Страница 58 из 100
— Настоящий восемнадцатый век, — закончил я за него.
— Убирайтесь! — сказал он. — Убирайтесь прежде, чем я велел бы вышвырнуть вас отсюда!
Я повернулся и пошел к двери. Уже открывая дверь, я опять услышал его голос.
— Не думайте, что мне не удастся сломать вас, Уилер, — мягко сказал он. — Вас выгонят из полицейского управления и занесут во все черные списки города. Вы кончите свою карьеру там, где вам самое место, — в придорожной канаве!
— Скажите, — вежливо поинтересовался я, — кроме передовиц, вы не пишете юмористические рассказы?
Я вышел в холл. У входной двери дворецкий оказался раньше меня. Он открыл дверь и слегка поклонился, в его глазах сквозила ирония.
— Доброе утро, сэр, — сказал он. — Или, может быть, прощайте?
— Тальбот, — спросил я, — в чем заключаются обязанности дворецкого?
— Сэр? — Он слегка приподнял брови.
— Мне показалось, что в этом доме они какие-то неординарные, — сказал я. — Может быть, я не прав. Но после моей встречи с мисс Лэндис я почему-то так не думаю.
— Боюсь, что не понимаю вас, сэр, — холодно сказал он.
— Я думаю, что вы меня прекрасно понимаете, Тальбот, — сказал я. — И еще думаю, что из сегодняшнего происшествия может получиться великолепный рассказ для газеты, конкурирующей с «Трибьюн».
— Что…
— Давайте не будем спорить, — заметил я. — Ваш хозяин желает, чтобы я покинул этот дом как можно скорее. — Я вынул свою визитку из бумажника и протянул ему. — По этому номеру телефона меня можно застать или рано утром, или поздно вечером, — сказал я. — Я бы хотел повидаться с вами еще раз, Тальбот, и побыстрее, но не здесь. Где-нибудь в другом месте, в баре например. Мне хочется спокойно поговорить с вами об этом доме и его обитателях.
— Я не могу злоупотреблять оказанным мне доверием, — деревянно сказал он.
— Вы человек свободный, — согласился я. — Я не собираюсь заставлять вас выдавать чужие секреты. Просто надеюсь, что у вас возникнет желание, чтобы убийца понес заслуженное наказание. Если это случится, позвоните мне.
— Невозможно! — сказал он.
— Все эти старые шутки о дворецких, которые слишком много видят, — мягко сказал я. — Над ними уже больше никто не смеется, не так ли?
— Я действительно не понимаю, о чем вы говорите, лейтенант, — сказал он бесстрастно.
Я пошел по дорожке и уселся в свой «хили». Завел мотор, и из-под колес во все стороны полетел гравий.
Когда я вывел машину на улицу, то успокоился, вспомнив, что мне особенно торопиться некуда. Кроме того, мне зверски хотелось есть.
Я остановился около кафе, купил себе сандвич и забрался обратно в машину. Ел и думал о Тальботе.
Может быть, я ошибался. Может быть, Тальбот был дворецким, и никем более. В противном случае после нашего разговора он мог бы открыть мне свое сердце. С другой стороны, наша беседа могла не содержать ничего интересного. Надо бы перенять тактику Хэммонда — арестовывать первого встречного, и пусть тот беспокоится.
Позади я услышал визг резины по асфальту. Кто-то на бешеной скорости огибал угол. В следующую секунду мимо меня промчался новый «кадиллак». Я успел разглядеть лицо водителя. Похоже было, что Рена Лэндис куда-то очень торопится.
Я нажал на стартер и вывел «хили» на улицу. «Кадиллак» был уже в трех кварталах впереди и шел не сбавляя скорости. Я включил вторую скорость, и стрелка спидометра поползла к пятидесяти.
Еще три квартала — и расстояние между нами сократилось. Я стал держать эту дистанцию — мне совсем не хотелось быть замеченным: она могла изменить свои планы.
Игра в «казаки-разбойники» немного подзатянулась. «Кадиллак» все время ехал на север. Мы выехали за город и повернули к Хиллстоуну.
Я старался не выпускать «кадиллак» из виду. Вряд ли Рена посмотрит в зеркало заднего вида — разве что ей надо будет поправить прическу.
Наконец «кадиллак» снизил скорость, резко повернул влево и остановился. Я проехал немного дальше, быстро оглядев все по дороге.
Она остановилась около высокого кирпичного забора, окружающего здание. Рена вышла из машины и у тяжелых железных ворот заговорила с мужчиной в черной униформе.
Я остановил свой «хили» у следующего поворота и прошел немного назад пешком. По обеим сторонам дороги росли деревья. Прислонившись к одному из них, я закурил сигарету и стал ждать. «Кадиллак» появился примерно минут через двадцать и с той же бешеной скоростью направился в обратном направлении — шум стоял в воздухе еще несколько секунд после того, как машина исчезла из виду.
Я выбросил окурок второй сигареты и пошел к воротам. На стене рядом с ними была прибита аккуратная белая табличка: «Хиллстоунский санаторий».
Охранник в черном вопросительно посмотрел на меня, когда я подошел ближе. Пришлось показать ему свое удостоверение.
— Девушка в «кадиллаке», которая только что отсюда уехала, — спросил я. — Что ей здесь было нужно?
— Она приезжала к доктору Мейбери, — ответил он, — больше я ничего не знаю.
— В таком случае мне нужен доктор Мейбери!
Он кивнул:
— Он главный врач. Я предупрежу его, что вы идете к нему, лейтенант.
— Хорошо, — сказал я. — Я не могу по дороге подцепить какую-нибудь инфекцию?
— А? — Он непонимающе взглянул на меня.
— Это ведь санаторий? Чем здесь болеют?
— Это не заразно.
Он ухмыльнулся, поднял руку и покрутил пальцем у виска.
— Сумасшедший дом? — спросил я.
— Немного грубо, лейтенант. — Он ухмыльнулся еще шире. — С теми деньгами, которые требуются для того, чтобы попасть сюда, клиент не может быть сумасшедшим — он просто неуравновешенный.
— Где я могу найти Мейбери?
— Идите прямо по дорожке, лейтенант, — сказал он. — Когда войдете в здание, то попадете в приемный покой. Я позвоню и предупрежу о вас.
Я отошел на два шага, затем остановился.
— Скажите, я не встречу по дороге кого-нибудь из… членов вашего клуба?
— Если и встретите, идите смело, — сказал он. — Там знают, кого можно выпускать.
— Ну хорошо, — вздохнул я.
Двухэтажное здание выглядело огромным и прочным. Его можно было использовать под мэрию, если только немного увеличить окна и снять с них решетки.
Я вышел на каменную террасу, поднялся наверх на девять ступеней и подошел к открытым настежь дверям. Внутри стоял специфический запах больницы.
За столом сидела рыжая девушка в белом халате. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но в это время сверху донесся дикий визг. Этот звук продолжался долго и очень действовал на нервы. Было впечатление, что человеку просто захотелось кричать без всякой на то причины.
Кто-то пробежал, хлопнула дверь, и вновь наступила тишина.
— Если я отвечу этому типу таким же визгом из солидарности, — спросил я, — вы возьмете меня к себе?
— Вы, должно быть, лейтенант Уилер? — бодро сказала она. — Вторая дверь налево по коридору, лейтенант. Доктор вас ждет.
— Благодарю. Я никогда раньше не видел, чтобы сталь имела такую чудесную упаковку.
— Простите? — Ее огромные глаза блеснули, когда она уставилась на меня.
— Ваши нервы, — уточнил я. — Вы даже не поморщились, когда услышали этот крик.
Она слабо улыбнулась:
— К этому привыкаешь, лейтенант. И знаете, все, что можно сделать для наших пациентов, делается на совесть.
— Если бы я сидел здесь целыми днями, — сказал я, — то не беспокоился бы о пациентах, а беспокоился о себе.
Я прошел по коридору и постучался во вторую дверь слева. Голос сказал мне: «Войдите!» — и я вошел.
В комнате стоял большой стол, две стены были уставлены полками с книгами, а всю третью стену занимало окно, но без решетки.
Мужчина в коротком белом халате, поднявшийся мне навстречу из-за стола, был доктором Мейбери. Понять это было легко — кроме него, в комнате никого не было.
Он был невысокого роста, немного полноват. Белая кожа оттеняла черные волосы, аккуратно разделенные прямым пробором и зализанные по бокам. Тонкая линия усиков подчеркивала мягкие, как у женщины, губы.