Страница 10 из 19
— Из Большевизии?
— Из Большевизии, господин поручик!
— Большевик?
Уставился в Дмитрия пытливым взглядом.
Дмитрий спокойно выдержал взгляд.
— От большевиков бегу. Я учитель. Не-
возможно интеллигенции у большевиков жить.
Офицер фыркнул.
— Рассказывайте сказки! Знаем мы вашеі о
брата. Обыскать!
Двое солдат бросились обыскивать. Вы-
тряхнули все из чемодана на пол. Перебирали
и перетряхивали каждую вещь. Тщательно
прощупывали рубцы на белье, некоторые даже
распарывали, — подозрительными казались по
толщине, — не зашито ли что. Окончив, все
в беспорядке сложили обратно в чемодан.
Стали обыскивать одежду. Вынули бу-
мажник.
— Деньги советские, господин поручик!
Солдат передал бумажник офицеру.
С интересом стали рассматривать.
— Зачем же в Ьольшевизии деньги, там
все даром?
Офицер насмешливо улыбнулся.
— Кому даром, господин поручик, а кому
и за деньги ничего нет.
Дмитрий совершенно овладел собой,
спокойно говорил. Офицер взглянул на
него все еще недоверчиво.
— Раздеть его!
Дмитрий притворился рассерженным.
— Господин поручик, вы напрасно будете
беспокоиться. Я действительно тот, за кого
себя выдаю. Бежал из Большевизии оттого,
что там, повторяю, нельзя интеллигенту жить.
Творится что-то дикое, кошмарное, словами
нельзя передать всего!
— Как же вы пробирались без документа?
Где у вас документ?
Дмитрий ударил себя по лбу.
О Белые волки о I
— Совсем из головы вон. Да ведь у меня
есть документ!
Быстро сел на пол, снял сапог с ноги,
вынул нож из кармана. Отпорол подошву.
— У меня здесь паспорт старый.
Протянул офицеру паспортную книжку-
Ивана Петровича Мурыгина.
Тщательно осмотрели книжку со всех
сторон.
__ Почему же вы сразу не показали пас-
порта?
Дмитрий улыбнулся.
— Забыл со страху. Ведь вы знаете, что
там про сибирские войска распускают. Будто
при переходе границы убивают на месте без
всяких разговоров.
Офицер выругался.
— Вот сволочь большевистская! И не-
ужели этому верят?
— Верят не верят, а все-таки боязно.
А ну, как и вправду без суда и следствия!
Там всяких страхов натерпелся, да еще,
думаю, здесь неизвестно что будет.
— А советский документ у вас был?
— Был. Вот уж из последней деревни
выехал, изорвал. Думаю, без документа еще
суд да дело, хоть расспросят, может быть, ну,
а с советским документом прямо на месте
пристрелят.
— Напугали-таки здорово вас.
Дмитрий виновато улыбнулся.
— Откуда же нам знать? Ведь отсюда
никакие известия не проникают. А то, что
сообщается в советских газетах, вы, наверно,
знаете какого сорта?
Офицер все еще вертел книжку в
руках.
— Так как вас звать?
— Мурыгин, Иван Петрович Мурыгин.
Так. Ну, садитесь с нами чай пить.
Протянул Мурыгину книжку. Вынул бу-
мажник, отобрал с десяток советских де-
нежных знаков и положил на стол.
— Вот, может, поинтересуетесь. Все рав-
но здесь не нужны будут.
Взяли, поблагодарили.
— Ну, что там в Большевизии, рас-
скажите.
- Да что там? Жить нельзя интеллигенту.
Все под подозрением. Каждый интеллигент —
буржуй и контрреволюционер. Тюрьмы всюду
переполнены. Расстреливают массами. Хлеба
нет, голодовка форменная. Пегроград выми-
рает. На улицах трупы, не на чем вывозить,
всех лошадей поели. Поели собак и кошек.
Здания разрушены, деревянные дома раста-
скивают на топливо. В Москве то же самое.
Дороговизна невероятная. Все, кто может,
бегут. Ждут, как светлого Христова воскре-
сения, прихода сибиряков или с юга Дени-
кина. В провинции всюду крестьянские вос-
стания. Недолго, недолго продержится Со-
ветская власть. Даже рабочие, и те против
большевиков, потому что живется им в ты-
сячу раз хуже, чем при царе. Ну, конечно,
комиссары и теперь живут припеваючи. У них
и фрукты, и вино, все, чего хочешь.
Офицеры с жадностью слушали рассказ
Мурыгина. Дмитрий вполне вошел в свою
роль, с азартом ругал большевиков, и рас-
сказал тут же придуманную историю о том,
как его самого выгнали из собственного
дома, отобрали мебель, одежду, — словом,
все, что было в доме. Кое-как приятели на
дорогу собрали.
— Ничего, все скоро вернем. Рождество
будем встречать в Москве!
— Дай-то бог, —вздохнул Мурыгин.
ГЛАВА X.
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛОМОВ.
В город Мурыгин приехал рано утром.
Сдал чемодан на хранение и пошел искать
комнату. Проходил до самого обеда и нигде
не встретил ни одной записки о сдаче ком-
наты Попробовал зайти в два -три дома
без записок. Ничего не вышло. И сами не
сдают, и кто может сдать — не знают. При-
ближался вечер. Вернулся на вокзал, прошел
в буфет первого класса, спросил чаю. Кло-
нило ко сну, болела голова. В книжном киоске
купил разных газет, кое-как просидел до
утра. Утром вышел наружу, ледяной водой из
крана освежил лицо и голову. В буфете на-
пился чаю. Опять пошел в город. Теперь ре-
шил заходить под-ряд в каждый дом и в
каждом доме спрашивать о комнате. Все без-
результатно, везде отказ. Остановил на улице
человека с лицом, показавшимся Мурыгину
симпатичным.
Не знаете ли, где можно найти комнату?
— Нет, не знаю.
Вот скандал. Город незнакомый, при-
ютиться не у кого, целую неделю на вокзале
сижу.
— Да, здесь трудно найти комнату. Все
переполнено беженцами. Беженцев больше,
чем коренных жителей. А вы откуда?
— Из Перми. Я тоже беженец.
— Беженец?
— Да. Я учитель.
— Коллега, значит. Я тоже учитель. Куда
бы это вас направить? Постойте, я дам вам
записку к одному своему приятелю-коопе-
ратору. Если у него нет угла, так он вас
тоже куда-нибудь направит.
— Спасибо вам, коллега, спасибо!
Ну, что там, дело невеликое записку
написать.
Вынул записную книжку, написал записку,
вырвал листок.
— Ну, вот вам. Он хороший парень, если
что можно сделать, сделает. Только ступайте
к нему после обеда, на службе к нему не
доберетесь.
У Ивана Александровича Ломова широкое
круглое лицо, большой высокий лоб, широкий
слегка приплюснутый нос. Застенчивая мяг-
кая улыбка на лице. Говорит мягким за-
душевным голосом.
Прочитал записку, задумался.
— Что же с вами делать? У меня негде,
видите, в трех коробочках маленьких ютимся,
нас двое, — пара ребят. К кому бы вас на-
править?
— Иван Александрович, вы бы приютили
меня хоть на день, на два. Может быть, за
это время что-нибудь удастся найти. Поймите,
неделю прожить на вокзале, без сна!
— Я понимаю, товарищ.
Привычным жестом взлохматил длинные
волнистые волосы на голове.
— Знаете что, перебирайтесь, действи-
тельно, пока ко мне, в кабинете переночуете,
а там видно будет.
Мурыгин крепко пожал руку Ломову.
— Спасибо вам, спасибо!
Два дня под-ряд Мурыгин добросовестно
потратил на поиски комнаты.
— Ну, что ж, Иван Александрович, гоните
меня на улицу. Ничего не нашел. Хоть бы
угол какой - нибудь, конуру бы какую. Везде
битком.
Ломов махнул рукой.
— Оставайтесь у меня. Как-нибудь уст-
роимся в двух комнатах, детишек перета-
щим к себе в спальню, а кабинет в столо-
вой устрою.
Мурыгин был очень обрадован. Помимо
того, что у него было жилье, ему нравился
Ломов. Захотелось подойти к Ивану Але-