Страница 26 из 53
несмытой обиды. Он решил наказать тех, кто стоял за спиной тупо¬
го немецкого полицейского.
Это решение созрело на ходу, следовало лишь чуть перестроить
очередной номер, в котором участвовали свиньи. Выбрав подходя¬
щий момент, Дуров обратился к публике:
— Вот мои дрессированные свиньи, каждая из них имеет свое
желание.-—Клоун взял в одну руку каску, в другую хлеб. И спросил
у каждой свиньи: —Чего ты хочешь?
Разумеется, одна хавронья потянулась к почти протянутому ей
хлебу, а другая к каске, в которой лежал кусочек вкусно пахнущей
колбасы.
— Виль брод...— клоун указал на первую свинью, затем сделал
жест в сторону второй свиньи: — Виль гельм...
Возникла непереводимая игра слов: «виль брод» — «хочет хлеба»
и Вильброд — фамилия министра иностранных дел Германии; «виль
гельм» — «хочет каску» и Вильгельм — имя императора.
Театр молчал. Потом послышался испуганный шепот. В воздухе
нависло как будто что-то тяжелое. В мертвой тишине клоун кое-как
закончил свое выступление.
Дуров уже понимал, что его выпад не завершится добром. Раз¬
вязка действительно наступила сразу, едва он вышел на улицу. Дю¬
жие сыщики скрутили ему руки, впихнули в полицейскую карету.
Так непосредственно после представления русский клоун оказал¬
ся в одиночной камере мрачной тюрьмы Моабит. Нет нужды описы¬
вать недельное пребывание его в одиночке. В своих воспоминаниях
Анатолий Дуров не скрывал, что испытывал довольно сильный
страх за свою дальнейшую судьбу: вдруг за оскорбление кайзера
его осудят на долгие годы тюремного заключения...
Немецкие власти поступили относительно либерально — арестант
был освобожден до суда под залог в восемь тысяч марок. Дуров
поспешил во Францию, оттуда вернулся в Россию. Но через неко¬
торое время получил предписание прибыть в Германию для судеб¬
ного разбирательства дела.
История вновь принимала скверный оборот. За помощью и за¬
щитой пришлось обратиться к влиятельным поклонникам и поклон¬
ницам своего таланта, вплоть до герцогини Лейхтенбергской. Но все
они оказались бессильны в столь щекотливом вопросе, как оскорбле¬
ние германского императора.
Спасение пришло неожиданно: Дуров вспомнил, что он дресси¬
ровал собачку великого князя Алексея Александровича. По указа¬
нию его высочества клоун Анатолий Дуров был объявлен полити¬
ческим преступником, следовательно, не подлежащим выдаче ино¬
странным властям. Собачка выручила...
В своих воспоминаниях Владимир Дуров тоже говорит, что имен¬
но его выслали из Берлина за оскорбительный для кайзера Вильгель¬
ма каламбур в цирке. Он упоминает об этом бегло, касаясь своего
знакомства с Вильгельмом Либкнехтом. Стоит привести его рассказ
целиком.
«С вождем немецких социал-демократов я познакомился несколь¬
ко лет назад, когда мне пришлось обратиться к нему, как адвокату,
по нашумевшей в то время истории с моей ученой свиньей. В Бер¬
линском цирке я показывал эту свиныо и мною был, между прочим,
проделан такой номер:
— Вас вилльст ду? («Что ты хочешь?») — спрашиваю я свиныо.
Она бросается к каске, какую носил Вильгельм, и тычет в нее
мордой. «Их билль гельм! («Я хочу каску!») — отвечаю я за нее.
При соединении двух слов выходит — «Вильгельм».
За это меня выслали из Берлина. Мой гражданский иск вел
Либкнехт и выиграл его» *.
Всюду, где только находился к тому повод, слышалась разящая
сатира Анатолия Дурова. Остроты его передавались из уст в уста,
становились ходячими анекдотами. Крупные российские города,
такие, как Рига, Киев, Одесса, и провинциальные захолустные
Кременчуг, Владикавказ или Тамбов в равной мере знали и любили
клоуна-сатирика Анатолия Дурова.
Перед его приездом на улицах городов наклеивались на афиш¬
ных тумбах, а то и просто на заборах зазывные оповещения: «Жди¬
те Анатолия Дурова!», «Едет знаменитый Анатолий Дуров!» Улич¬
ным прохожим вручались бумажные летучки с нескладными, зато
доходчивыми виршами:
__________________________________________________________________
Многие шутки оба брата Дуровых приписывали каждый себе. Так было
в случае с адмиралом Зеленым, кайзером Вильгельмом.
Сейчас, по прошествии десятилетий, трудно установить, кто именно был
автором той или иной шутки, тем более что в периодической печати тех лет
по понятным причинам они не находили отражения. Но, по общему мнению,
А. Л. Дуров был сильнее и интереснее, как разговаривающий клоун и сатирик,
в то время как В. Л. Дуров пользовался большим признанием как клоун-дрес¬
сировщик.
Автор настоящей книги не проводил специальных исследований и анализа
репертуара обоих артистов, поэтому, естественно, что отнесение того или ино¬
го антре к Анатолию или Владимиру Дурову в значительной мере условно.
Здесь важно подчеркнуть общую сатирическую и демократическую сущность
искусства артистов.
Очевидно, в дальнейшем исследователи все-таки установят точно, кто из
братьев был автором того или иного номера.— Прим. ред.
___________________________________________________________
Кстати, распространение этой рекламы не обошлось без курьез¬
ного происшествия. Администратор Дурова вез в поезде пачки сти¬
хотворных листовок. В вагоне он заметил, что за ним неотступно
следят двое шпиков. В Елисаветграде администратор сошел с поезда
и на извозчике добрался до гостиницы. У подъезда его уже поджи¬
дал пристав с городовыми, которые сами внесли багаж приезжего
в номер.
— Что вы привезли? Вскройте! — потребовал пристав.
— Теперь еще рано! — ответил администратор.— Расклею,
прочтете.
— Прокламация? Нет, это вам не удастся! — вскипел пристав и
дал знак своим подручным «приступить».
Городовые шашками разрезали веревки, которыми были перевя¬
заны пачки. Пристав схватил листовку, прочел: «Вот приехал я, и со
мной свинья...»
Немую сцену прервал разочарованный голос сыщика:
— Черт подери! Из-за этого я ехал от самого Харькова...
Настало время, когда соло-клоун Анатолий Дуров уже мог дикто¬
вать директорам цирков свои условия. Вот одно из них: «При мне —
в программе никаких других клоунов!» Он брал на себя целиком все
третье отделение. Директорам приходилось соглашаться на все: имя
Анатолия Дурова на афише обеспечивало сборы.
Не только афиши и анонсные летучки широко оповещали о гаст¬
ролях знаменитого клоуна. Он лично довольно своеобразно объявлял
населению о своем прибытии в тот или иной город.
Вот тихая, деревянная Калуга. Или бойкий каменный Ростов.
Скромная, уютная Полтава. Кременчуг, Кишинев, любой российский
провинциальный город, городок...
С вокзала по главной, Большой Дворянской улице (она обяза¬
тельно есть всюду) тянется удивительный караван. На нескольких
возах установлены клетки, из которых высовываются головы живот-
пых и птиц. Разве могут обыватели оставаться равнодушны к такому
событию. Даже если бы впереди каравана не ехала колясочка с
впряженной в нее свиньей, и на колясочке не красовался плакат:
«Клоун Анатолий Дуров», и вездесущие мальчишки не кричали на
всю улицу: «Дуров!.. Приехал Дуров!», то и тогда бы стоустая мол¬
ва разнесла бы по всему городу эту радостную весть.
Цирк полон. От кресел в первом ряду до последних мест на галер¬