Страница 14 из 14
Соседки, подружки, дальние родственницы - все, кто утром собирал фиалки на поле, теперь уходили по дороге к реке.
Ветер стих, и с каждой минутой становилось теплее. Выйдя на высокий берег, девушки замирали, завороженно глядели вокруг. Серовато-желтая степь тянулась до горизонта. Солнце висело низко; свет его проливался в реку ручейком расплавленной меди.
Девушки переглядывались, подталкивали друг друга - кто смелей, кому начинать?
Черноволосая красотка протолкалась вперед, тряхнула головой, подмигнула. Сняла с шеи "косичку", сплетенную из фиалок, и, размахнувшись, подбросила ее вверх.
Цветы, оказавшись в воздухе, впитали закатный огонь и вспыхнули ярче. Они не упали: солнце, протянув руку-луч, подхватило их и взвесило на ладони. Казалось, над рекой танцует зелено-фиолетовая змея - шкура ее искрилась, а длинное тело скручивалось в тугие жгуты. Это продолжалось, наверно, секунд пять или шесть, а потом огни вдруг погасли, и "косичка" распалась на отдельные стебли. Бледным дождем они осыпались в воду.
Над толпой пронесся разочарованный вздох. Но хозяйка "змеи", похоже, ни капельки не расстроилась. Она пожала плечами, махнула рукой и прокричала звонко:
- Ой, да не очень-то и хотелось! Были б женихи приличные, а то смех один. Годик еще погуляю. Правильно, девки?..
Вокруг засмеялись.
- А и верно, Янка! Какие тут женихи? Тебе б из благородных кого!..
- Волка! Или нет, лучше Ястреба!
- И чтобы замок!
- И герб!
- И яхта!..
Почин был положен, и девушки осмелели. Разбрелись вдоль берега, не желая мешать друг другу; бросали цветы, и змейки плясали в лучах заката. Пчелка, в общем, ни на что особенно не надеялась, но сердце томительно замерло, когда ее "косичка" взметнулась над ленивой рекой. Фиалки задержались в воздухе всего на пару мгновений и рассеялись по волнам. Пчелке даже почудилось, что солнце ей подмигнуло - рано, мол, тебе, девица, про женихов выспрашивать.
Зато у соседки цветочный жгут не распался, а наоборот, как будто бы скрутился сильнее. Искристая змея опускалась медленно, изгибалась плавно и грациозно, а у самой воды свернулась кольцом - "косичка" превратилась в настоящий венок, и течение понесло его прочь.
Хозяйка венка взволновано ахнула и всплеснула руками, а другие кинулись ее поздравлять. Пчелка тоже порадовалась и опять взглянула на реку. Хотела пересчитать, сколько получились колец-венков: они продолжали светиться, медленно уплывая.
Но рядом вдруг закричали на несколько голосов.
Пчелка проследила, куда направлены взгляды, и тоже пискнула от испуга. Одна из "змей", запущенных с берега, никак не желала падать. Она извивалась в воздухе, но это был не танец, а конвульсии, корчи. Вокруг "змеи" клубился лиловый дым, и она визжала от боли - на такой невыносимо высокой ноте, что у Пчелки заныли зубы. Искры на змеиной "шкуре" меняли цвет - теперь они были не фиолетовые, а красные, словно воспаленные язвы. Запахло паленым мясом.
"Змея" сгорала в солнечном свете.
Пламя яростно полыхнуло, и на воду посыпался черный пепел.
Пчелка посмотрела на берег, чтобы увидеть, кому принадлежали цветы. И застыла, прижимая ладонь к губам.
Напротив пепельного столба стояла Звенка, невеста Ясеня.
3
Ясень проснулся посреди ночи. Прислушался к себе - кажется, все в порядке, и голова соображает нормально. Пить, правда, хотелось мучительно, словно он сутки пробыл в пустыне.
Поднялся и, пошатываясь, добрался до кухни. Зачерпнул воды, жадно выхлебал и, блаженно отдуваясь, опустился на лавку. Посидел, собираясь с мыслями. Завтра (или уже сегодня?) предстояло выезжать на рассвете. К счастью, в дорогу он собрался заранее, снедаемый нетерпеньем. Сборы, впрочем, не заняли много времени - путь предстоял недолгий, один дневной переход. И много вещей ему ни к чему. Оружие, конь - вот главное. Ну, и деньги, конечно...
Скрипнула половица, и матушка шагнула через порог. Молча присела рядом. В серебряном свете, что лился с ночного неба, лицо ее казалось неестественно бледным.
- Я тебя разбудил? - спросил Ясень.
- Я не спала.
Она протянула руку, провела по его коротко стриженым волосам.
- Как себя чувствуешь?
- Хорошо. Не знаю, чего меня вдруг сморило.
- Да уж, загадка - в жизни не разгадать, - матушка улыбнулась тихо и грустно; долго молчала. - Значит, дождался все-таки. Едешь...
- Ну, чего ты, - сказал Ясень с легкой досадой. - Двадцать раз уже обсудили...
- Знаю. Только душа все равно болит.
Она прикоснулась ладонью к ложбинке между ключицами. Ясень вздохнул, не зная, что говорить. Где-то очень далеко за окном - похоже, на другом конце города - гавкнула собака, но тут же затихла, словно смутившись.
- Попроси у Звенки прощения, - сказала матушка. - Она хорошая девочка.
- Прощения? За что?
- Неважно. Просто попроси. Неужели трудно?
- Ладно, - он фыркнул, - как увижу, так сразу, первым делом...
- Ну и славно, - мягко перебила она, вставая. - Пойду я, все же посплю немного. Трудный день завтра будет.
- Трудный? - повторил Ясень, растеряно глядя вслед. - Ну да, наверно...
...Конь пританцовывал, всхрапывал недовольно - ему не терпелось рвануть по улице, чтобы пыль полетела из-под копыт. Ясень сдержал его, натянув поводья, и оглянулся. Все они стояли у ворот - и отец, и матушка, и старая Веста, и заплаканная, непривычно тихая Пчелка. Даже маленький братец Радик, который едва оправился от болезни, упросил, чтобы его пустили на улицу. Закутанный до бровей, он напоминал сейчас медвежонка; глазенки сверкнули завистью и восторгом, когда Ясень, рисуясь, поднял коня на дыбы.
Отец по случаю проводов даже втиснулся в парадный мундир (пуговицы на брюхе, правда, так и не застегнулись). На прощание отсалютовал палашом. Пчелка в очередной раз за утро шмыгнула носом, а матушка просто глядела вслед, и глаза ее были совершенно сухи, а лицо пугающе неподвижно. Ясень отвернулся, махнув рукой, и скакун понес его прочь, мимо сонных домов и резных заборов, и старые деревья тянули ветки, прося остаться, хотя понимали, что он уже не услышит...
Ночь отступала. Небо постепенно светлело.
Звенка не стала ждать Ясеня у ворот: ее гнедая кобылка уже шагала по улице, уныло помахивая хвостом. Ясень легко настиг ее, тронул девушку за плечо. И даже вздрогнул от неожиданности, когда Звенка повернулась к нему. Лицо его невесты осунулось, а глаза покраснели, как будто она всю ночь проревела.
- Что случилось?
- Ничего.
Бесцветный голос, как шелест опавших листьев.
- Звенка, не пугай меня. Что с тобой?
- Со мной? - она растянула губы в усмешке. - Со мной все в порядке. Разве не видно? Все смотрят и от зависти лопаются.
- Угу, - сказал Ясень; ему вспомнилась ночная беседа с матушкой. - Слушай, ты это... Извини, если что...
Она всмотрелась ему в лицо, словно пытаясь обнаружить издевку. Потом покачала головой, поторопила лошадь и обогнала его на десяток шагов. Ясень плелся за ней, пытаясь понять, в чем дело.
На выезде из города уже собрались попутчики. Глухо постукивали копыта, голоса причудливо искажались в тумане. Заметив Звенку и Ясеня все, как по команде, затихли и уставились на них - кто с испугом, а кто с выражением жадного любопытства. Ясень почувствовал раздражение.
- Здорово, - сказал он. - Все собрались?
- Барсука еще нет, - отозвался кто-то. - И Рыжего.
- Какого Рыжего?
- Ну, который с хутора.
- Он тоже едет?
- Ага.
- Ладно, ждем...
Ясень махнул закадычному приятелю по прозвищу Жмых. Они вдвоем отъехали в сторону, встали на обочине у дороги.
- Ну? - сказал Ясень.
- Что - "ну"?
- Слушай, хоть ты не темни. Чего вы на нас так смотрите? А Звенка вообще сама не своя. Вместо "здрасьте" чуть морду не расцарапала...
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.