Страница 29 из 36
А.Ч.: «Астрально-кармический» – это ведь даже довольно точно в отношение «Орины»… Про аллюзии я как раз уже хотел Вас спросить. Из литературных, понятно, действительно «Калевала» – «Мастер и Маргарита», с остановками везде. Но у вас совершенно внятно присутствуют не только мифические, но и роковые отсылки. Какую музыку вы слушаете?
B.K.: Да, вы некоторые литературные аллюзии вычислили. А вот с музыкой совершенно точно – не моё. То есть, ответ: никакую. И никогда не слушала, не увлекалась никаким роком. И классическую музыку тоже не слушаю. Зато люблю петь, особенно песни советских времен – пою с чувством, со слезой, но со слухом у меня, мягко говоря, не очень. По всем музыкальным вопросам, – если мне нужно для чего-нибудь в тексте говорить о музыке или музыкантах, – обращаюсь к сыну. Он бас-гитарист – помимо того что работает на плантациях; время от времени собирает то одну группу, то другую – но все они быстро распадаются. Сейчас репетируют с волынщиком, кличка – Гарольд, парень волынки делает и на них играет. Митя (сын), он, конечно, дока в музыке – вот я у него и спрашиваю. Я понимаю, что как личность чего-то лишена, что это какое-то незримое уродство – раз я в музыке ничего не понимаю, поэтому, чтобы реабилитировать себя в собственных глазах, дочку отдала в музыкальную школу, вот она и на фортепьянах бренчит и на гитаре, и слушает какую-то странную японскую музыку. Одним словом, растет еще один персональный музыкальный эксперт.
А.Ч.: Вы говорили, насколько я помню, что сын и посоветовал вам поместить третью часть трилогии о Ване Житном в Югославию, точнее – на ту войну. Та война / Югославия несут для вас все те же значения, что для традиционных славянофилов? Ведь как автор – глубоко условного – фэнтези вы могли привязать ваше повествование к какой угодно эпохе, хоть к индейцам майя…
В.К.: Вы меня обижаете: глубоко условное фэнтези – это не про меня. Майя тут никаким боком быть не могли. Я пишу про близкую историю своей страны, про то, что меня задевает за живое, или вот – про Югославию, которая – да, очень важна для меня, это такое может быть даже сакральное место. Я же говорила, я очень люблю «Песни южных славян». «Вот послушайте, старый да малый,/ Лазарь-князь так заклинал пред боем:/ «Ничего от рук тех не родится,/ Кто на бой на Косово не выйдет, – / Ни на поле белая пшеница, / Ни на склонах лозы винограда». У меня дочка родилась, когда бомбили Белград, я знаю – многие русские рвались туда – на помощь сербам, в том числе, моя семья. Если бы кликнули – добровольцев было бы полстраны. Южные славяне – наши братья и, когда убивают братьев, нельзя молчать, если не можешь помочь мечом, нужно кричать. «Дроздово поле» – и есть такой крик. Эхо крика 1999-го года. Может быть, звук не гармоничный, это ведь не песня, тут главное, чтобы услышали… Мне бы очень хотелось, чтобы меня услышали в Сербии…
А.Ч.: Интересные совпадения – буквально по соседству с вашими ответами мне сейчас приходят письма от сербской переводчицы… В ваших книгах вы не скрываете ваших политических взглядов и этой действительно обиды за страну, боли из-за нашей истории. Ваня Житный в частности оказывается с друзьями в Белом доме во время его штурма. Что, на ваш взгляд, было самым неправильным в нашей недавней истории, где правители / мы совершили главную ошибку, допустили непоправимое?
В.К.: Это отдельная тема, очень объемная. В двух словах не скажешь, поэтому я просто перечислю… Понятно, что это Беловежский сговор и расстрел Белого дома. 1993-й год оказался таким роковым водо-, вернее огнеразделом, после которого история потекла вспять – и мы оказались в новом Средневековье. Об этом многие говорят. Средневековье с пластиковыми картами, пластиковыми окнами и пластиковыми душами.
А.Ч.: «На просторах небесной страны нас встречает могильный покой»[29], как поется в рок-песне… А кто именно высказывает подобные взгляды? Вообще слова каких современников для вас важны? Я спрашиваю это еще и потому, что, как мне кажется, у нас сильный перекос – ведущие СМИ (я говорю прежде всего о бумажных, потому что государственное ТВ – другая тема) транслируют в большинстве своем «либеральные» смыслы и риторику, противоположный им взгляд, изложенный на интеллигентном уровне, найти сложно, а сам по себе уже этот перекос порочен…
В.К.: Я в Интернете находила схожие мнения – о Новом Средневековье, а термин этот ввел еще Бердяев. Кто конкретно высказывался – не помню. Что касается бумажных СМИ – я их не вижу практически. Читаю электронную версию газеты «Завтра» – для меня очень важно то, что говорит и пишет Александр Андреевич Проханов. Очень интересно было слушать Наталию Нарочницкую – на ТВ, сейчас она пропала с экранов. Вот читаю в «Фейсбуке» Максима Кантора – он всегда очень горячо высказывается, парадоксально.
Сейчас на всем и вся – личины, в том числе, многие слова и понятия – волки в овечьих шкурах, и овцы – в волчьих, всё перепуталось: разве нынешний либерал – это либерал, или демократ – это демократ? Нужно дать им другие имена, чтобы не путать людей: не демократ – а демофоб, или вернуть исконные: не либерал – но западник. Либералы-западники числом своих СМИ побеждают, и это действительно страшный перекос – получается, что у народа-великана вырван язык. Вновь «улица корчится безъязыкая – ей нечем кричать и разговаривать». Удав демократии и граждане кролики.
А.Ч.: У вас не было желания писать публицистическое, как тот же Кантор, тем более что некоторые нон-фикшн опыты в том же «Частном корреспонденте» у вас были? Или вам полностью хватает художественных текстов для «вербовки сторонников»? Сейчас такое время, когда Блок пишет «Двенадцать» и очень многие оставляют творчество ради «прямого высказывания»…
В.К.: Нон-фикш опыт – мелковат. К сожалению, у меня не настолько острое перо. И потом – нужно быть кем-то другим, – во всяком случае, не детской писательницей, известной в очень узких кругах, – чтобы тебя стали слушать. Лучше я в своих книжках, опосредованно, постараюсь сказать всё, что думаю.
А.Ч.: А какие книги вас действительно впечатлили в последнее время? Книги из новинок, недавних, тех, что всегда?
В.К.: Роман «Санькя» Захара Прилепина прочла года три назад – и плакала над судьбой и поступками героев. Никак не думала, что у нас есть еще такая молодежь, которая готова на жертвы. Очень понравился роман Сергея Ануфриева и Павла Пепперштейна «Мифогенная любовь каст» – я его вынужденно прочла, написав трилогию, поскольку несколько раз сталкивалась с тем, что вроде бы я – последовательница этих авторов. По-моему, общего очень мало. Разве то, что в лихую годину (в Отечественную войну) на стороне русских людей выходят сражаться сказочные персонажи, вроде домовиков, лешаков, полевиков и т. д. Но на эту идею меня натолкнуло чтение работы А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». А роман – гениальный, единственно, что меня напрягло – так это большое количество мата на страницах книги. Я знаю, что в интеллигентских кругах модно материться, а в нашей крестьянской семье было так: выругаешься – и схлопочешь по зубам. В Литинституте я благоговела перед Набоковым – я уже говорила, еще были периоды увлечения Кнутом Гамсуном и Уильямом Фолкнером. А вообще я из партии Достоевского, у нас же двухпартийная система в классике: мой муж – раз в году перечитывает Толстого, а я – Достоевского.
А.Ч.: А как вы относитесь к Лимонову?
29
Песня «Наша Родина – СССР» группы «Оргия Праведников» на слова Д. Аверьянова (http://www.youtube.com/watch?v=SwAX07IzomU).