Страница 36 из 84
— Ну конечно, есть. Да вы подсаживайтесь к очагу.
Я последовала ее совету и вскоре услышала, как миссис Суини за стенкой распекает своего мужа.
— Ты что, спьяну ее сюда привел? — выговаривала она ему громким, злобным шепотом. — Неужели не мог сказать, что у нас все занято? — Мистер Суини попытался было что-то возразить, но жена перебила его, обозвав дураком. — Одному Богу известно, какие байки она про нас в своей Англии насочиняет. Хотя бы сейчас думай, о чем говоришь.
Через некоторое время, когда я еще грелась у плиты, в кухню вошел мистер Дерензи. Он был явно не в восторге от того, что застал меня здесь, и не смог скрыть своего раздражения, когда я сказала, что опоздала на поезд. Позднее, когда за ужином я упомянула твое имя, он с грохотом уронил на пол нож. Мистер и миссис Суини тоже чувствовали себя как-то неловко и проявляли повышенный интерес к еде. Они внимательно разглядывали содержимое своих тарелок и изо всех сил старались поддержать разговор: в Лохе, сообщили они мне, снега не было уже пятнадцать лет. Я же, чтобы заполнить очередную паузу, рассказала, что живу в том самом городке в Дорсете, откуда родом Анна Квинтон, Мистер Дерензи, который знал об этом и раньше, молча кивнул, а мистер Суини заметил, что не вполне понимает, о ком идет речь, и я объяснила, что имею в виду Анну Квинтон, жившую во времена Великого голода.
— Духов холм назван в ее честь, мистер Суини. Это она посадила в Килни тутовый сад.
— Надо же!
Чувствуя, что эта тема их заинтересовала, я описала дом, в котором росла Анна Квинтон. Любопытно, заметила я, что и твоя мать тоже была родом из Вудкома. Но тут я запнулась, ощутив вдруг, что говорю что-то не то.
— Вот уж не думала, — сказала я, прервавшись на полуслове, — что мой двоюродный брат уедет из Килни.
Девица с впалыми щеками громко всхлипнула в рукав своего зеленого халата, за что немедленно получила нагоняй от миссис Суини, которая пояснила, что у служанки сильный насморк.
— В эту зиму у нас вся деревня переболела, — подтвердил мистер Суини, но никакого насморка у девушки не было — она просто всплакнула.
После ужина мистер Дерензи куда-то исчез, а мистер Суини пошел в бар обслуживать посетителей. Помыв посуду, миссис Суини и служанка надели высокие сапоги и отправились во двор покормить скот. Я предложила свою помощь, но миссис Суини наотрез отказалась, и я осталась сидеть в одиночестве у плиты, как вдруг в кухню вошел тот самый хромой, которого я видела сегодня утром на мельнице. И насвистывал он ту же самую мелодию.
— Я — Джон Лейси, — представился он. — Мы встречались позапрошлым летом. Помните?
— Да, конечно.
Поставив на стол кружку темного пива, он пододвинул стул и сел рядом со мной:
— Я женат на хозяйской дочке. Вам Вилли случайно не говорил? Живем через два дома отсюда. В синем коттедже.
— Вилли говорил мне, что вы поженились.
Он отхлебнул пива, вытер губы и опять засвистел.
— Знаете этот мотив? — спросил он.
— К сожалению, нет.
— Под него можно танцевать «Проказников из Меллоу».
— Понятно.
— Меллоу, кстати, отсюда недалеко.
Он опять выпил пива.
— Утром поедете в Корк?
Я сказала, что поеду, и он одобрительно кивнул. Уж не подослали ли его мистер Дерензи и чета Суини разузнать, не собираюсь ли я здесь задержаться?
— Как вы думаете, мистер Лейси, куда уехал Вилли?
Он опять сделал глоток и, не ответив на мой вопрос, спросил, не принести ли мне пива из бара, но я ответила, что пить не хочу.
— Вилли правильно сделал, что уехал, — сказал он.
Тем временем в кухню вернулись миссис Суини и служанка. Джонни Лейси тут же вскочил и стал говорить, как он рад был еще раз со мной встретиться.
— Миссис Суини, вы не знаете, как найти в Корке приют святой Фины? — спросила я, когда он ушел. — Там Джозефина работает.
Миссис Суини села к столу и стала стягивать сапоги. Девица с впалыми щеками, одетая все в тот же зеленый халат, на котором быстро таяли снежинки, гремела ведрами, споласкивая их над раковиной. Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, миссис Суини рассказала, что снегопад усилился, а на улице стоит занесенная снегом машина, которую утром наверняка придется тащить трактором.
— Мне бы хотелось повидать Джозефину. Может, ей что-то известно про моего двоюродного брата.
— Приют святой Финн находится за городом, на Бэндон-роуд. Но понимаете, мисс, по-моему, вашему брату лучше было бы сейчас побыть одному.
— Но миссис Суини…
— Есть вещи, детка, в которые лучше не вмешиваться.
Первые ночные часы тянулись мучительно долго.
Постель, несмотря на грелки, была сырая. Миссис Суини даже дала мне свою ночную рубашку, но мне не спалось. Вперившись в темноту, я ломала голову, «во что мне лучше не вмешиваться» и какие такие «байки» я могла сочинить о них, вернувшись в Англию. А что, если мистер Дерензи проговорился, что у меня будет от тебя ребенок? А что, если они знают, где ты, но от меня скрывают, боясь, как бы я не женила тебя на себе?
Я так устала от всех этих страхов и размышлений, что задремала, и мне приснилось, что ты опять показываешь мне бухту в Корке. Нет, это я вожу тебя по Вудком-парку. Мы проходим мимо псевдоклассической беседки, ярко светит солнце, ты обнимаешь меня, говоришь, что любишь и будешь любить всегда. За деревьями мелькают люди в ярких одеждах, они рассеялись по лужайке. Тут и профессор с миссис Гибб-Бэчелор, и Агнес Бронтенби в окружении твоих друзей, Ринга и Декурси. Цинтия ест грушу, Мейвис разговаривает с Безнадежным Гиббоном, а официант из кафе «Добро пожаловать» штопает прожженный жилет старого Дов-Уайта. В городе тебе понравились резные оконные переплеты, потом я водила тебя по Вудкомскому особняку, и он тебе тоже очень понравился. «Лимонад! — вскричал толстенький директор твоей школы, сбегая в сад, — Ты так и не стал владельцем лимонадной фабрики!» Сначала засмеялась твоя мать, потом — моя, а мой отец сказал, что Господь услышал наши молитвы. Тетя Пэнси взяла мистера Дерензи под руку, а отец Килгаррифф сказал, что тебе приснилось, будто он лишен духовного сана. «Пойми, — говоришь мне ты, — со мной ты никогда плакать не будешь. Когда ты плакала в поле — это был сон». Солнце катилось за горизонт, тени стали длиннее, они протянулись от деревьев и от людей в ярких одеждах. «Здесь райское место», — сказал ты, когда солнечные лучи позолотили колонны и окна Вудкомского особняка. Ты объяснил мне, где был все это время: бродил по местам, о которых я тебе рассказывала. Ты заходил в дом приходского священника, гулял по городу и Вудком-парку. «К чему жить на пепелище? — сказал ты мне, когда — мы стояли в тутовом саду, точно таком же, какой разбила в Килни Анна Квинтон. — Как изысканна Англия! Здесь так безмятежно, не то что в Килни!» И с этими словами ты взял меня за руку, и мы присоединились к гостям.
Когда я проснулась, за окном уже брезжил рассвет. Оказаться здесь после такого удивительного сна было очень тяжело, и, разом припомнив, где я нахожусь и что мне предстоит, я ощутила усталость и тоску, и мне захотелось забыться вновь и досмотреть сон. Несмотря на раннее утро, дом уже не спал, и вскоре я встала и раздвинула занавески, впустив в комнату предрассветные сумерки. Когда, умывшись и одевшись, я спустилась на кухню, было четверть девятого.
Мистер Дерензи уже ушел на мельницу. От мистера Суини пахло бензином: он все утро трактором вытаскивал из канавы ту самую машину, о которой накануне говорила его жена. Уплетая бекон и сосиски, он рассказал, что сразу после полуночи снег прекратился. Как раз в это время он вышел во двор вынести пустые бутылки и обнаружил, что ветер внезапно стих и высыпали звезды.
— Мы дадим вам с собой бутерброды, — сказала мне миссис Суини. — С ветчиной и с джемом. По два. На весь день хватит.
— В поезде ехать — одно удовольствие, — сказал мистер Суини, — Радуетесь небось, что в Англию возвращаетесь?
После завтрака мы простились.