Страница 92 из 101
забыла, куда и зачем пошла. «Видно, не работа тебя, красавица, сюда манит. Не ищешь ли ты
простаков, голубушка?..» — подумал недружелюбно и решил повести себя с ней более сурово,
проявить, как говорится, принципиальность, не то промахнешься, растаешь, пойдешь навстречу,
а потом самому же придется раскаиваться. Во всяком случае, уже сейчас ясно, что не
лесопосадки, не лекарственные растения и не грибоварение, не говоря уже о прополке и
расчистке, интересуют в лесу пришлую красавицу. Ловля, всюду ловля…
Об одном как-то призабылось Ивану Матвеевичу: ловят не только девчата, ловят чаще всего
девчат. Так повелось с незапамятных времен, еще когда род на род нападал, в первую очередь в
плен брали девушек, их выманивали, редко когда обращались с ними деликатно, чаще всего
скручивали руки белые сыромятной кожей, хлестали кнутами нежное тело, не жалели ножек
босых, угоняли в неволю, продавали на всех работоржищах. Забрасывала их судьба по всем
мирам, во все гаремы, ставила на самые тяжелые и самые изнурительные работы…
Инесса только намеревалась прошмыгнуть во двор, пойти в лесок, побыть одной,
поразмыслить, подумать, как ей повести разговор с родным отцом, а тут дорогу преградил атлет…
Внимательно заглянула ему в глаза и не заметила в них Инесса насмешливых чертиков, только
уважение прочла во взгляде. «Борьке Болконскому до этого Роланда далеко», — подумала она.
— Извините, девушка, что я так бесцеремонно… но у нас такое безлюдье, и каждый новый
человек — счастье… Тем более такой… человек. Поэтому простите мое нахальство, но мне
показалось, что «старик» повел себя с вами недоброжелательно… Вы что-то хотели… с чем-то
обратились, а он и слушать не стал…
Начав речь, он уже не мог остановиться, сумбурно перепрыгивал с одного на другое,
опасался, что его не дослушают, не оценят старания проявить доброту и заботливость, видела
его насквозь, догадывалась, что ему хотелось во что бы то ни стало с ней познакомиться, но
многозначительно молчала. Была еще слишком юная и неопытная, но каким-то шестым, женским,
чувством осознавала, что именно так, а не иначе должны знакомиться красивые парни с теми
девушками, которые встревожили им сердце.
— Если быть объективным, то это на него не похоже. «Старик» у нас вполне на уровне. Без
пяти минут доктор наук! Но иногда бывает… Вот-вот разменяет старик вторые полсотни, ему уже
трудно понять душу молодых и таких симпатичных… Поэтому… извините, что я так
бесцеремонно…
— А вы покороче. Много слов еще не означает много мыслей, — откликнулась в ответ
Инесса, причем проговорила это так спокойно и с таким превосходством, что и сама этому
удивилась.
— Мудро сказано! — обрадовался Роланд. — Благодарю за науку.
— Не стоит благодарности, — иронически улыбнулась Инесса.
— Ну, все это в шутку, шутить очень люблю, хотя и не всегда удачно. Остап Вишня из меня
не получился, а вот если когда в чем нужны будут мое содействие или помощь, то это уж без
шуток — вот моя дружеская рука и крепкое плечо. Если понадобится, то не только «старику», но
и самому черту рога своротим.
Так они вышли со двора. Инесса свернула на дорогу, в сень раскидистых дубов, и Роланд
потянулся за ней. Инессе было приятно его явное ухаживание, она нисколечко не смущалась
перед незнакомым хлопцем, не терялась под его горячим взглядом.
Ей стало так уютно и спокойно в его обществе, что она заразилась его шутливым
настроением, спросила:
— Вы что, за деревьями здесь присматриваете? Или вырубаете?
— Сажаем! В первую очередь посадка, культивация. Вырубка — вынужденная
необходимость.
— Эти дубки вы тоже сажали? — ухмыльнулась она.
— Эти? Сажали и эти. Только не я, а мой далекий предок. Думаю, при Хмельницком или еще
раньше…
— Великаны!. Красавцы какие! — восторгалась Инесса.
— Уникумы! Их здесь были сотни, государством охранялись. Но фашистам, как известно,
закон не писан. Уничтожили. Только эта прекрасная семерка и осталась случайно…
Со двора донесся требовательный голос:
— Роланд Яковлевич! Ау, где вы? Идите скорее…
— Уже всполошились. Без Роланда лес не растет… Ну, побегу, спасибо за разговор, думаю,
он будет не последним.
Инесса молча взглянула на парня, глаза ее светились.
— А со «стариком» я побеседую… по-своему…
— Только прошу без бесед. Я сама умею с людьми разговаривать.
Роланд перепрыгнул через невысокий штакетник, побежал на голос, а Инесса стояла под
сенью великана-дуба и улыбалась. «Ну и люди, ну и мужчины… Если ему что-нибудь от тебя
нужно, то соловьем залетным поет, а потом… Не нужны мне ни ваши адресочки, ни шуточные
разговорчики…»
Проживала Ольга Карповна в лесничестве, а работала в медпункте соседнего села.
Начиналось оно сразу же за Талью, только пройтись запрудой, перейти мост, миновать долину,
оккупированную раскидистыми вербами и чернокорой старой ольхой, и уже начинались
колхозные кладовые. А там улицей, улицей, потом через овраг, затопленный орешником,
бузиной и крушинником, и сразу же — сельская площадь, на площади — магазин, контора
колхозной бригады, а дальше в саду и медпункт. Минут пятнадцать — двадцать — и на работе.
— Живу по-европейски, — шутила Ольга Карповна. — Работаю в густонаселенном пункте, а
ночевать спешу в городок-спальню, на чистенький воздух, на первозданный покой.
Все успевала делать Ольга Карповна. По дому управиться, навести такой порядок, что у нее
все сияло и блестело, сварить, да и не лишь бы что, а выдумывала разные блюда, из газет и
журналов списывала рецепты кулинаров, а главное — составляла суровый, по-научному
выверенный рацион на каждую неделю, с карандашом в руках подсчитывала калории,
необходимые для болезненного своего мужа.
Ивана Матвеевича она обожала. Девичество ее сложилось как-то странно. Она не была
обделена природой. Привлекательности не надо было занимать, всем взяла девушка, а смелости
и решительности — как отрезано. Как ни подступались к ней однокурсники, даже и с других
факультетов хлопцы не обходили вниманием, а ей хоть бы что. Словно и не парни они, а она —
не девушка. Все внимание — науке, все свободное время — книгам, театру, ни минуты делам
личным. Так и институт закончила. Ей советовали найти кандидата в мужья из киевлян,
быстренько оформить брак и остаться в Киеве, а она этим не прельстилась. Поедет туда, куда
пошлют, а «кандидаты» ей пока что не нужны.
«Кандидат» объявился в самом глухом месте, в лесном поселении, да и не сразу. Сначала он
стал ее постоянным пациентом. Его недуги и болезни были определены известными киевскими
профессорами, она сама, хотя еще и не имела достаточной практики, полностью подтвердила
диагноз, лечение тоже было назначено без колебаний. Лесной озон, чистый воздух как основное
лечебное средство — все это имелось в избытке, а вот некоторые препараты нужно было вводить
с помощью шприца и иголки. Колола сама, делала это умело. А пациент во время каждой такой
несложной операции смущался. После укола, чтобы загладить смущение, Иван Матвеевич
начинал шутить, разговаривать, темы для бесед находились всегда интересные, с особенным
увлечением говорил Иван Матвеевич о лесе и его богатствах.
Началось все с лекарственных трав. В то время Ольга Карповна еще не была сторонницей
фитотерапии. В институте некоторые из научных светил защищали лекарственные растения со
страстью, а большинство отзывалось скептически, над сторонниками «травяной» медицины
многие в кулуарах посмеивались и называли их чудаками.
Иван Матвеевич, жрец лесов, постепенно ее перевоспитал. Он так зажигательно и
убедительно рассказывал о каждой лекарственной травке, цветочке или деревце, корешке или