Страница 41 из 53
Как реагировали Дуровы на грубый, оскорбительный выпад? На
первый взгляд может показаться странным, что они, обычно столь
смелые в своих выступлениях на арене, на этот раз растерялись, не
сумели дать достойного ответа своим злопыхателям. Сказалась ли
тут их разобщенность, или с возрастом они стали не так дерзновен¬
ны и слишком ранимы? Так или иначе, они не ответили на удар
ударом, как поступили бы в прежние времена, и каждый укрылся
в свою скорлупу. Дом-музей в Воронеже и Уголок на Божедомке в
Москве стали для них прибежищем, где они могли свободно отда¬
ваться любимому делу, исполнять заветные желания, и мечты.
Даже внешний архитектурный стиль, а тем более назначение
обоих домов ярко отразили характеры и склонности братьев Дуро¬
вых. Необузданная фантазия, бурный темперамент и разбросанность
младшего брата, пытливость, сосредоточенность и систематичность
старшего нашли здесь свое конкретное воплощение и, как никогда
раньше, подчеркнули различие их индивидуальностей.
И внешне они перестали походить друг на друга. Ныне трудно
представить, что когда-то их можно было спутать и что на том в
свое время даже строился трюковой номер в цирке.
Взгляд глубоко сидящих глаз Владимира Леонидовича чаще
бывает задумчив, чем смешлив, как это следовало бы ожидать от
него — клоуна, он словно обдумывает какую-то большую, целиком
его захватившую мысль. Движения неторопливы, и, когда он при¬
ближается к строптивым животным, чтобы заняться их воспита¬
нием, шаги его становятся особенно спокойными и уверенными.
Усы Владимира Леонидовича с сильной проседыо, опущенные
вниз, несколько старят его. Заметно, что он не придает большого
значения своей внешности, одежда сидит на нем мешковато, н, хотя
его нельзя отнести к известному типу рассеянного профессора, все
же за человека, увлеченного наукой, принять можно.
Младший Дуров, в противоположность брату, выглядит моложа¬
во. Все движения его говорят, что ему чужда нерешительность.
Чуть выпуклые глаза смотрят остро и вызывающе. Лицо его холе¬
ное, барственное, копчики темных усов подкручены кверху, костюм
всегда изысканно щеголеват. Где бы ни находился Анатолий Леони¬
дович, сразу можно признать в нем артиста преуспевающего, при¬
выкшего к шумному успеху, славе. Однако не следует думать, что,
обосновавшись в своих «замках», Дуровы стали отшельниками и
отказались от выступлений на манеже цирка. Нет, они изменили
только направление работы.
Слава Дуровых как сатириков уменьшилась, но артистический
талант их не угас и настойчиво требует выявления. Братья настой¬
чиво ищут новые пути своему творчеству, и каждый идет своей
дорогой. Дом-музей в Воронеже скорее место отдохновения, чем
вдохновения Анатолия Леонидовича. Отсюда он выезжает на гаст¬
роли, но часто уже не в первоклассные столичные цирки, а в не¬
большие города.
С успехом проходит его «Лекция о смехе», которую он впервые
читал в Политехническом музее. Теперь «Лекция» стала гастроль¬
ным номером, и Дуров уже не просто читает ее, а «играет», и она
даже оценивается в рецензиях как настоящее представление.
Харьковский журнал «Друг артиста» дал такую оценку: «Ни¬
когда зал общественной библиотеки не видел на эстраде такого
живого, общительного н веселого лектора, как А. Л. Дуров. Публике
лекция очень понравилась, смеялись до упаду».
«Цирковой клоун Анатолий Дуров,— написал рецензент журнала
«Артистический мир»,— пригвоздил разнохарактерную публику на
три часа к одному месту и заставил ее хохотать до седьмого пота
с серьезным видом опытного лектора».
Журнал «Варьете и цирк» еще выше оценил этот номер: «Как
лектор А. Дуров превзошел все ожидания. Великолепная дикция,
умение захватить слушателя, заинтересовать его — все это А. Дуров
проявляет на лекторской кафедре не меньше, чем делает он это
обычно на арене цирка. Два-три иллюстрационных момента были
очень интересны, особенно один, когда лектор, затеряв листок своей
лекции, запнулся на полуслове и все время повторял его, разыски¬
вая пропавший листок. Аудитория разразилась гомерическим хо¬
хотом».
Несмотря на всю свою оригинальность, или именно из-за этого,
«Лекция о смехе» не могла войти в постоянный репертуар. К клоун¬
скому жанру она не относилась и, тем более, не подходила для
исполнения на арене.
«Лекция о смехе» заметная, но все-таки случайная веха на
творческом пути А. Дурова — увы! — уже на последнем этапе пути
великого клоуна...
Уголок Владимира Леонидовича Дурова знает вся Москва. Неви¬
димые нити связывают его и со всей страной. Скромная, небольшая
усадьба на тихой улице, как Ноев ковчег, становится примечатель¬
ной в житейском море. И не только оттого, что в Уголке Дурова,
как Ноевом ковчеге, неожиданно и мирно сосуществуют самые
разные представители животного царства. Ну, конечно, это удиви¬
тельно, когда кошка и собака едят из одной миски, а баран и волк
обитают в общем помещении. Однако в Уголке совершаются вещи
более значительные, чем те, что наблюдались в громоздком соору¬
жении прародителя Ноя, которое он так догадливо подготовил ко
времени всемирного потопа.
Клоун Владимир Леонидович Дуров, по его выражению, «по¬
перхнувшись славой», решил посвятить себя науке зоопсихологии.
Что толкнуло его на такое решение? «Мне хочется,— объясняет
В. Дуров,— чтобы животные перестали быть для человека какими-то
ходячими машинами, которые он может эксплуатировать, как ему
угодно, и по отношению к которым он не чувствует никаких нравст¬
венных обязательств.
Пусть он почувствует в животных личность, сознающую, думаю¬
щую, радующуюся, страдающую. Понимая и уважая пспхпку живот¬
ного, он будет лучше понимать и уважать психику человека, а от
этого взаимного понимания лучше станет жить». Утренний обход
Уголка всегда доставляет Владимиру Леонидовичу радостное волне¬
ние. За порогом его кабинета еще слышится, как попугаи выкрики¬
вают вдогонку весь набор известных им слов, но уже в соседней
комнате он попадает в другой мир. Здесь обитают мелкие зверьки,
веселые певчие птицы, обезьяны Джипси и Гашка — нежные суще¬
ства, боящиеся холода, сквозняков, не выносящие постороннего шу¬
ма, даже резких голосов попугаев.
— Джииси! — окликает Владимир Леонидович.
Хитрая макака прикидывается, что не расслышала зова, и недви¬
жимо лежит на соломенном матрасике, накрывшись стеганым ватным
одеяльцем до самых ушей. Однако часто мигающий глаз выдает, что
она не спит, а дожидается обычной укоризны: «Как не стыдно так
долго спать. Вставай... Живо!» Тогда она тотчас вскакивает на ноги
и ловко вспрыгивает на плечо Владимира Леонидовича. Игра эта
происходит каждое утро, и оба охотно ее ведут.
Топкие ручки Джипси сосредоточенно перебирают волосы на го¬
лове Владимира Леонидовича. И это тоже маленькая хитрость, по¬
пытка отвлечь от урока, который сейчас предстоит.
— Василий, надень на нее ошейник! — обращается Дуров к во¬
шедшему служителю-карлику.
Ошейник с цепочкой нисколько не пугает Джипси, она лишь плу¬
товато поглядывает, когда Василий снимает ее с плеча Дурова,
чтобы привязать за цепочку к ножке тяжелого кресла. Через минуту
спокойно, не торопясь, ручки обезьяны развязывают узел, и она отбе¬
гает к теплой трубе отопления.
— Завяжем тебя покрепче! — улыбается Дуров.
Однако два, даже три узла на ножке кресла не смущают смышле¬
ную Джипси. Все так же, не проявляя признаков беспокойства, уве¬