Империя страха

Ну действительно, разве могло соперничать искусство пусть даже и первоклассных парикма­хера и косметолога с природной свежестью этой молоденькой девочки? А тело...

Да, Ольга честно признавала, что ее ноги не­достаточно длинны и стройны, а про среднего размера, слегка увядшую, хотя и сохранившую определенную упругость грудь и говорить не приходилось.

Хотя у нее было одно весьма значительное достоинство, умещавшееся в слово из четырех букв — шарм. Но платиновая блондинка пре­красно понимала, что это дело наживное.

Устав от сопоставления себя с этой куклой, Ольга, чтобы успокоить нервы, резко встала из-за стола и отправилась в ванну — это был ста­рый, хорошо проверенный способ снять стресс и привести себя в норму.

Теплая вода, воздушная пена, пахнущая шал­феем и фиалкой, всегда приносили ей желанное успокоение.

Заткнув пробкой сливное отверстие, Ольга на всю мощность открутила кран горячей воды и принялась подмешивать в воду шампунь, за­думчиво наблюдая за тем, как растет и пузырит­ся невесомая пена.

Спустя несколько минут она уже погрузи­лась в ласкающую негу душистой ванны, безраз­личным, блаженным взглядом уставившись в лепной потолок.

И тут ее слуха достигло едва уловимое позвякивание параллельного телефона, установ­ленного в спальне. Посторонний звук на какой-то миг вернул Ольгу к действительности.

Но решив, что ей нет никакого дела до того, кому звонит Маша, девушка вновь расслаби­лась.

Тонкие ласковые пальчики коснулись плос­кого живота и поползли вверх по мягкому изги­бу груди, пока не остановились на затвердевших коричневых сосках — она блаженно прикрыла отяжелевшие веки, погружаясь в зыбкое сладо­страстное оцепенение.

Было неимоверно приятно нежиться в теп­лой ванне, но постепенно вода стала остывать, и Ольга слегка озябла. Протянув руку к маленькой стеклянной полочке, она взяла мокрыми паль­цами позолоченные часики и удивленно устави­лась на круглый циферблат. Если верить фигурным стрелкам, то она пролежала в воде больше часа.

Абрикосового цвета махровое полотенце не­вероятной длины окутало ее стройную фигуру с головы до пят, впитывая в себя влагу и душис­тый запах ее гибкого тела.

Развернувшись вполоборота к большому квадратному зеркалу, Ольга на этот раз осталась довольна увиденным и весело подмигнула соб­ственному улыбающемуся отражению. От былой неуверенности не осталось и следа.

Дверь ванной комнаты открылась, не издав ни малейшего скрипа, и абсолютно нагая де­вушка, грациозно покачивая бедрами, прошла в спальню, где принялась неторопливо одеваться.

И в этот момент она вновь услышала не­громкую трель набираемого номера. Встав с кровати, Ольга распахнула дверь и прислуша­лась к тихому, но напряженному голосу Маши, доносившемуся из соседней комнаты.

— ...нет, они еще не вернулись, — произне­сла Маша, — но если вы говорите, что им уда­лось вырваться, значит они скоро будут здесь. Передайте Родиону Семеновичу, что больше им ехать просто некуда. Адрес он знает.

По-видимому, собеседник принялся что-то доказывать ей, с чем она была категорически не согласна, потому что Маша, не дослушав, резко выпалила:

— Я вам уже все объяснила, так что не за­держивайтесь. Все!

Телефонный аппарат, стоящий в спальне, издал короткое звяканье, что могло означать только одно — Маша повесила трубку.

Собрав волосы в тугой пучок, Ольга закрепила их блестящей заколкой и прошла в гости­ную.

Маша невольно вздрогнула при виде вошед­шей хозяйки, но постаралась быстро взять себя в руки. И ей бы это вполне удалось, если бы Ольга не слышала обрывок короткой беседы.

— Кому ты звонила? — Глаза Ольги не ми­гая уставились на Машу, а выражение ее лица не сулило ничего хорошего.

— Никому, — несколько торопливо выпали­ла Маша, но тут же поняла свою ошибку и по­пыталась исправиться: — Я разговаривала с... с братом.

— Странно, — протянула Ольга, изобразив на лице изумление, — что-то я не помню, чтобы ты упоминала о каких-то родственниках. Если мне не изменяет память, то однажды ты востор­галась преимуществами единственного ребенка в семье.

Действительно, как она могла забыть, что проболталась насчет своих семейных обстоя­тельств, внутренне расстроилась Маша, нервно комкая в руках пачку сигарет.

Она допустила неверный ход и сейчас запо­здало жалела об этом.

Маша могла бы сказать, что звонила на ра­боту, или подруге, или, в конце концов, любов­нику — все это Ольга, хотя и не без доли сомне­ний, проглотила бы. Но «брат»...

— Кто такой Родион Семенович? — продол­жала задавать вопросы хозяйка, стоя у дверей и все так же строго глядя на сидящую в кресле де­вушку.

Несколько секунд Маша раздумывала, что сказать, но, не найдя ничего подходящего, злоб­но выпалила:

— Какое твое дело, в конце концов? Что ты ко мне привязалась, как на допросе?

Первым желанием Ольги было немедленно выставить за дверь эту охамевшую куклу, но она вспомнила данное Гвоздику обещание и поэто­му сдержалась.

Внезапно ее мозг пронзила неприятная до­гадка, и, чтобы окончательно во всем увериться, она произнесла категорическим тоном:

— Ты их заложила. Зачем и кому?

И вновь Маша ошиблась: ей надо было бы изумиться, расстроиться или даже негодовать, а вместо этого она нервно огрызнулась:

— Какое твое дело? Не будь затычкой для каждой дырки...

Пропустив мимо ушей откровенную гру­бость, Ольга повторила свой вопрос:

— Кому и зачем ты заложила парней?

В глазах Маши появился недобрый блеск, и она улыбнулась, откинувшись на мягкую спинку кресла, оставив вопрос без ответа.

Внешне гостья старалась выглядеть спокой­ной, даже расслабленной, но от взгляда Ольги не укрылось, как напряглись мышцы ее тела, словно у готовящейся к прыжку пантеры.

Хозяйка квартиры отступила на шаг, чтобы успеть в случае чего добежать до дверей спальни и выпустить запертого там Рекса. Но она не ус­пела даже вздохнуть, как Маша, с остервенени­ем загнанного в угол хищника бросилась на нее с кулаками.

Последний раз Ольге приходилось драться лет десять назад, да и то в окружении бдитель­ных подруг, которые следили, чтобы поссорив­шиеся из-за парня девчонки не переходили неписаных законов уличной схватки. Правда, даже в тот раз Ольга проиграла...

Вот и теперь она явно уступала в проворстве и мастерстве своей более молодой сопернице, которая успела несколько раз дотянуться кула­ком до ее лица и разбить в кровь ее губы.

Но сейчас вопрос стоял не в том, кто будет фланировать по школьному двору с местным красавчиком, — победа могла значить несрав­ненно больше, чем незатейливый любовный ин­терес, на карту было поставлено здоровье, а может, и сама жизнь.

Ольга не владела премудростями восточных или каких-нибудь других единоборств и поэтому просто с диким остервенением вцепилась в во­лосы неприятельницы, пригнув ее голову вниз.

Маша продолжала беспорядочно молотить хозяйку — ее руки мелькали в воздухе, как ло­пасти вращающегося пропеллера.

Лицо Ольги превратилось в сплошное кро­вавое месиво, волосы растрепались. Но каза­лось, что она не чувствует боли, медленно, но уверенно продолжая пригибать более ловкую противницу к полу. Она даже сумела перехва­тить ее волосы поудобнее.

И тут Маша поняла, что еще несколько се­кунд, и если она что-то срочно не предпримет, то безвозвратно проиграет схватку. Изловчив­шись, она изо всех сил саданула Ольгу ногой по открытой голени.

Острая, нечеловеческая боль пронзила все ее естество, и Ольга безвольно разжала пальцы, чувствуя, как проваливается в тартарары. Созна­ние затуманилось, а перед глазами как будто на­тянули непрозрачную пелену. Последнее, что она заметила, прежде чем окончательно отклю­читься, была створка двери гостиной.

Вцепившись онемевшими ладонями в кра­шеную деревянную поверхность, Ольга из пос­ледних сил толкнула дверцу навстречу более удачливой сопернице.

Маша в это время как раз пыталась разо­гнуться, стоя вполоборота к двери, и удар при­шелся ей точно в висок —- зазвенело разлетев­шееся вдребезги матовое стекло, один из оскол­ков которого впился в голову, вызвав обильное кровотечение.