Страница 9 из 11
Система государственной власти также выстроена в интересах частного капитала. Двухпартийная система изначально создавалась с опорой на влиятельные семьи. В основании политической системы лежит консенсус экономических групп, а не классовый, региональный или этнический подход. Частный капитал инвестирует в политическую деятельность с помощью политических партий. Политические партии выдвигают из своих рядов национальных политиков, которые часто являются представителями влиятельных семей или топ-менеджерами корпораций. Народ допускается к государственному управлению только в ходе президентских выборов. И то достаточно опосредованно, потому что выбирают президента выборщики, а не граждане напрямую.
Государственный проект «США» — это хорошо закамуфлированная олигархия, которая обеспечивает диктатуру частного капитала. Право изъятия добавленной стоимости принадлежит частным лицам, которые делятся с государством частью прибыли в виде налогов. США — это государство бизнес-проект, где даже коррупция легализована в виде лоббизма. Политические партии содержатся за счет пожертвований крупного бизнеса, а большинство политиков начинают карьеру, работая в частных корпорациях.
Однако такая политэкономическая модель может существовать за счет сверхэксплуатации граждан. Поэтому в США было узаконено рабство, которое было ликвидировано только после победы представителей промышленного капитала Севера над аграрным капиталом Юга. Северу было остро необходимо освободить трудовой ресурс — черных рабов, чтобы они составили конкуренцию свободным белым гражданам на индустриальных стройках. Аграрный капитал Юга, наоборот, был заинтересован в том, чтобы рабы были привязаны к земле и хозяину, поэтому стремился сохранить традиционное земледелие.
В 1864 году, когда промышленный капитал Севера одержал верх над аграрным капиталом Юга, началась эпоха промышленного освоения целого континента. США стремительно превратились в мировую мастерскую, куда стремились эмигранты из Европы, Азии и Южной Америки.
Промышленный рост был также подчинен главной идее — главенству частного капитала, который к началу XX века уже стал приобретать сложные организационные формы. Появились первые транснациональные корпорации, которые вели дела сразу на нескольких континентах.
К Первой мировой войне США подошли промышленно развитым государством, где стремительно развивались новые производственные отношения. Так, именно в частной корпорации Форда родилась производственная идея конвейера, которая позволяла еще эффективнее эксплуатировать человека. Человек окончательно перестал быть личностью и становился функцией. Для того чтобы выполнять монотонную работу, не надо никакого образования, не имеет значения, как зовут работника и сколько ему лет.
Неучастие в Первой мировой войне привело к тому, что США стали превращаться в самую стабильную для частного капитала страну. В Европе обрывались правящие династии, рушились столетние монархии, а вместе с ними разорялись фирмы и компании. Азию лихорадило не меньше. Независимость Китая, постоянные восстания в Индии, кризис колониального управления в Британии.
Между Первой и Второй мировыми войнами США превратились в страну, где наиболее полно были гарантированы права и свободы частного капитала. Причем любого капитала — и промышленного, и торгового, и финансового. Главное, не нарушать достаточно либеральные законы США — и к тебе не будет никаких вопросов. А что ты делаешь в других странах и на других континентах, не имеет никакого значения. С Гудзона выдачи нет.
До Второй мировой войны капитал США практически не участвовал в колонизации остального мира. Во-первых, потому что основные колонии были поделены между Британией, Францией, Голландией, Бельгией, Испанией, Португалией и Германией. Во-вторых, потому что стремительно развивался внутренний рынок.
Политэкономические результаты Второй мировой войны — уничтожение промышленно развитой Германии и утрата Великобританией колоний — открыли США широкие возможности для выхода на мировой рынок. За 50 лет развития без войн и потрясений в США зародились сверхкапиталы, опирающиеся на развитую промышленность. Плацдарм для участия в колонизации был подготовлен. Капитала было настолько много, что в 20–30-е годы американские предприниматели даже были готовы инвестировать в непризнанный и закрытый СССР. Советский Союз, в свою очередь, поступил с частным капиталом в духе госкапитализма — доступ к технологиям получил, а затем частных иностранных конкурентов выдавил с рынка.
Однако, несмотря на развитость капитала, ситуация в обществе США оставляла желать лучшего. Опасность социалистического бунта была высока, следовательно, надо было искать социальную базу, на которую можно опереться. Бизнесмены, буржуазия, работники корпораций и государственные чиновники составляют не более 7–10 % граждан. А для относительно устойчивого развития необходимо опираться как минимум на 25 % населения, которые в условиях либеральной демократии с помощью политтехнологий превращаются в большинство на любых выборах.
Итак, проект «средний класс» был рожден как реакция на советскую угрозу. Необходимо было создать устойчивую социальную прослойку, которая будет опорой правящих элит. Главными экономическими игроками к середине XX века уже были не просто частные предприятия, а корпорации. Крупные бизнесмены превратились в олигархию, которая контролировала фракции в парламенте, губернаторов и федеральные ведомства.
Средний класс был сформирован из числа горожан крупных городов, занятых в корпоративной экономике. Прообраз представителя среднего класса появился на заводах того же Генри Форда. Человек, который работает на заводе Форда, живет в доме, построенном корпорацией Форда, и ездит на машине «Форд». Куплено это все в кредит в банке того же Форда.
Но поскольку делиться добавленной стоимостью с гражданами никто не собирался, выход был найден в виде кредита. Средний класс — это прослойка граждан, которым частный капитал открывает возможность жить в долг. Человек получает доступ к премиум-потреблению, которое еще вчера было привилегией только бизнесменов, буржуазии и политиков. Собственная машина, частный дом, отдых на Гавайях. Можно все, но можно только в долг. То есть в кредит. Правда, для того чтобы взять кредит, надо быть максимально лояльным к государству и частному капиталу. Надо обладать чистой «кредит стори», исправно платить по счетам и двигаться по социальной лестнице по строго заданной траектории. Жизнь в кредит позволяла создать социальную базу режима и сбить социалистические настроения.
У проекта «средний класс» была и оборотная сторона — потребительская модель экономики. Для того чтобы заставить человека постоянно жить в долг, надо стимулировать его потребление. Машину надо менять каждые два года. Кроме городской квартиры нужен частный дом. В супермаркете корзина должна быть набита ненужными продуктами, половина из которых будет выброшена. Идеальный представитель среднего класса — это потребитель с постоянно растущими запросами. Которые регулируются с помощью рекламы и маркетинга. У американского фантаста и мистика Стивена Кинга, который посвятил большинство своих произведений фобиям и страхам североамериканского общества, есть роман «Нужные вещи», который показывает связь среднего класса провинциального города с потребительской моделью экономики и как эта модель отношений ведет к озлоблению общества и деградации личности.
Потребительская модель экономики — это экономика постоянного соблазна, который сопровождает человека всю сознательную жизнь, создавая иллюзию выбора.
Потребление среднего класса не является потреблением товаров. Постепенно это становится потреблением бренда. Когда человеку важны не потребительские характеристики, а статусность самого потребления. Так, потребительские характеристики схожих автомобилей брендов «Тойота» и «Лексус» практически не отличаются, но стоимость товара значительно разнится, а внутренности премиум-телефона бренда «Верту» за несколько тысяч долларов представляют из себя начинку стодолларовой «Нокии».