Свирепая справедливость

И тут выше по течению снова послышался шум двигателя, слабый, но приближающийся. И сразу кто-то негромко свистнул: двойной восходящий сигнал в сторону моста, явно условный знак. Хлопнула дверца машины – гораздо ближе, чем шумел мотор, взвыл стартер, заработал другой двигатель, более мощный, за пеленой дождя зажглись фары, и Питер, моргая, уставился на высветившуюся перед ним картину.

В ста ярдах впереди через реку был переброшен мост. Между его опорами струилась вода – сверкающая, черная, как только что добытый уголь. У въезда на мост стоял синий фургон; вероятно, он поджидал Питера, но теперь отъезжал, по-видимому, вспугнутый шумом мотора машины, приближавшейся со стороны «Ла Пьер Бенит». Водитель гнал фургон обратно к главной дороге, фальшивый жандарм бежал рядом, пытаясь на ходу запрыгнуть в открытую дверцу, его плащ хлопал на ветру. Из темноты, совсем рядом с Питером, вдруг послышался тревожный возглас:

– Attendez! [28]

Третий не хотел оставаться и побежал вперед, уже не таясь. Питер видел его со спины: он бежал, отчаянно размахивая ручным пулеметом, хорошо освещенный фарами фургона, всего в десяти футах от Питера. Промахнуться было невозможно. Питер машинально поднял пистолет – и лишь перед тем, как нажать на курок и прострелить бегущему спину, сумел побороть искушение. Выстрел в спину, с такого расстояния – просто убийство? Питер давно избавился от подобных джентльменских рассуждений. От выстрела его удержала необходимость получить информацию. Следовало узнать, кто эти трое, кто их послал и за кем.

«Брошенный» оставил всякие попытки конспирации и бежал так, словно догонял автобус. Питер увидел возможность взять его. Они поменялись ролями, и теперь уже Питер бросился вперед, переложив «кобру» в раненую левую руку.

В четыре шага, пригибаясь, чтобы не попасть в поле периферического зрения, он догнал бегущего и хотел, обхватив его здоровой рукой за горло, провести полунельсон с поворотом, который лишил бы противника ориентировки, и только потом ударить его пистолетом по виску.

Однако этот человек оказался проворным, как кошка. Что-то предупредило его – может быть, хлюпанье промокших туфель Питера. Он пригнул подбородок к груди, ссутулил плечи и начал разворачиваться лицом к нападающему.

Питеру не удалось схватить «брошенного» за горло. Он ударил его локтем в зубы, но неожиданный разворот противника слегка выбил его из колеи. Имей Питер возможность свободно действовать левой рукой, он все же уложил бы противника на лопатки, но тут сразу понял, что потерял преимущество. Противник напряг шею, вырываясь, и Питер ощутил, что у него стальные мышцы.

Ствол у ручного пулемета короткий. Как только разворот будет завершен, его можно прижать к телу Питера, и очередь разрежет того на куски, точно пила.

Питер слегка изменил захват: больше не сопротивляясь повороту, он перенес всю свою тяжесть и силу здоровой руки в том же направлении. Противники развернулись, слаженно, как пара вальсирующих, но Питер знал – едва они оторвутся друг от друга, как «брошенный» снова получит смертельно опасное преимущество.

Единственный шанс – река, подсказало чутье, и, не дожидаясь, пока преимущество перейдет к противнику, Питер, не выпуская головы «брошенного», метнулся в сторону.

Они полетели в темноту, Питер – первым. Он подумал, что, если внизу камни, он будет раздавлен весом противника.

Они упали в быструю черную воду, леденящий холод оглушил, как дубиной, и у Питера невольно захватило дух.

Шок, вызванный погружением в холодную воду, как будто бы на миг привел его противника в оцепенение. Было слышно, как у того из легких вырывается воздух. Питер сменил хватку, просунув локоть ему под подбородок, но схватить за горло все же не сумел – противник отчаянно забился, как человек, который с пустыми легкими оказался под поверхностью ледяной воды. Оружие он выронил и теперь рвал лицо Питера обеими руками, а вода несла их обоих к мосту.

Питер не давал ему вдохнуть; удерживая в легких драгоценный воздух, он старался остаться сверху.

Пальцы впились ему сперва в закрытые глаза, потом в губы: противник отчаянно пытался выбраться наверх. Питер приоткрыл рот, и человек глубже просунул пальцы, пытаясь вырвать язык. Питер мгновенно сжал зубы с такой силой, что заболела челюсть, и его рот наполнился тошнотворной теплой кровью.

Борясь с отвращением, он продолжал сжимать зубы и руки. Свое оружие он тоже потерял, выронил из онемевших пальцев в темную воду, а противник бился исступленно, точно дикий зверь; всякий раз, как он пытался вырвать руку изо рта, с треском рвалась плоть, и Питер давился свежей кровью.

Они вынырнули на поверхность. Питер смутно различил над собой мост. Синий фургон исчез, зато посреди моста стоял мерседес Магды Альтман, и в свете его фар он узнал двоих телохранителей. Они перегнулись через перила, Питер с ужасом подумал, что кто-нибудь из них может выстрелить – и тут их с «брошенным» ударило об опору моста с такой силой, что они оторвались друг от друга.

Водоворот понес их к берегу. Тяжело дыша, борясь с изнурением, холодом и болью, Питер пытался нащупать дно. Пулеметчик уже сделал это и шатаясь брел к берегу. При свете фар лимузина Питер увидел, как телохранители бегут по мосту, чтобы перехватить его.

Питер понял, что этот человек раньше его доберется до берега.

– Карл! – крикнул он телохранителю, бежавшему первым. – Задержи его! Не дай ему уйти!

Телохранитель перемахнул через перила и приземлился по-кошачьи ловко, держа пистолет обеими руками.

Перед ним пулеметчик уже выбрался из воды по пояс. И только тут Питер осознал, что происходит.

– Нет! – Он подавился кровью и водой. – Возьми его живым! Не убивай его, Карл!

Телохранитель не услышал или не понял. Выстрел соединил его и бредущую по воде фигуру кроваво-оранжевой полосой пламени. Пули ударили пулеметчика в грудь и живот, и он упал как подкошенный.

– Нет! – беспомощно кричал Питер. – О Боже, нет! Нет!

Он бросился вперед и перехватил тело, прежде чем оно погрузилось в воду. Вытащил за руку на берег. Телохранитель принял тело и понес наверх. Голова мертвеца болталась, кровь в свете фар стала бледно-розовой.

Питер трижды пытался взобраться на берег, но каждый раз соскальзывал в воду. Потом Карл спустился и подал ему руку.

На берегу Питер согнулся, давясь водой и проглоченной кровью, и его вырвало.

– Питер! – послышался встревоженный голос Магды. Он поднял голову и вытер рот тыльной стороной ладони. Баронесса выбралась из задней двери лимузина и бежала по мосту, длинноногая, в высоких черных ботинках и лыжных брюках. Лицо у нее было мертвенно-белое, в глазах тревога.

Питер с трудом выпрямился и пошатнулся, как пьяный. Она подхватила его и удержала на ногах.

– Питер, о Боже, дорогой! Что случилось?..

– Этот красавец и горстка его друзей хотели пригласить тебя на прогулку, но ошиблись адресом.

Они посмотрели на труп. Карл стрелял из «Магнума .357», и рана была страшная. Марта отвернулась.

– Отличная работа, – с горечью сказал Питер телохранителю. – Теперь он уже ни на какие вопросы не ответит.

– Вы приказали остановить его, – проворчал Карл, пряча пистолет в кобуру.

– Интересно, что бы вы сделали, если бы я велел его убить. – Питер с отвращением отвернулся, но боль остановила его. Он охнул.

– Ты ранен. – Магда снова встревожилась. – Возьмите его за другую руку, – приказала она Карлу, и они помогли Питеру перебраться через парапет к лимузину.

Питер снял изорванную одежду, и Магда, осмотрев в освещенном салоне его рану, закутала Питера в шерстяной ангорский плед.

Пуля оставила небольшое посиневшее отверстие и застряла между ребрами и твердой плоской трапециевидной мышцей. Ее было хорошо видно – с крупный желудь, раздувшийся и пурпурный.

– Слава богу... – прошептала баронесса, сняла с шеи шарф от Жана Пату и осторожно перевязала рану. – Мы сейчас же отвезем тебя в Версаль, в больницу. Поезжайте быстрей, Карл.

28

Подождите (фр.). – Прим. перев.