Страница 5 из 81
ко взволнованный Антон, наклонился к уху мастера и
крикнул: — Показывайте, куда встать... — И пошел вдоль
корпуса размашистым уверенным шагом.
Самылкин, оглянувшись на Безводова, который хитро
ухмылялся — дескать, не удалось, — поспешил за нович¬
ком.
Василий Тимофеевич подвел Антона к молоту: два
массивных чугунных столба-станины; а между ними вверх
и вниз ходит тяжеленная стальная глыба со штампом,
так называемая «баба». Кузнец Фома Прохорович Полу-
тенин, плотный, несколько грузный человек с тяжелова¬
тым — сквозь очки в железной оправе — взглядом умных
глаз, стоял у молота; нагревальщик его заболел, и он, в
ожидании другого, брал заготовки сам.
— Вот тебе, Фома Прохорович, новый нагревальщик...
учи его, — сказал Самылкин, кивнув на Антона.
Чуть наклонив голову, кузнец сердито и оцениваю¬
ще-взыскательно поглядел на парня поверх очков; тот,
не мигая, ответил ему таким же прямым, внимательным
взглядом. Новичок, должно быть, понравился кузнецу: за
очками от глаз пошли в стороны лучики морщинок. Фома
Прохорович повернулся и сделал знак головой. Откуда-то
из-за станины вынырнул проворный, чумазый, тощенький
парнишка в кепке козырьком назад, тоже в очках; под¬
скочив к кузнецу, он с готовностью подставил ему свое
ухо; тот что-то сказал ему и вместе со старшим мастером,
грузно ступая, ушел попить газированной воды и поку¬
рить.
А парнишка — это и был Гришоня Курёнков, подруч¬
ный кузнеца, — потянул Антона за рукав к печи. Привста¬
вая на цыпочки, подтягиваясь к его уху, он резво, за¬
ученно стал объяснять, как загружать печь новой партией
заготовок, как подавать топливо, как держать температу¬
ру, чтобы не перегреть металл, как сподручнее доставать
из печи заготовки и как легче их применить к молоту.-» .
Антон наклонился и заглянул внутрь печи: за желез¬
ными заслонками бушевал огонь, длинные багровые, с
черными прожилками ленты его свивались в спирали,
текли, вихрились, накаляя добела стальные болванки.
— Для начала хочу загадать загадку, — сказал Гри-
шоня, серьезно поджав губы. — Отгадай: сидит дядя Па¬
хом на коне верхом, книжку читает, а сам ничего не
знает... Ну-ка?
— Очки, — ответил Антон, Vie глядя на Гришоню.
— Ты знал, наверное, — разочарованно протянул Гри-
шоня и, подтолкнув Антона в бок, предупредил: — Голо¬
ву в печь не суй, если хочешь остаться красивым. Я вот
спервоначалу тоже был чернобровым брюнетом, а часто
совал нос в печку, стал блондином—опалило. Видишь?—
смахнул он прокопченную кепочку и показал льняные
свои волосы.
Антон невольно и с опаской потрогал брови, но тотчас
поняв, что его разыгрывают, замахнулся на Гришоню,
который визгливо засмеялся, сгибаясь.
Вернулся Фома Прохорович, мотнул головой, подзы¬
ва« к себе Антона.
— Как зовут? — спросил он и по привычке подставил
ухо. — Иди сюда.
Обойдя молот, Полутенин остановился и, чуть запро¬
кинув лицо, показал рукавицей вверх: на чугунной ста¬
нине выделялась приклепанная бронзовая пластина с
надписью: «На этом молоте в сентябре 1935 года было
положено начало стахановскому движению в машинб-
строении».
— Понял, на какой молот встаешь? — со значением
спросил Фома Прохорович. Не сказав больше ни слова,
он включил пар, натянул рукавицы; справа от него при¬
строился Гришоня. Усатый прессовщик, докурив, бросил
под ноги окурок и встал к прессу.
Без суеты, спокойно, длинной кочергой достал Антон
заготовку из печи, пододвинул ее к краю пода, подхватил
клещами и подал кузнецу. За ней вторую, третью... И по
тому, как прочно стоял он у печи, как не спеша, несмот¬
ря на то, что не успевал за кузнецом, но уверенно пода¬
вал болванки, Фома Прохорович, все время наблюдав¬
ший за его движениями, решил, что оставит этого пария
в своей бригаде.
Прошло два часа. Молот неустанно, то натужно, глу¬
хо, то молодо и торжествующе, ухал и, ухал. Антон раз¬
меренно подавал раскаленные болванки, но тело — руки,
плечи, лопатки, поясница — тупо ныло, будто распухало,
ноги едва сгибались, в голове звенело, по спине струи¬
лись жгучие ручейки пота, и ему казалось, что вместе с
этими струйками, опустошая его, вытекает и сила. Но он
все так же продолжал подавать, не показывая виду, что
устал.
— Ты бы сел, отдохнул, надорваться можешь с не¬
привычки, — посоветовал Фома Прохорович, наклоняясь
к Антону.
— Перерыв будет — отдохну, — скупо отозвался на¬
гревальщик, кидая на штамп заготовку. И молот все сту¬
чал, все гремел, плющил сталь, осыпал темный пол крас¬
ными брызгами окалины...
Наконец наступила пора обеда. Молоты смолки, и в
цехе, над цехом, во всем мире под голубым апрельским
небом широко и вольготно распростерлась желанная то¬
мительная тишина, хотя в ушах Антона все еще бушевал
хаос звуков, глухих взрывов, медленно отдаляясь и зати¬
хая, как, ворча и затихая, отдаляется гроза, с бурей, с
громом и вспышками молний. Антон обессиленно сел на
груду холодных болванок, и тотчас перед глазами нача¬
ли играть, расходиться, сплетаться огромные круги не¬
обычайных волшебных цветов.
«Давно не работал в кузнице, отвык, вот и устал», —
подумал он, прикрывая глаза отяжелевшими веками и
улыбаясь новым, неиспытанным ощущениям.
Как сквозь дремоту долетел до него голос Гришони:
— Говорили тебе — отдохни, нет: дай характер про¬
явлю, силу покажу! Идем обедать. Ну, седлай меня, на
закорках понесу.
Антон оперся рукой на плечо Гришони и зашагал по
опустевшему цеху в столовую.
Там стояла толчея и веселый шум. Фома Прохорович
уже сидел за столом. Здесь он показался Антону не та¬
ким суровым, как в цехе, на переносице отпечаталась
красная полоска — след очков; приподняв тяжелые брови
и открыв участливый взгляд утомленных глаз, он сказал
глуховато:
— Садись. Проголодался, наверно? Я уж постарался:
заказал тебе и первое и второе. — И, помолчав немного,
испытующе спросил: — Уломала работка? Бежать не со¬
брался? Признавайся,
— Нет.
— Наша профессия горячая и тяжелая, это верно.
Зато и почетная, — весело, ободряюще заговорил кузнец,
принимая от официантки тарелку с борщом. — Почетная
и старинная. Токарей или там фрезеровщиков, электриков
еще и в помине не было, а кузнецы уже стояли у горна,
стучали своими молотками, ковали: для пашни — лемех,
для поля брани — меч. Сколько лет ей, нашей профессии?
Может быть, тысяча, может, пять, — поди, сосчитай! А
она все такая же молодая, все служит людям, места сво¬
его не уступает, обновляется с каждым годом, новой тех¬
никой обрастает... Ты этого, брат, не забывай! Мы, рабо¬
чие люди, — основа всей жизни, фундамент государства.
Так, что ли, Гриша?
—- А то как же!—отозвался Гришоня, точно отмах¬
нулся, — он торопился скорее поесть.
— Значит, каждый кирпич в этом фундаменте должен
быть крепче стали!—заключил Фома Прохорович. — А
что устал ты, Антон, так это ненадолго. Лет двадцать на¬
зад, когда я начинал кузнечить, я тоже первое время
света белого не видел, а потом втянулся. И сейчас озоло¬
ти меня — я свою профессию не променяю ни на какую
другую!
И действительно, недели через две Антон уже не так
уставал, мышцы привыкли к нагрузке, руки и плечи не
болели. А прошел месяц, и он прочно утвердился у печи,
освоился в цехе, узнал многих кузнецов, прессовщиков,
нагревальщиков. Вместе с ними он работал, жил в обще¬
житии, ходил по вечерам во Дворец культуры.