попытайся понять. Ты узнала физическую сторону страсти лишь дважды, и притом с худшей стороны.

Муж твоей сестры наверняка не имеет ни малейшего представления о том, как любить женщину. Он стремился лишь к тому, чтобы потушить огонь, пылающий в его чреслах. А умный мужчина хорошо знает, что чем больше наслаждения доставит он женщине, тем слаще станет любовь для него самого… И поэтому всегда стремится воспламенить женщину страстью. Что же до Гуннара Кровавого Топора, то этот дикарь хотел лишь позабавиться, а заодно и проверить, не солгала ли ты ему… И плевать ему было на то, что чувствуешь ты. Ни один мужчина еще не тронул твоего сердца, твоей души. Ты и представления не имеешь о том, как сладка бывает любовь, но верь мне, моя красавица, вскоре ты это узнаешь.

…Разумеется, Риган ему не поверила. Она знала лишь, что он пытается усыпить ее страхи. Она поражена была его добротой. Ведь никто еще не разговаривал с нею так.., так ласково и успокаивающе. Но Риган лишь надеялась, что он как можно позже убедится, что она и вправду не может испытывать наслаждения от плотской любви. Она с грустью вздохнула — впервые за всю жизнь ей было так тяжело… Что станется с нею? И с малышкой Морэг?

Правда, грусть ее не могла долго продлиться, ведь она жила в чистоте, тепле и сытости, подобных которым не изведала прежде ни разу за всю жизнь… А в лице Морэг она обрела настоящую, верную и преданную подругу — девушка была безгранично благодарна госпоже за то, что та избавила ее от участи простой рабыни. Прислушиваясь к разговорам других женщин на корабле, Морэг успела понять, что лучшее, на что она могла надеяться, будучи выставленной на продажу на невольничьем рынке в Дублине, — это на, участь прислуги в каком-нибудь доме. Ну, а худшее… Она попала бы в грязный портовый бордель — там всегда есть нужда в женщинах: ведь там они мрут как мухи, продержавшись год или от силы два…

Донал Рай милостиво предоставил им свободу передвижений по своему дому. Они не жили затворницами, а мирно прогуливались по внутреннему дворику, по гравиевым перекрещивающимся дорожкам прелестного садика, присаживались на мраморные скамеечки отдохнуть и поболтать… В садике цвели поразительной красоты дамасские розы, нежные бутоны уже вовсю распускались, издавая пьянящий аромат… Разросшийся розовый куст словно вился по стене, а самые любопытные ветви даже выглядывали на улицу… А в том месте, где перекрещивались ухоженные дорожки, в центре круглого бассейна мирно журчал фонтан…

Девушки частенько прогуливались по широкой стене, отделяющей сад от городских улиц, с интересом наблюдая за прибывающими в гавань кораблями. Среди них были и небольшие каботажные суда, и более крупные, самых разнообразных видов пассажирские и рыбачьи, и утлые лодчонки, бесстрашно бороздившие воды Лиффи. Каждый день старая Эрда водила их в свое царство чистой воды и благовоний — и они наслаждались купанием. Риган никогда прежде не знала, что кожа ее так нежна и шелковиста. Порой она думала о Груочь — и от всего сердца желала, чтобы сестра испытала подобное наслаждение. Но шестое чувство подсказывало Риган, что Груочь не думает о ней. Да, сестра навеки потеряна для нее…

Однажды, гуляя по стенам, окружающим дом Донала Рая и любуясь морем, девушки увидели большой и необыкновенно красивый корабль, входящий в гавань Дублина. Это было очень грациозное судно, не менее двух сотен футов в длину, в «латинском» духе, с треугольным парусом — шелковым, расшитым золотом, в яркую зеленую полоску. Корабль вошел в устье реки, подплыл к пристани — и вовсю захлопотали матросы, закрепляя толстые канаты… Обе девушки округлили глаза.

— Никогда прежде не видела ничего прекраснее! — выговорила, наконец, Риган.