Страница 19 из 34
- Точно, угадал! - сказал солдат.
- А на Параде Победы были? - спросила Светка.
- Нет, - вздохнул Гвардеич, - не случилось. При Победе был, а на параде - не был. - И погладил коленки. - Но главное - при Победе был!..
- Ну а теперь, - сказал он Светке, - поешь медку, полежи на боку и выкладывай, куда летишь и с чем, а главное, зачем...
И закурил сигарету.
Лежать и есть Светка не стала, а выложить - выложила все. И про маяк, и про флот, и про Волосатикова, и про Гречухина.
- К Гречухину я бы тоже и пошел, и полетел! - вздохнул бывалый солдат. - Дело не пустое, но и не простое.
- Не простое, - проскрипело Облако. - И в гору, и в медвежью нору.
- Это да. Но не робейте! - сказал солдат. - Главное, по-солдатски: «В атаку, взвод! Бегом - вперед!» Дуй в дуду и плюй на беду. Вам какой хочется дороги? С приключениями или без? - спросил он.
Ветру очень хотелось приключений, но Светка, которая тоже любила приключения, по-командирски сказала:
- Лучше бы без. Нам очень некогда.
- Ну что ж, без приключений так без приключений, - сказал Гордеич-Гвардеич, хотя усмехнулся: как ни верти ни крути, а приключения будут. - Ладно, - сказал он, - тогда слушайте. - Видите: вон вдали стоит гора, называется...
- «Ура!» - догадалась Светка, как кричала иногда с маяка проходившим мимо кораблям.
- Точно, кому взберется, тому и заорется! На горе- дуб. И два ручья, и поляночка ничья... На полянку насыпьте соли. Придут олешки - полижут, кабанчики солеными желудями полакомятся, и пчелки посолятся. Работнику без соли нельзя. Без нее и мед не тот. Под дубом колода пудовая, а в дубе - дупло медовое. Не лазьте, а то сразу узнаете, какая у пчелок атака штыковая. А захотите пить, из быстрого ручья пейте, а из тихого - ни-ни!
- Почему? - спросили все разом.
- В быстром вода добрая. Был зол - станешь добрей, а в тихом - злющая-презлющая. Зла нахлебаешься, сам себе собакой хвост кусать будешь.
- Будем пить из доброго! - сказала Светка.
- А я из того и из другого, - буркнул Моторыч: он не терпел зла, но и лишняя доброта была ему здесь тоже ни к чему.
Между тем Гвардеич, вытащив из кармана старую фронтовую зажигалку, подал ее Светке:
- Горючего в ней на раз, но для вас как раз. Зря не жги - друзьям помоги.
Потом вынул из-под стола две банки меда:
- Одну ешьте сами. А другая - для друга. Увидишь цветок в шесть алых ягод, встань на пень, крикни: «Выходи, Жень!» Отдай ему мед, скажи: « От Гвардеича». Он мне раны лечил, доброте учил. И вам пригодится! Чем сможет, тем поможет!
Заглянув в чулан, Гвардеич вынес куртку с пчелиной маской и маленькие сапожки, поставил их перед Светкой:
- Это внучкины, сам Танюшке шил. Им в тайге все тропки ведомы: где надо - остановят, где понадобится - на путь выведут. Носи, не спотыкайся. А споткнешься, вставай и повторяй «Дуй в дуду...»
- И плюй на беду! - подхватили все разом.
-“Ну, в добрую дорогу! - кивнул Гвардеич.
Сверху; с елки вдруг, что-то просигналила ворона. Сидевший на плече у старого солдата бурундук Борька прыгнул на Облако, и друзья отправились в путь. Но хозяйственный Моторыч, заметив на крыше землянки две пустых бутылки от минеральной воды, наполнил их валерьяновым воздухом и крепко закрутил.
- Молодец, - сказал Гвардеич, - там будет нужная водица, - груз невелик, а пригодится.
Ветер засвистел какую-то морскую попутную песенку. Облако тоже залопотало непонятный быстрый мотив. А Светка, поглаживая солныш- кинский морской талисман, стала энергично напевать: «Пять минут, пять минут...» И хотя каждый затягивал что-то свое, в общем это значило: вперед, вперед, вперед!
Только Моторыч еще во время разговора с Гвардеичем начал понемногу хмуриться. Шерсть у него то и дело поднималась дыбом, а на хвосте и усах появились потрескивающие искры. Он явно чувствовал приближение чего-то не очень приятного.
И как ни странно, бурундук, прыгая по Облаку, стал трещать что-то очень похожее на залетевшую откуда-то поговорку: «Он с пеленок шакаленок...»
ВДРУГ ОТКУДА-ТО ШАКАЛ...
Облако быстро поднималось по сопке. Оно могло бы двигаться еще быстрей, по прямой, так как Ветер весело подталкивал его, но оно выбирало для друзей дорогу, покрытую цветами и земляникой. А однажды выплыло на поляну, так заросшую вьюнками и алым шиповником, что Светка, забыв про пять минут, вдруг стала раскачиваться и запела: «Миллион, миллион, миллион алых роз», на что Моторыч снова сердито фыркнул:
- Тоже мне, Пугачева нашлась! Мы что, собираемся дело делать или устраивать шоу?
На это, правда, никто внимания не обратил. И понятно: только что по пути все с удовольствием отхлебнули вкусной воды из быстрого доброго ручья, а Моторыч, как обещал, сразу из двух. Да еще, не пожалев дорогого ему аромата, обе бутылки наполнил водой. Но одну доброй, а другую, на всякий случай, злой.
Скоро они выбрались на вершину сопки к дубу. Светка посыпала полянку солью, и сразу же вокруг замелькали пятнышки олешек, засверкала щетинка хрюшек и кабанчиков. А еще через минуту вокруг загудели пчелы. Они дружно вылетали из дупла отведать соленой росы.
Светка с Ветром громко крикнули: «Ура!» - и присели в стороне подумать, как двигаться дальше. Облако вздохнуло: кажется, передышка. И спокойно улеглось на верхушке дуба. Лишь Моторыч вел себя все беспокойней: усы его дергались, хвост непонятно почему наливался крепким злым электричеством, а в его мурлыканьи слышалась озорное детское: «Вдруг откуда-то шакал на кобыле прискакал...»
Но ничего непонятного, как мы увидим, во всем этом не было.
Непонятного не было ничего.
Дело в том, что внизу, возле пасеки, старый солдат Гвардеич спел солдатскую фронтовую песенку:
Вновь пехота залегла,
Пушка бьет из-за угла,
А солдат на пузе
По гипотенузе...
Затем пристроился на крылечке и, открыв новенький том на триста тридцать третьей странице, начал читать о подвигах друзей да и кое-что о своих фронтовых делах. Вдруг в кустах у дороги, фыркнув, остановилась грязная «Тойота», из которой вывалился рыжий малый, принюхался и, сверкнув золотым зубом, крикнул:
- Эй, дед! Гости были?
- Быди, - сказал удивленный Гвардеич.
- А на облаке плыли?
-Плыли...
- И девчонка в тельняшке, и кот?
- Все уплыли вперед! - смекнув, махнул Гвардеич совсем в другую сторону.
- К Гречухину? - фыркнул малый, и рыжие волосины торчком вскочили на его голове.
- И что всем дался Гречухин? - спросил Гвардеич, словно ничего не знал*
- Море хапанул!!! - каркнул гость в три голоса.
- Какое?
- Нефтяное!
- У кого?
- У меня! - крикнул малый, и внутри у него повторилось: - Меня! Меня!
- А море-то чье?
- Мое! Мое! Мое!
- Значит, нефтяное и бензиновое? Так, не нальешь ли малость бензинчику-керосинчику?
- Еще чего! - хмыкнул малый и спросил: - Где искать девчонку?
- Умом потряси, у пчелок спроси! - усмехнулся солдат.
- Ну, ладно! - сказал малый и вдруг посмотрел на сопку, с которой в это время донесся крик «Ур-ра!». У него сразу созрел план. Он выхватил из машины знакомую сеть и, оставив на дороге «Тойоту», бросился бегом в гору.
Гвардеич только хотел крикнуть: «Взял бы соли, дал зверькам, что ли. Из тихого ручья не пей - совсем не опупей. И в дупло не лезь: обалдеешь весь!» Но раскрасневшийся гость ничего не слушал. Подумаешь, не лезь, подумаешь, не пей, подумаешь, не хватай! Каждый указывать еще будет! И полезу, и попью, и схвачу!
Он прыгал вверх и цеплялся за кусты так, будто его толкали вперед не одна, а три пары ног. Не видел он вокруг ни цветов, ни ягод, ни животных и тем более не слышал, как быстрый бурундук дразнил его криком: «Он с пеленок шакаленок!»
В кармане у него звякала связка ключей от всех хранилищ горючего, и он предчувствовал, как звякнет еще один, самый большой - ключ от нефти Гречухина! Главное - не опоздать! И внутри у него кто-то ревел: захапать! А кто-то попискивал: обшустрить, оттяпать!