Братья Дуровы

воздают должное великому клоуну.

Но сам Анатолий Дуров с горькой иронией относится к славо¬

словию сильных мира сего. В небольшой поэме он открывает свои

чувства:

.

Путевой альбом завершает статья М. Горького, посвященная

клоуну-сатирику Анатолию Дурову. В ней проникновенные слова:

«В отравленный источник печали он влил каплю, одну только кап¬

лю живой воды — смеха и сделал его целебным, дающим силу и

жизнь. Здесь не было ни волшебства, ни ловкости рук: он просто

взял человека современности, угрюмого, мрачного,— и из темного

угла печальных воспоминаний вывел его под брызжущие лучи солн¬

ца смеха...

Не сердитесь же, не гневайтесь на того, кто показал вам «мир

кверху ногами», кто заставил вас взглянуть в кривое зеркало жиз¬

ни — и испугаться отразившихся в ней искривленных, обезображен¬

ных черт своего собственного лица.

Всю жизнь прожить в толпе и для толпы — и не слиться с ней,

не потерять «своего лица», не заразиться ее низменными инстинкта¬

ми— это большая заслуга артиста...»

Садовое кольцо — надежный зеленый щит Москвы. Старые

липы аллеями и полукружиями тянутся на несколько верст. У Са¬

мотечной улицы в их лиственный поток вливаются бульвары —

Екатерининский и Цветной. Екатерининский бульвар соседствует

с обширным парком, который окружают сады, сады, сады, сливаю¬

щиеся с Марьиной рощей.

Тихая улочка Божедомка. Владимир Леонидович Дуров выбрал

это место как самое близкое к природе, следовательно, наиболее

подходящее для четвероногих и крылатых друзей.

Давно нет в живых старых любимцев: собаки Битки, свиньи

Чушки, гуся Сократа. После них было много других дрессирован¬

ных животных и птиц, и понятливых, и талантливых, однако пер¬

вых верных помощников никогда не забыть. Ныне они могли бы

спокойно доживать век в Уголке. Так называет Владимир Леони¬

дович свой дом, не только потому, что построил его на углу улиц,

но и оттого, что это заветный Уголок, о котором он мечтал давно,

с тех пор как занялся дрессировкой.

Кого только нет среди обитателей Уголка. У входа из-за зана¬

веса желтыми немигающими глазами глядит неподвижно застыв¬

ший филин. Мартышка со сморщенным лицом старичка протягивает

волосатую руку между прутьями клетки. Красавец оцелот бегает

вдоль стен загона. В бассейне плещутся морские львы. Во дворе,

покачивая длинным хоботом, гуляет слон.

Кудахтанье, лай, вой, визг, писк, свист, клекот не смолкают

круглые сутки. Здесь не надо часов. Животные и птицы живут

строго по своему расписанию. На закате одни засыпают, другие, на¬

оборот, начинают свою ночную жизнь. На восходе вступает новая

смена.

Каждое утро Владимир Леонидович совершает обход Уголка.

Но прежде обращается к кому-то в своем кабинете:

—       Здравствуй, Арра!

—       Прривет! — раздается откуда-то сверху пронзительный голос.

—       Как здоровье?

—       Хо-ррр-ошо-о-о! — откликается тот же голос.

Попугай Арра получает угощение — дольки апельсина. Клеенча¬

тая сумка Владимира Леонидовича будто бездонная, для каждого

питомца есть в ней гостинец.

Чудак Арра. Никогда не сходит со своей жердочки, думая, что

все еще прикован цепыо к кольцу. Цепь давно снята с его лапки,

но он по-прежнему считает себя лишенным свободы. Вот сейчас

кусочек вкусного апельсина упал на пол. Арра смотрит вниз, однако

не решается опуститься, зря проклиная неволю.

А попугай Цезарь сидит в клетке, он прирожденный артист —

отличный акробат и звукоподражатель.

— Ну-ка, покажи, что ты умеешь!

Цезаря не надо долго упрашивать. На жердочке он переворачи¬

вается, как на трапеции. Вперед — назад! Еще, еще. Кусочки апель¬

сина приводят его в превосходное настроение, и без всяких просьб

он демонстрирует свое умение. Показал, как хлопает откупоривае¬

мая бутылка, как булькает вода, плачет ребенок, мяукает кошка,

лает собака. Довольный самим собой, Цезарь после каждого номера

смеется совсем по-человечески: то хихикающим смешком, то раска¬

тисто и заразительно.

У каждой птицы свой характер, склонности, талант. Попугай

Жако — голова белая, грудь зеленая, крылья ярко-красные. Он мо¬

лод, легкомыслен и весел, а голос у него и слух изумительны.

Владимир Леонидович вынимает из кармана куртки губную гар¬

мошку, наигрывает простую детскую песенку, усложняя мелодию

замысловатой фиоритурой. Жако вторит человеческим голосом, точ¬

но исполняя все ноты, каждый музыкальный нюанс.

Обучить попугаев, вернее развить заложенные в них природой

способности, Владимиру Леонидовичу не составило большого труда.

Скорее это для него отдых, развлечение после действительно слож¬

ных, серьезных занятий, которые он упорно и сосредоточенно ведет

с другими своими питомцами.

Показ дрессированных животных и птиц занимает теперь почти

всю программу клоуна Владимира Дурова. Сатира в его выступле¬

ниях отступила на второй план. Причины серьезные — цензура сви¬

репствует, как никогда прежде. То, что еще недавно рисковали

проделывать на арене братья Дуровы и за что им в худшем случае

грозила высылка или арест, теперь вовсе немыслимо.

Цензура душит малейшее проявление общественной мысли. Га¬

зеты все чаще выходят с белыми полосами — следами вымарок, сде¬

ланных руками неумолимых ревнителей политической благонаме¬

ренности. Реакционные круги ведут наступление и на передовое

искусство. Даже Художественный театр вынужден отступать от

высоких идейных позиций и включать в репертуар пьесы мнимой

проблемности и сомнительного вкуса. Что же тогда говорить о цир¬

ках, программы которых заполняются чемпионатами борцов, азарт¬

ными лотереями и пустой клоунской буффонадой.

Дерзкие сатирики Дуровы в создавшейся обстановке становятся

вовсе опасными, подвергаются теперь жестоким нападкам.

Вот, например, «кондуит» Владимира Дурова за сравнительно

короткое время:

«Если он, дворянин Владимир Дуров, вновь позволит себе какие-

либо неприличные выходки и неуместные шутки во время представ¬

ления, то немедленно опять будет выслан из Одессы административ¬

ным порядком. Градоначальник генерал-лейтенант Зеленый».

«За вредные в интересах государственного порядка и обществен¬

ного спокойствия действия г. Дурову запрещается жительство в

г. Харькове».

«За оскорбление во время представления нескольких лиц клоун

Дуров, не желавший выехать из Кавказа, подвергается трехмесяч¬

ному заключению».

«Удостоверяю, что Владимир Дуров был выслан из моего цирка

в 1907 году администрацией из Ялты. Подпись — А. А. Никитин».

Науськиваемая сверху, желтая пресса также обрушилась на

братьев Дуровых.

Как всегда в таких случаях, удар был нанесен исподтишка, от¬

нюдь не с принципиальных позиций критики творчества. Столич¬

ный журнал «У рампы» напечатал заметку, в которой говорилось:

«Дуровы подвизаются в Петербурге, один в «Модерне», второй у

Чинизелли и объявляют себя заслуженными артистами. Интересно,

какая инстанция, какое учреждение раздает такие звания цирковым

клоунам, хотя бы и талантливым?

До сих пор звание заслуженного артиста могло быть присвоено

только тем, кто с честыо украшал императорские театры не менее

десяти лет. Но в применении к цирковым клоунам и дрессировщи¬

кам зверей это звучит фарсом!»