Маркетолог@

            -Ещё раз так сделаешь и неделю не сможешь сидеть, - пригрозил он.

            -А ты... ты даже разозлиться на меня не можешь? - закричала Кэтрин.

            -А зачем мне на тебя злиться? - ровным голосом спросил Даниэль, поднимая пульт и - так, на всякий случай - прикидывая расстояние от руки Кэтрин до тяжелой керамической вазы.

            -Зачем тебе на меня злиться? Да потому что только твои эмоции и выдают тебя! Я скажу тебе, что не так. Хочешь?

            -Можно подумать, у меня выбор есть, - проворчал Даниэль.

            Кэтрин прищурилась.

            -Ты знаешь, как ты смотришь на свою сестру? - язвительно начала она.

            -Кэтрин, ты что, ревнуешь? Да у тебя и малейшего повода нет, - ухмыльнулся Даниэль. Он потянулся к Кэтрин, но девушка отступила назад, выставив вперёд руку.

            -Да нет, Даниэль. Это ты ревнуешь, - веско сказала она. - Дани - это ведь так Эль тебя называет? Так вот, Дани: это ты с ума сходишь, когда видишь свою сестру рядом с Максом. Ты смотришь на Эль так, как будто твоя сестра должна принадлежать только тебе и никому другому. С чего бы это, Дани?

            -Кэт, немедленно, прекрати нести всякую чушь, или мы поссоримся, - предупредил Даниэль, но девушку было уже не остановить: она добивалась правды.

            -Ты, Дани, смотришь на свою сестру абсолютно голодным взглядом. Ты глядишь на свою сестру так, как будто в этом мире для тебя есть только одна женщина - эта твоя Эль. На меня ты никогда так не смотрел... Что, Даниэль, влюбился? Влюбился в свою собственную сестру, да? Хочешь её? Хочешь?.. Что, это и есть тот самый грязный секретик, от которого ты спасаешься в моих объятиях?.. Слушай, а скажи-ка мне, сколько ты вот так терпишь? Нет, мне просто интересно. Ну, сколько? Год? Нет? Два? Или... или постой-ка... или это длится с того самого дня, когда ты сбежал из Оксфорда ко мне в Йорк, и прямо на пороге, со мной... меня... - сообразила Кэтрин.

            Кэтрин поняла, что добилась своего, когда увидела на лице Даниэля адскую смесь: стыд, потрясение - и, наконец, безысходную боль потери.

            -Боже мой, так я права, -  с ужасом пролепетала Кэтрин, глядя в глаза, в которых сейчас плакала душа Даниэля.

            Но Даниэль закрыл глаза. Когда его ресницы дрогнули и поднялись, его взгляд стал безмятежным. За одним исключением: в его глазах больше не отражалась она, когда-то его Кэтрин.

            Кэтрин унизила его. Она причинила ему боль. Она переступила черту, чтобы узнать его тайну.

            Этого он ей и не простил.

            Между ними повисла тишина - тяжёлая, оглушительная.

            Всё рухнуло, рассыпалось в один момент, точно карточный домик. Застыв, Кэтрин с отчаянием наблюдала, как Даниэль равнодушно шагнул в прихожую, как снял с вешалки своё пальто. Как открыл дверь дома.

            -Даниэль, куда ты уходишь? - испугалась Кэтрин. Он промолчал. - Не смей убегать от меня!

            Но Даниэль уже переступил порог. Тяжелая дверь хлопнула, и в квартире снова воцарилась тишина - гнетущая, как одиночество.

            -Не смей убегать от меня... Не смей убегать от себя, я же люблю тебя! Я думала, что правда поможет нам сохранить любовь. - Кэтрин горько расплакалась и опустилась на колени возле двери, за которой навсегда исчезал из её жизни Даниэль.

            «Ну что ж, Кэтрин, ты права. Я действительно хочу ту, что моей никогда не будет. Я видеть не могу Эль. Я жизнь готов ей испортить. Я могу убить её словом. Но я не могу заставить себя не думать о ней. При одной мысли о том, что она будет принадлежать другому, мне выть хочется. Я душу готов заложить за то, чтобы получить её», - думал Даниэль, спускаясь вниз по ступеням дома на Флит Стрит и оглядываясь в поисках такси. Но чёрного кэба не было, и Даниэль медленно пошел вперёд по заснеженной улице. Он поднял воротник пальто, спрятал в карманы руки и подставил лицо крупным хлопьям влажного снега, когда водитель такси просигналил ему и остановил машину. Даниэль сел в кэб, рассеянно провел ладонью по запорошенным снегом волосам и глубоко задумался. Водитель вежливо ждал, постукивая пальцами по кожаной оплетке руля. Через мгновение, показавшееся водителю вечностью, Даниэль очнулся и вспомнил, что его мать и приёмный отец уехали на рождество во Францию, оставив соседке запасной комплект ключей от дома в Оксфорде.

            -Оксфорд, Пенсильвания Авеню, - произнес Даниэль и посмотрел в окно на тротуар, тонущий в хлопьях снега.

            «Я должен забыть тебя, Эль. Я не могу и не хочу больше о тебе помнить. Нам нельзя быть вместе...  Но -  если б только я не был сыном Мив-Шер, если б ты не была дочерью Дэвида - я клянусь, всё было бы по-другому...».

            Снег таял на длинных ресницах двадцатилетнего Дани и сбегал по его лицу влажными дорожками. Даниэль рассеянно провел рукой по глазам и удивленно посмотрел на скатившиеся в его ладонь капли. «Это снег», - решил Даниэль, давным-давно забывший, как выглядят его собственные слёзы. Он снова перевёл взгляд в запотевшее окно. Перед ним проносились дома и белые улицы Лондона. Город готовился проводить старый год и встретить год новый.

            Через час кэб подъехал к молчаливому, занесённому снегом дому на Пенсильвания Авеню и остановился. Щедро расплатившись с водителем, Даниэль поднялся на соседское крыльцо и позвонил в дверной звонок. Из-за двери выглянуло хорошенькое женское личико.

            -А, это ты, - девушка приветливо взмахнула ресницами и распахнула двери. - Заходи,  - пригласила она.

            -Привет, Гвен. Спасибо, но мне нужны только ключи.

            -На, вот, держи, - девушка сняла с крючка тяжёлую медную связку. - А может, ты все-таки заглянешь? Я одна, - намекнула Гвен.

            -Нет, Гвен. Ещё раз спасибо, но как-нибудь в другой раз. С Рождеством тебя.

            -И тебя - с Рождеством, - прошептала Гвен, глядя в спину Дани.

            Отперев калитку, Даниэль открыл дверь дома и переступил порог.

            Не зажигая света, он сразу же прошёл на кухню, скинул пальто на кухонный стол, вытряхнул сигарету из пачки. Подтянув к себе телефон, Даниэль набрал номер деканата ЛШЭ.

            -Привет, Макс, это я, - сказал он. - Приезжай в Оксфорд. Нам надо поговорить.

            -Говори сейчас, - торжествующе улыбнулся Уоррен.

            Трудный для Даниэля разговор закончился ровно через час.

            -Макс, Эль - твоя. Я на всё согласен, если ты дашь мне слово, что Эль ни о чём не пожалеет, - потребовал он.

            -Не пожалеет, Кейд. Я люблю её, - и Макс положил трубку.

            Услышав короткие, звенящие гудки, Даниэль отвел трубку от уха. Очень медленно и аккуратно положил её на рычаг. И одним бешеным, страшным движением смёл телефон на пол.

            А потом наступил вечер.

            На столе кухни как ни в чём не бывало по-прежнему стоял телефонный аппарат (Даниэль собрал его). А сам Дани, опираясь на подоконник, глядел на занесенный снегом сад: он ожидал Макса. Наконец, к штакетнику забора подъехал старенький «даймлер». Жёлтый свет фар выхватил занесенную снегом гравиевую дорожку, и «даймлер» Уоррена остановился. «Итак, Эль выбрала Макса. Надеюсь, Макс сообразил приехать сюда за ключами один?» - Даниэль впился зубами в плоть нижней губы и почувствовал вкус крови. И тут из завьюженного автомобиля выскользнула до боли знакомая девичья фигурка.

            Даниэль глазам своим не поверил.

            Но это действительно была Эль. Даниэль зло прищурился. С возрастающим раздражением он наблюдал, как его сестра заинтересованно окинула взглядом тёмные окна дома, после чего с энтузиазмом вытянула из машины явно тяжёлую сумку, помахала Максу - и, увязая в сугробах на десятисантиметровых каблуках, элегантно поковыляла к дому. А Макс послушно развернул автомобиль и поехал обратно, в Лондон.