Экспедиционный корпус

Вечером приехали на станцию ля-Жу. Сопровождавший русских солдат поручик Дюбуа выстроил отряд и повел его в лагерь. Прибывших ожидал хороший ужин, в приготовленных бараках были койки, матрацы и по два одеяла на человека.

Между городами Безансоном и Понтарлье, в густом сосновом бору раскинулось несколько каменных построек, крытых черепицей. Среди них выделялось двухэтажное здание, стоявшее ближе всех к железнодорожному пути. В здание беспрестанно входили люди. Это был вокзал станции ля-Жу.

Сошедший с поезда пассажир, приехавший впервые в ля-Жу, мог подумать, что он попал в мало населенную лесную местность. По не так было в действительности.

Вокруг станции ля-Жу, невидимые за громадными соснами, расположились в разных местах леса около сорока лесопильных заводов. Заводы были построены во время войны английскими инженерами, а работали на них главным образом солдаты, прибывшие из Канады.

В трех километрах от вокзала, около двух рядом расположенных лесопильных заводов стоял деревянный дом, крытый тесом. В этом доме помещался начальник лагеря английский полковник Кольден с девятью английскими офицерами и одним офицером русской армии, поручиком Бушико.

В лесу же близ заводов были построены бараки, в которых жило несколько тысяч канадских солдат и отдельно триста русских, привезенных в ля-Жу в октябре 1917 года из лагеря ля-Куртин после подавления «мятежа».

Вот что рассказали нам товарищи о жизни лагеря ля-Жу, о событиях, предшествовавших нашему приезду туда.

… Начальник русского отряда поручик Бушико приехал из России во Францию после ля-куртинских событий. Хорошо владея русским и французским языками, Бушико выдавал себя за французского дворянина, прожившего много лет в России и окончившего там военную школу.

Бушико был маленького роста с кривыми, как ухват, ногами, длинным носом и маленькими подслеповатыми, всегда мокрыми глазами. Лицо его было покрыто веснушками и рыжей растительностью. Говорил он быстро, брызгая слюной.

В первый же день пребывания в ля-Жу поручик Бушико издал распоряжение, чтобы его называли «господин капитан». Ля-куртинцы, раскусив своего начальника, добросовестно выполняли приказ и громко называли его при встречах и разговорах «господин капитан», а в его отсутствие – «Мартышка, длинный нос».

Первое время Бушико вел учет работ аккуратно, и солдаты своевременно, каждую неделю, получали заработанные деньги. Потом деньги стали выдавать два раза в месяц, а дальше -один раз в месяц и то не полностью.

Солдаты заявили протест своим десятникам. Те уверяли, что сведения о работе они дают своевременно, точно указывая в ведомостях количество проработанных часов. Солдаты потребовали от Бушико объяснений.

– Наша группа в двадцать человек работала в продолжение недели ежедневно по десяти часов, а получила из расчета восьми часов, – говорил капитану десятник- младший унтер-офицер Андриянов.

То же самое заявляли и другие десятники.

Вначале Бушико старался оправдаться ссылкой на штаб округа: там, мол, в Безансоне, все перепутали и выслали денег меньше, чем требовалось. Но в конце концов вынужден был сознаться, что он окончательно запутался в денежных делах, и просил выделить ему хорошо грамотного человека для ведения учета работы и выдачи заработанных денег.

Тут же был выделен на работу по учетной части бывший ротный писарь Ананченко, который в несколько дней наладил учет, и в дальнейшем солдаты получали заработанные деньги полностью.

Освободившись от канцелярских дел, Бушико начал часто захаживать в бараки по вечерам и вести с солдатами беседы. Главной темой бесед была отправка на родину. Бушико всегда отвечал: «Скоро поедем». Один и тот же ответ надоел солдатам, и они в конце концов перестали разговаривать с Бушико, не веря ни единому его слову.

После Октябрьской революции в России французское начальство урезало норму продуктов для русских, работавших в ля- Жу. Поэтому полковник Кольден, ранее кормивший их из одной кухни вместе с канадцами, предложил Бушико организовать питание русских отдельно. Узнав об этом, солдаты запротестовали и грозили бросить работу. Бушико растерялся, он немедленно выехал в Безансон. По возвращении в ля-Жуон вел переговоры с Кольденом, и русские солдаты остались на довольствии канадской кухни.

Никто из солдат не знал, что делается в России. Писем из дома попрежнему не получали, газет не давали. Единственно, что можно было читать, это парижскую газету «Русский солдат-гражданин во Франции», которую издавал Бурцев на русском и французском языках. Эта газета писала о России всякие небылицы, распространяя зловонную ложь о большевиках. Солдаты не верили бурцевским писакам и не читали этой грязной газетки.

Километрах в семидесяти от ля-Жу, в сторону швейцарской границы, недалеко от города Понтарлье, работал второй русский отряд в пятьсот человек, также на лесоразработках.

Ездивший в Понтарлье за канцелярскими принадлежностями Ананченко рассказал, что он встретился там с солдатами из второго отряда. Они сообщили ему, что из их отряда в продолжение двух месяцев убежали в Швейцарию сто пятьдесят человек. Солдаты уходили поодиночке и группами. Один унтер- офицер за неделю до этого увел в Швейцарию группу в шестьдесят человек.

Рассказ Ананченко взбудоражил солдат ля-Жу. Они потихоньку стали собирать сведения об Альпийских горах, о расстоянии до швейцарской границы и ее охране. Крестьяне соседних деревень, может быть даже догадываясь о планах русских, охотно рассказывали об Альпах и границе.

Собрав необходимые сведения, группа солдат под руководством Андрея Крылкова, который хорошо говорил по-французски, в первых числах января 1918 года сделала первую попытку пробраться в Швейцарию.

В ночь под воскресенье пять человек исчезли из лагеря. День был нерабочий, и это событие прошло незамеченным. Лишь в понедельник во время выхода на работу было обнаружено отсутствие пяти солдат. Вечером десятник сообщил об этом Бушико. Тот пришел в ярость, сейчас же явился в бараки и, собрав солдат, начал упрекать их в несознательности.

– Я принимаю все меры, чтобы скорее отправить вас домой, – врал Бушико, – а вы стараетесь делать мне неприятности по службе. Что я должен теперь сказать начальству? Если Крылкова поймают на границе и приведут обратно, я с него шкуру спущу. Предупреждаю об этом и всех остальных, кто вздумает бежать.

Солдаты успокоили «Мартышку», дали слово не убегать и следить друг за другом.

На третий день два французских солдата, вооруженные винтовками, привели Крылкова и его товарищей, которых они задержали в Альпийских горах.

Вид задержанных беглецов был ужасный. Шинели и сапоги изодраны сучьями и камнями, лица и руки в царапинах. Не успели беглецы перешагнуть порог барака, как попросили есть. Солдаты досыта накормили неудачников, а вместе с ними и пограничников. Последние потребовали, чтобы ведомость о приеме приведенных солдат обязательно подписал начальник отряда.

Пока носили ведомость на подпись к Бушико, пограничники разговорились с русскими солдатами. Они рассказали, что ежедневно задерживают на границе русских, удирающих в Швейцарию. Многие погибают в Альпийских горах: срываются в пропасти, разбиваются насмерть, другие остаются калеками, переломав себе руки, ноги и ребра. Отправляясь в горы, беглецы берут с собой продуктов дня на два – на три, но кое-как добравшись до Альп, где совершенно нет дорог, они начинают блуждать, теряют всякую возможность куда-либо выйти из лабиринта гор и, выбиваясь из сил, умирают с голоду. Счастливы лишь те, которые попадаются пограничникам.

Французы не советовали солдатам подвергать себя смертельной опасности, хотя и сочувствовали русским товарищам, желавшим скорее пробраться домой.

– Подождите, – говорили французы, – не может же эта проклятая война продолжаться вечно. Ваше Советское правительство хорошо делает, прекращая войну с Германией.