Страница 11 из 11
Пока что финансовый капитал ведет себя как колонизатор по отношению к недоразвитым экономикам. На примере Германии, которая включилась в торгово-экономическую войну против России, отчетливо видно, как это происходит. Так, односторонняя остановка Москвой проекта «Южный поток» вызвала в среде евробюрократов откровенное недоумение. Похоже, политический класс Евросоюза настолько привык к подчиненной позиции России, что не мог допустить мысли о суверенных экономических решениях Москвы. Бизнес континентального значения по торговле российским газом мгновенно ушел в пользу Турции, которая из потребителя превратилась в транзитера, что не просто обеспечит турецкое хозяйство гарантированными поставками, но и производство и переработку — доступными энергоносителями в избытке. Уже на следующем шаге это сделает турецкие товары более конкурентными. Также Турция может торговать с Россией в национальных валютах, что обезопасит ее от биржевых манипуляций с ценами на газ. Южной Европе, в первую очередь балканским странам и Италии, теперь суждено не только переплачивать за российский газ, но еще и попасть в ресурсную зависимость от турецкого транзита. Однако на Турцию началось давление внеэкономическими методами со стороны США — и в результате Анкара отказалась от проекта «Турецкий поток». Казалось бы, проиграли все участники.
Но, как ни парадоксально, от закрытия проекта «Южный поток» Евросоюз не проиграл. Наоборот: Германия, держатель контрольного пакета европейской экономики, получила преимущества, которые в ближайшее время станут стратегическими, — она обеспечила свое производство и потребителей доступным газом с помощью «Северного потока». Сегодня германская экономика — единственная в Европе, которая не только способна производить все (от иголки до научного оборудования), но и гарантированно обеспечена энергоресурсами напрямую от России.
В отличие от Германии, Южная Европа — Балканские страны, Испания, Португалия, Греция и Италия — в глубоком кризисе. Регион уже сегодня испытывает огромные проблемы с собственным производством по всем товарным группам, кроме сельхозпроизводства, текстильной и легкой промышленности (исключение — только области северной Италии). Теперь из-за удорожания энергоносителей возможностей для восстановления производства Южной Европы нет — индустрия будет дальше деградировать и не сможет конкурировать с германской.
Германия в новых условиях закрепляет за Южной Европой статус внутренней торговой колонии, которая вынуждена брать кредит у Германии на покупку германских же товаров. Эта колонизаторская стратегия рассчитана на то, что рано или поздно кредитуемый и потребляющий станет банкротом. Как это уже произошло с Грецией. Тогда кредитор взыщет долги национальными активами. Так постепенно, шаг за шагом финансовый капитал Германии станет собственником хозяйства, инфраструктуры и промышленности Южной Европы. Оставив национальным элитам право содержать социальных иждивенцев, вывешивать флаги и быть козлами отпущения для собственных граждан.
Финансовому капиталу Германии необходима внутренняя колония в Южной Европе еще и потому, что нужно помочь промышленному капиталу компенсировать потери от экономической войны с Россией.
Сегодня наметился серьезный конфликт внутри германских элит. Раскол на финансовые элиты, ориентированные на создание зоны свободной торговли с США, и на промышленные элиты, заинтересованные в разновекторной торговле и продвижении товаров и технологий в Россию и Евразию, уже стал реальностью. Проявления раскола элит можно увидеть даже в бундестаге, когда на сторону промышленников стали социалистические и социал-демократические партии.
Однако политическая власть в Германии находится в руках финансового капитала, который не заинтересован во внутриполитических кризисах в стране, потому что любой кризис может закончиться потерей власти в ходе очередных выборов. Не нужно забывать, что Германия, пожалуй, единственное в мире эффективное парламентское государство. Плюс не стоит сбрасывать со счетов высокоорганизованные и разветвленные профсоюзы, которые в случае сокращения производства перейдут к активным действиям и будут добиваться отставки федерального правительства. Потери российского и евразийского рынков для германского производителя можно компенсировать только за счет европейского потребителя. Поэтому германским промышленникам откроют возможности освоения рынка Балкан и Южной Европы в обмен на политическую лояльность. Параллельно финансовый капитал будет пытаться купировать профсоюзное движение и не допустить его смычки с левыми партиями и социал-демократами в бундестаге.
Первая экономическая война XXI века, которую стеснительно называют санкциями, в очередной раз развела Россию и Германию по разные стороны мировых баррикад.
Правящие элиты Германии сделали свой выбор, и наивно полагать, что они могли сделать не евроатлантический, а евразийский выбор. Никакого другого решения не могло быть принято, потому что финансовый капитал Германии и ЕС стремится сохранить связь и возможность черпать кредит из мирового эмиссионного центра, который сегодня находится в США.
Поэтому разрыв кооперационных и экономических связей между Германией и Россией и, соответственно, между Европой и Евразией будет только нарастать, будет укрепляться и обособляться зона свободной торговли, а затем и экономический союз между Берлином и Вашингтоном. Формирование единого евроатлантического рынка, который обеспечен штатовским кредитом и германским производством, — это повестка на ближайшие 3–5 лет.
Более того, к экономической войне против России в ближайший год присоединятся новые игроки: страны Южной Европы и Балкан, чья экономика уже зависит от германских кредитов, да и все остальные мелкие акционеры ЕС. Если национальные правительства будут сопротивляться, финансовый капитал обанкротит их рынки по греческой схеме и заменит администрацию на более лояльную, после чего обанкротившиеся страны будут отданы для освоения германским промышленным капиталом.
Можно сколь угодно долго взывать к прагматизму и национальным интересам и доказывать, что торгово-экономическая война против России ведет к взаимным потерям, это не имеет никакого значения, потому что реальная экономическая власть сегодня принадлежит финансовому капиталу, которому для сохранения главенствующей роли нужны новые объекты для колонизации. Если не появятся новые колониальные рынки, то всю систему глобальной экономики ждет коллапс, корпорации понесут многомиллиардные убытки, вера в кредит развеется, а средний класс разорится и выйдет на улицы.
Третья мировая война не нужна никому, все бы хотели сохранить статус-кво, но жить в долг уже просто невозможно. Внутренние противоречия глобального финансового капитализма нельзя покрыть никакими кредитами. Рано или поздно, видя неотвратимый крах модели глобального финансового капитализма, будет принято решение начать войну. Потому что в войне победитель получает безраздельное право колонизировать побежденных. А мирный сценарий — коллапс и дефолт глобальной финансовой системы — приведет к тому, что все игроки будут выставлять счета США за необеспеченные кредитные обязательства.
Проигравший в Третьей мировой будет оплачивать все кредиты, выданные мировой экономике начиная с 1973 года.
Глава 3. Два капитала: за какие ресурсы идет борьба
Принято считать, что победой в войне является повержение противника. Посадили Наполеона в заточение сначала на острове Эльба, а потом перевезли на остров Святой Елены — и победили. Водрузили Знамя Победы над Рейхстагом — и дело сделано.
На самом деле основная победа содержится не столько в военных успехах, сколько в политэкономических моделях государств, которые вышли целыми из войны. Победителей в мировой войне нет, все стороны проигравшие. Однако те, кто выжил, получают возможность взыскать контрибуцию с побежденных. Причем контрибуция не всегда выглядит как формальная дань или репарации, вовсе нет. Главные победы одерживаются на экономических фронтах. Причем основные победы одержаны еще до окончания войны.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.