Страница 34 из 39
В качестве приговора я был передан под наблюдение районного попечителя безнравственности. Я должен буду ежевечерне отчитывать ся перед ним за проведенные сутки. Если за относительно короткий период не известной мне заранее длительности я не совершу доста точно неблаговидных поступков, мне суждено идти к Дьяволу, который сам назначит мне способ искупления или характер истязания. Вот го ворят: нет правды на земле. Так я вам скажу, что нет её и ниже.
Первый день "под колпаком". Старался, как никогда. Среди ночи четырежды вставал, спускался во двор и раскачивал "крайслер" сосе да до тех пор, пока не включалась противоугонная сирена. Каждый раз вой и улюлюканье будили весь дом. Заодно проколол ему шины и нацарапал гвоздём на крыле хорошее слово.
С утра загнал в болото отряд юных дьяволят. Написал на теле видение сотню посланий разными почерками с просьбой показывать по больше научно-популярных передач и концертов классической музыки, причём обязательно в "золотое" вечернее время. Прошелся по городу и со всех газетных стендов вырезал окончания интересных статей и результаты футбольных матчей. Возвращаясь, повстречал группу зару бежных туристов, вызвался показать ему дорогу до гостиницы, завёл в центр трущоб и там бросил. Всех попадавшихся мне девушек в ярких платьях толкал в грязные лужи и на путь порока. Наконец, уже дома открыл краны и затопил нижних жильцов.
Неся доклад попечителю, чувствовал себя героем очерка на амо ральную тему или даже передовицы "Из зала суда всех гадов сюда". И что же вышло? Он растерзал мои подвиги в клочки и объявил, что всеми моими поступками движет подспудная тяга к благу. Он просвер лил меня рентгеновским взором и откопал в качестве побудительных мотивов добросовестность, стремление к прекрасному, любовь к детям и даже патриотизм. И всё это отразил в бумагах. Ещё немного, и у меня крылья вырастут. Когда же я стал протестовать и потребовал, чтобы он смотрел на дело непредвзято, он заподозрил у меня синдром маниакальных поисков справедливости. Угрожал передать под лечебный надзор. Только этого не хватало.
С горя у меня прорезался поэтический дар. Написал первое в жизни стихотворение:
Мой друг, беги от эскулапов,
Таи от них и глаз, и зуб.
Уж если попадёшь к ним в лапы -
Вернут твой вылеченный труп.
Неужели начинается шизофрения?
Сегодня пригласил в гости самых надоедливых и скучных из чис ла своих родственников. Таковых оказалось большинство. Когда они перемыли кости хозяину и нескольким десяткам неизвестных мне особ, попутно съев и выпив всё, что было на столе, я встал с рюмкой в руке (которую наполнил из отдельного сосуда) и с приличествующей случаю ноткой трагизма в голосе объявил, что вино и пища были мною отравлены. Надо было видеть их лица! Я торжественно выпил за упо кой их душ и лишь затем, расхохотавшись, сообщил:
- Как я и предполагал, дорогие мои, у вас начисто отсутствует чувство юмора.
Тут и они прунуждённо засмеялись, пытаясь скрыть своё облег чение и продемонстрировать, что они тоже понимают шутки и, более того, с самого начала догадались, что их разыгрывают. Тем не менее окончание междусобойчика прошло напряжённо, и после нескольких партий в "дурака" краплёными картами родственнички разошлись.
Ах, как жаль, что я не мог посмотреть на них в тот момент, когда они поняли, что дурачил их я именно во второй раз, а не в первый.
Так вот, и это маленькое упражнение не было засчитано. Попе читель сказал, что, сообщив гостям про яд, я повёл себя с ними честно (честно! надо же извратить так смысл моих поступков), и, благодаря этому, они могли успеть спастись, если бы догадались зайти к врачу. Кому это он говорит? Кто, интересно, лучше знает мою родню - он или я? Так кому же судить об уровне их догадливос ти?
Знаете, как его в народе называют? Сокращают длинноватое наи менование должности, и получается "райпоп". Райпоп он и есть. Не знаю, в чём причина такого эффекта, но звучит мерзко.
В городе откуда-то стало известно про предположительный диаг ноз, который мне поставил попечитель. Небось, сам райпоп и пробол тался. Недаром они дают при вступлении в должность подписку о разглашении вверенных им тайн. Вокруг меня стихийно организовалось что-то вроде санитарной зоны - обходят за два километра. Должно быть, заразиться боятся. Если бы не моё умение маскироваться и не мины с дистанционным управлением, дни пролетали бы совершенно впустую.
Впрочем, он по-прежнему всё отвергает. Какая чертовская ту пость!
Тоскливо. Одиноко. Солнечно. В общем, типичный набросок к картине "Конец Тьмы". С горя пошёл поплакаться в жилетку к Пятаку
- двоюродному дяде по матери. Долго рассказывал ему про житьё-бытьё ( если тут можно говорить о житье), жаловался на рай попа. Выслушав, дядя Пятак сказал:
- А чего ты, интересно, хочешь? Даже самый гнусный поступок оказывается для кого-то добром, и даже в самом благом деянии со держатся зёрна зла. В мире нет абсолютного добра и абсолютного зла. Кроме, разве что, Того, кого у нас не принято поминать. Дь явол - и тот был некогда падшим ангелом. Чистых вещей в природе не существует, всюду смешаны Тьма и Свет, но в разных пропорциях. Так что в каждом объекте можно найти и то, и другое. Вопрос состоит в том, что ты ищешь.
- Выходит, райпоп играет краплёными картами? Ловит меня на том, чего я в принципе не могу избежать?
- Конечно.
- Значит, я ошибся, и он вовсе не туп, а, напротив, дьяволь ски коварен.
- А ты что думал? На такое место кого угодно не поставят. Это же примерный эквивалент заместителя первого секретаря райкома по идеологии, не хухры-мухры. Член провинциального аппарата, номенк латура Его Мерзости.
- Но это же нечестно! То есть, я хотел сказать... неадекватно.
- Слушай, сынок, ты бы поаккуратнее со словами. Помни, где ты находишься. Честность - это по другому ведомству. У нас тут, зна ешь сам, другие качества в почёте. Будешь продолжать в том же духе
- пожалуй, и я поверю, что у тебя этот... синдром справедливости.
- И что же мне делать, дядя?
- Крепись. Живи, как и раньше. Следи за собой. И жди перемен.
Уходя от попечителя, натянул поперёк парадной двери (они у него открывается вовнутрь) на высоте пятнадцати сантиметров бесц ветную леску. Интересно, у этого поступка он тоже отыщет светлые стороны?
Нашёл! Заявил, что я отомстил ему из чувства попранной спра ведливости. Пожалуй, его ничем не проймёшь. Однако в инвалидное кресло усадить всё-таки можно. Приступаю.
Ну, вот и дождался. Сегодня меня вызвали к Его Мерзости. Не могу сказать, что трепетал от страха. Мне так надоело ожидание, и столь утомили попытки оттянуть неизбежное, что, по сути, было уже всё равно.
Дьявол принял меня в просторном кабинете, оформленном в дело вом стиле. По стенам располагались шкафы с сатанистской литерату рой всех времён и народов. Из газет я знал, что каждая из книг бы ла надписана автором. Большинство автографов являлись посмертными, но которые - прижизненными, и таковые хозяин особенно ценил. Вдоль окна вытянулся гигантский канцелярский стол, выкрашенный в глубо кий чёрный цвет и, по слухам, оклеенный изнутри душами самых прос лавленных грешников. Это было наиболее эффективным средством от тараканов, которые что-то совсем распоясались и буквально заполо нили ад.
Князь Тьмы не предложил мне сесть, а, напротив, сам встал и принялся расхаживать по комнате.
- Итак, - сказал он, резко повернувшись ко мне, - вы и есть Длиннохвостый?
- Так точно, Ваша Мерзость.
- Это, извините за каламбур, длинно. Я буду называть вас просто Хвост. Есть возражения?
Ещё бы у меня были возражения! Я пока не спятил.
- Как мне доложили, вы совершили ряд действий , не отвечающих безнравственной точке зрения. Сие прискорбно.
- Ваша Пламенность, я...
- Помолчите. Мне охарактеризовали вас как довольно беспокой ного чёрта с несомненными признаками интеллекта и тягой к поступ кам, извращённым относительно любой господствующей системы морали. Ну что ж. Именно такой субъект мне и нужен.