Страница 15 из 19
немного. Два три чиновника, высокий
старик в широчайшем чесучевом пиджаке до
колен, два польских офицера в изящных ма-
леньких картузиках с малиновым околышем,
две уже немолодых расфуфыренных дамы.
Чиновники ведут неспешный разговор про
спекуляцию. Старик шумно прихлебывает
с блюдечка чай.
Дмитрий сходит в третий класс.
И тут про спекуляцию!
— Нет, ты мне, брат, спекуляцию-то свою
не разводи, ты мне прямо говори, — вор или
не вор спекулянт?
Низенький коренастый мужик с расстег-
нутым воротом, без опояски и босой, энер-
гично наседает на городского человека в хо-
рошем черном френче.
— Почему же вор? Это ты, друг, от боль-
шого ума загнул. А можешь ты мне доказать
законом или священным писанием, что спеку-
ляция вредное существо для цивилизации
народа и российского прогресса?
Босой мужик опешил. Ему не по силам
доказать своему супротивнику, что спекуля-
ция есть существо вреднее для цивилизации
народа и российского прогресса.
— Нет, ты мне этого про спекуляцию
не говори. Она, брат, спекуляция-то, не нами
выдумана, ее ученые выдумали!
Городской человек торжествующе огля-
дывает слушателей. Те поражены.
— Ври больше, скажет тоже, —ученые вы-
думали!
— А очень просто. Выдумали и книжку
о том написали. Слыхал, книжка есть такая,
по-ли-ти-ческая эко-но-ми-я. Вот в этой са-
мой книжке спекуляция и выдумана.
Пораженные слушатели молчат. Уж если
спекуляцию выдумали ученые, так тут раз-
говор короток, с учеными спорить не бу-
дешь. Ишь, ты, политическая экономия!
Босоногий не сдается.
— А сам-то ты, видать, не больно из
ученых?
Френч самодовольно улыбается.
— Знам кое-што и мы.
Огромный черный мужик вытянул расто-
пыренную руку, — пальцы, как зубья желез-
ные.
— Никак нельзя стало жить народу.
Мужик сжал пальцы в кулак, опять раз-
жал, потом медленно, как бы не зная, что
делать с рукой, опустил ее.
Дмитрий с скучающим равнодушным
лицом подошел ближе.
— Что так?
— Утесненье опять пошло. Податя плати,
за землю плати. А уж мы ли за нее не пла-
тили!
В кучке сочувственные лица, сочувствен-
ные голоса. Говорят о таком близком, род-
ном. Сдвигаются тесней возле большого чер-
ного мужика. У человека во френче насто-
роженное лицо.
— Чего там, сто разов заплатили!
Вот теперь я из города, в управу зе-
мельную ездил. Сизовсний я. Помещик у
нас под боком, Кардин по фамилии. Тыща
десятин у него. Нам без его земли зарез,
свой-то участок у нас безводный. У Кар-
дина снимали. Останную сам засевал. Потом,
как пришла революция, мы Кардина того
по шапке, землю себе взяли. Теперь появи-
лась другая власть, Кардин опять появился,
землю у нас отбирает.
— Отбирает?
— Форменно. Мы туда, суда, ничего не
поделаешь.
Дмитрий переспрашивает:
— Ничего?
— Ничего. Вот из земельной управы те-
перь. Как, говорю, без земли, вить безвод-
ный наш-то. Нельзя, говорят, Кардина именье
культурное.
— Культурное?
— Какое культурное, когда мы же ему
и пашем его часть. Всю работу как ему, так
и себе. На наших лошадях, нашими орудьями.
Как себе, так и ему. А чтобы там по-уче-
ному какие работы, — ничего этого нет.
— Нет?
— Нет. Бывают урожаи и лучше, бывают
и хуже, это по земле глядя, какая земля.
Дмитрий берет мужика за больное
место.
— Значит, опять помещики?
— Выходит так.
Человек во френче придвигается ближе,
прислушивается.
— Вот учредительного собрания дожде-
тесь, опять ваша земля будет.
— Будет уж, дождались. Сколько жданья
было. Все сулили, вот сегодня, вот завтра.
Сулили, сулили, а теперь опять поме-
щики...
Мягкая теплая ночь. Яркие крупные звез-
ды. Красиво поблескивают огни парохода,
отражаясь в реке. Горят редкие костры по
берегам. И тьма вокруг них еще гуще, еще
плотней.
Дмитрий поднялся в свою каюту. Де-
ревянной решоткой закрыл окно
С нижней палубы доносятся голоса му-
жиков.
— Вот про землю опять, — выкупи. Мы
ее своим горбом выкупили, сто раз выку-
пили. Нет, не в ту дудку дудят, под эту
дудку не запляшем...
Высокий старик в чесучевом пиджаке са-
дится рядом.
— Далеко изволите ехать?
— В верховья.
— По делу, или так, интересуетесь?
— По делу. Командировка у меня.
— Дозвольте полюбопытствовать, по ка-
кому делу?
— Земец я, от земства еду. Лесные за-
готовки у нас.
— Так. Хорошее дело.
Поляки-офицеры в сопровождении двух
солдат проверяют документы. Долго рассма-
тривают документ Дмитрия.
Старик кивает на поляков.
— Что, хозяева наши?
— Хозяева.
— И кто только теперь нам не хозяин?
Чехи, поляки, Колчак, Анненков, Красиль-
ников.
Дмитрий улыбается.
— Зачем так много! Один хозяин —Кол-
чак.
Старик машет рукой.
— Где там! В том-то и дело, что не один.
Много их. Кто палку в руки взял, тот и
капрал. Беда! Ну, да и дождутся, сами на
себя беду накликают.
— Что?
— Да вот, хошь поляков этих самых
взять. Всю Обь ограбили. Караванами гонют
баржи в Николаевск. И скот там у них, и
птица, и одежда, и всякое добро мужицкое,
всего через край. Все по усмирениям ездят,
вишь, бунтуются кое-где мужики, волостные
земства не хотят, Советы давай. Я и мужи-
ков не хвалю, подождали б малость, не время
еще, ну, да и так тоже нельзя, прямо с кор-
нем деревни вырывают. Весь народ в тайгу
пошел. Пойдет теперь кутерьма надолго.
Большевики опять пс явились.
— Появились?
— Да они тут и не пропадали. В горах
жили, которые по заимкам хоронились.
Под крутым обрывистым берегом, у са-
мой воды жалобно кричит ягненок. К ногам
ягненка подкатываются волны, сверху засы-
пает землей.
Барыня нервничает.
— Ах, боже мой, капитан, где капитан?
Надо просить капитана спустить лодку, по-
гибает ягненочек! Надо спасти его. Бедный
ягненок! Капитан, капитан!
Толпится на палубе народ. Смотрят, жа-
леют.
— Вот она, Россия-то матушка. Снизу
волны хлещут, сверху землей засыпает. Кто
спасет ее?
Рядом с Дмитрием пожилой казак. На
лице глубокое раздумье, в голосе печаль.
Смотрит на берег, вздыхает. Ягненок мечется.
Снизу вода, перед ним крутой обрывистый
берег. Деваться некуда.
Барыня тоскует.
— Капитан, капитан, остановить пароход
надо, засыплет ягненочка!
Официант первого класса Максим заме-
тил, что перед окнами рубки несколько раз
останавливался человек во френче и упорно
всматривался в высокого бритого пассажира
из каюты номер пятый. Раза два человек во
френче прошелся по коридору первого класса.
Лицо френча Максиму не понравилось.
— Что ему надо?
У маленького столика возле своей ка-
юты Максим приготовлял посуду. С па-
лубы входил офицер поляк. Сзади догонял
френч.
— Господин поручик!
Офицер остановился.
— Что вам?
Человек подошел ближе, заговорил ча-
стым шопотом.
— Я из контр-разведки. Высокий бри-
тый пассажир из пятой каюты мне подозри-
телен. Мне кажется, я узнаю его лицо. Это
большевик. Задержите его.
Максим перестал стучать посудой. Напряг
слух.
— А если вы ошибаетесь?
— Нет, не ошибаюсь. Собачье чутье у
меня на это. Ну, отберите у него пока до-
кументы, без документов не уйдет.
— Хорошо.