Запах золота (Сборник)

— Не шуми,— предупредил он,— если не хочешь получить еще.

— Ты отчаянно смелый парень,— сказал я.— Требуется немалое мужество, чтобы избивать человека, держа его под прицелом.

— Заткнись.

Он ударил меня по лицу открытой ладонью. Она пахла потом, вонючим, словно у лошади.

— Надо быть настоящим храбрецом,— сказал я,— чтобы стукнуть противника, у которого связаны руки.

— Заткнись,— повторил он,— или я сам заткну тебе пасть,

— Это не понравится мистеру Трою.

— Умолкни и пошевеливайся.

Он схватил меня за плечи, повернул и вытолкнул из-под брезента.

Мы находились на береговом конце пирса, выдающегося в море на сваях. Позади на фоне неба виднелись темные силуэты нефтяных вышек. Ничто не двигалось, кроме волн, и ничего не было слышно, кроме вздохов нефтяного насоса с другой стороны пирса. Мы направились к нему. Паддлер шел сзади. Кривые доски под ногами были плохо пригнаны, и в щелях поблескивала черная поверхность воды.

Когда мы отошли метров на сто от берега, я начал различать поднимающееся и опускающееся коромысло насоса. Рядом стоял сарай для инструментов, дальше тянулся океан.

Паддлер отпер дверь сарая, снял с гвоздя фонарь и нажег его.

— Садись сюда, морда.

Он качнул фонарем по направлению к тяжелой скамье, расположенной вдоль стены. На одном ее краю были привинчены тиски и лежали инструменты: клещи, гаечные ключи разных размеров и ржавый напильник.

Я сел. Паддлер закрыл дверь и поставил фонарь на бочку из-под масла. В лице его, освещенном снизу, было мало человеческого. Нависшими надбровными дугами и выдающейся челюстью, оно походило на лицо неандертальца: тяжелое; мрачное, лишенное мыслей. Нельзя было винить его в том, что он делал. Он был дикарем, случайно заброшенным в железобетонные джунгли, дрессированным зверем, машиной для драки. Но я винил и имел на то причины. Я обязан был с ним расплатиться.

— Тебе, наверное, неудобно там,— заметил я.

Он либо не услышал, либо не счел нужным отвечать. Он торчал возле двери, загораживая мне путь, как толстый пень. Под скрежет насоса и шум волн, разбивающихся внизу о сваи, я размышлял о Паддлере.

— Ведь тебе же неудобно там,— повторил я.‘

— Захлопни пасть.

— Возомнил себя тюремщиком, да? А обычно все было наоборот, верно? Ты сам сидел в .камере, пока кто-нибудь не вызволял тебя оттуда?

— Я сказал, заткнись.

— Сколько же тюрем ты повидал, кретин?

— Прекрати, ради Христа! — рявкнул он,—-Я предупреждал тебя;

Он направился ко мне грузной походкой.

— Нужна большая смелость,— продолжал я,— чтобы бить человека, у которого связаны руки.

Он влепил мне пощечину.

— Твоя беда в том, что ты еще желторотик,— сказал я.—Так и Марсия говорила. Ведь ты даже ее испугался, Паддлер.

Он стоял, загораживая свет.

— Я убью тебя, если ты не замолчишь. Слышишь, убью!

Слова отрывисто слетали с его губ. В уголках рта показалась слюна.

— А как же мистер Трой? Он велел охранять меня, помнишь? Так что ты ничего не можешь сделать, Паддлер.

— Я оборву тебе уши,— пригрозил он.— Оборву, и все тут.

— Будь у меня свободными руки, ты бы и пальцем ко мне не притронулся. Импотент несчастный.

— Кого-кого ты назвал импотентом?

Он снова размахнулся для удара.

— Тебя, трижды проклятая задница,— произнес я.— Именно тебя. Немощь несчастная. Ты только и годишься на то, чтобы бить связанного человека.

Драться он не стал, а вынул из кармана складной нож и открыл его. Маленькие глазки' его покраснели, рот, окончательно переполнился слюной.

— Поднимайся,—-скомандовал он.— Я покажу тебе, кто из нас задница.

Я встал к нему спиной. Он перерезал веревки на моих запястья и нож убрал. Затем разворачивая меня лицом к себе, одновременно сделал выпад правой, но кулак просвистел мимо. Я знал, что силы у нас неравные. Я двинул его в зубы, и он отлетел в другой конец сарая.

Пока он возвращался, я схватил со скамьи напильник, который оказался страшно тупым, но выбирать не приходилось. Держа инструмент в правой руке, я стукнул им Паддлера, скользнув по лбу от виска до виска. Он отступил назад и недоуменно проговорил:

— Ты ударил меня...

— Сейчас ты. ослепнешь, Паддлер. Один финский моряк в доках Сан-Педро, научил меня, как ослеплять противников по способу балтийских драчунов на ножах.

— Я убью тебя.

Он двинулся на меня как бык. Я бросился на пол и проскользнул рядом с напильником наготове. Он нагнулся и неуклюже начал загребать руками воздух. Я метнулся к двери.- Он помчался за мной и поймал уже на пороге. Мы по инерции пролетели через пирс и рухнули в пустоту. До падения в воду я успел сделать быстрый вдох. Мы (стали вместе тонуть. Паддлер боролся яростно, но он наглотался воды. Я же схватил его за поясной ремень и не отпускал.

Он отбивался, как раненый зверь, Я видел, как изо рта у него выходил воздух и поднимался к поверхности серебряными шариками сквозь черную глубину. В голосе у меня уже. зазвенело, когда Паддлер перестал сопротивляться.

Я оттолкнулся от него и вынырнул. Затем, глубоко вдохнув, снова нырнул, погружаясь в слои все более холодной воды, пока от давления не зашумело в ушах. Но Паддлера я не нашел. Я .сделал шесть попыток, потом бросил поиски. У него в кармане лежал ключ зажигания от моей машины.

Когда я выбрался на берег, ноги меня не держали. Я безумно устал и физически, и морально. Я лежал на песке до тех пор, пока сердце не перестало решено колотиться. Нефтяные вышки четко вырисовывались на фоне светлеющего неба. Я поднялся по песчаной насыпи, отыскал свою машину под брезентом и включил фары.

К каркасу, на котором был натянут брезент, кто-то прикрутил кусок медной проволоки. Я забрал его и соединил им клеммы зажигания. Двигатель завелся с первой попытки. 

 Глава 23

Когда я добрался до Санта-Терезы, солнце уже поднялось над горами. Оно четко очерчивало каждый лист и камень, каждую травинку. С дороги, проходящей по каньону, дом Сэмпеонод казался игрушкой, построенной из кусочков сахара. Но рядом с ним сразу ощущалась тяжелая, мрачная тишина, нависшая над этим местом. Мне пришлось отцепить проволоку, чтобы заглушить мотор.

На мой стук в служебную дверь вышел Феликс,

— Мистер Арчер?

— Разве тут есть какое-нибудь сомнение?

— Вы попали в переделку, мистер Арчер?

— Как видишь. Мой чемодан все еще в кладовке?

В чемодане у меня лежали сухие вещи и дубликат ключей от машины.

— Да, сэр; но у вас на лице ушибы. Вызвать врача?

— Не беспокойся, я обойдусь душем, если здесь имеется таковой.

— Конечно, сэр. В гараже.

Он провел меня в свою комнату и принес чемодан. Я принял душ и побрился в маленькой ванной, сбросив просоленную морем одежду,— это все, что я мог себе позволить, хотя очень хотел растянуться на неубранной кровати в маленькой аккуратной спальне Феликса.

Когда я вернулся на кухню, Феликс собирал серебряный прибор для завтрака. ,

— Вы желаете что-нибудь перекусить, сэр? -

—  Бекон и яйца, если можно.

Он кивнул круглой головой.

— Как только я управлюсь, сэр.

— Для кого ты это готовишь?

— Для мисс Сэмпсон, сэр.

— Такрано?

— Она будет завтракать в своей комнате.

— С ней все в порядке?

— Не знаю, сэр. Она очень мало спала: вернулась домой уже за полночь.

— Откуда?

Понятия не имею, сэр.. Она уехала сразу после вас,

— Она сама вела машину?

— Да, сэр.

— Какую?

— Открытый «паккард»,

— Погоди, он кремового цвета?

— Нет, сэр, красного, ярко-красного. Она преодолела около трехсот двадцати километров.

— Ты очень внимательно следишь за членами семьи, правда, Феликс?

Он вежливо улыбнулся.

— В мои обязанности входит контроль за бензином и маслом в машинах, сэр, потому что у нас нет постоянного шофера.

— Но тебе не особенно нравится мисс Сэмпсон?