Страница 27 из 53
ке, почти под самым куполом, ползет шепоток: «Уж он им пока¬
жет...» «Им»—это, конечно, местному начальству, нерадивым «отцам
города», а может, самому губернатору, а то подымай еще выше...
Первое и второе отделения служат будто прелюдией к тому тор¬
жественному моменту, когда шпрехшталмейстер перед строем уни¬
формистов (ради такого случая униформистами выходят все артисты
труппы), победоносно оглянувшись вокруг и делая ударение на
каждом слоге, возгласит: «А-на-то-лий Ду-роввв!..»
Цирк дрожит от аплодисментов. Оркестр играет туш. На арене
показывается он — кумир публики. Лицо его без грима. Парчовый
костюм, как всегда, увешан медалями, жетонами, сияющей звездой
эмира. Приветственно подняв руки над головой, с широкой улыбкой,
раскланиваясь на все стороны, он обходит вокруг арены.
Стихает цирк. Все напряженно ждут, что скажет, что сделает лю¬
бимый клоун? И он начинает читать свой монолог. Голос и дикция
его чисты, интонации богаты, каждое слово доходит до слуха и
сердца.
Клоун показывает живые карикатуры. Животные и птицы оли¬
цетворяют разные типы людей. Вот толстяк пеликан важно шагает
по арене, пока не замечает еще более важного бульдога. Птица тот¬
час пригибается, ползком приближается к надменному псу.
— Эх, ты, подхалим-чиновник, пресмыкаешься перед начальст¬
вом...— замечает клоун.
Жирная крыса, конечно, изображает вора-интенданта. Свинья
многолика: то в роли алчного взяточника-городового, то губернатора
и даже министра, если находится к тому повод в газетах. Даже для
верблюда отыскалась подходящая роль: на одном его горбу надпись
«водопровод», на другом— «канализация».
И сразу новая реприза. Униформист выносит большие картонные
буквы, строит из них слово «доклад». Дуров говорит: «Наши минист¬
ры ежедневно делают доклад и получают за это оклад». Убрав первые
две буквы, продолжает: «Для бюрократов наш режим — клад». Сни¬
мает еще буквы: «Правительство старается, чтобы был лад». Отбра¬
сывает «л» и заключает: «На самом деле на Руси у нас — ад!»
Еще не утих смех, а клоун появляется с горшочком с землей, бе¬
рет ее пригоршнями, разбрасывает вокруг.
— Что вы делаете, господин Дуров? — спрашивает шпрехштал-
мейстер.
Он отвечает:
— Это горшочек земли для крестьян. Землицей их оделяю...
Клоун работает в таком темпе, что ни на минуту не дает угаснуть
смеху. Шутки, каламбуры, забавные розыгрыши какого-нибудь до¬
верчивого зрителя держат публику в состоянии неослабевающего
внимания. И как он находчив!
Когда клоун упомянул поговорку: «От великого до смешного
один шаг», подвыпивший господин в кресле первого ряда попытался
сбить его своей репликой:
— А какое расстояние от Дурова до дурака?
Дуров подошел к нему и, глядя в упор, ответил:
— Тоже один шаг!
На выдумку Дуров неистощим. Иногда он выступает и как
акробат, ходит на высоченных ходулях, а то прыгает через десяток
людей, делая в воздухе сальто-мортале.
Балагур, остряк, блестящий импровизатор, Анатолий Дуров был
также мистификатором, романтиком, любил создавать вокруг своего
имени легенды. Улица тихого провинциального города замирает, ког¬
да вдруг он появляется в щегольском сюртуке со звездой на груди,
с бриллиантами в галстучной заколке и в перстнях, в окружении
свиты богатырей-телохранителей и уродливых карликов. Ни дать, ни
взять новый граф Калиостро!
Прихотливая фантазия не мешает практичности. Определенную
плату за свои выступления он отвергает, а берет половину общего
сбора. Директора цирков беспрекословно соглашаются с таким тре¬
бованием: участие Анатолия Дурова в программе в любом случае
обеспечивает двойной доход.
Причудлив характер клоуна. Директор Саламонский, желая
польстить, как-то написал ему в альбом «Дуров — полубог цирка».
— Господин Саламонский, вы, по-видимому, считаете, что есть
клоуны, которые могут превзойти меня? — резко возразил «полу¬
бог».— Кто же, по вашему мнению, бог?
Директор не ответил. Возможно, он ставил на первое место
итальянца Густаво Фрателлини, который гастролировал в его цирке.
Во всяком случае, Дуров вознегодовал. Кто из самых прославленных
клоунов мог оказаться сильнее его: Танти-Бедини, Фрателлини,
Вельдеман? Спор разыгрался не на шутку.
Предприимчивый Саламонский только потирал руки, наблюдая
этот конфликт. И директор придумал своеобразное бенефисное пред¬
ставление. Газеты оповестили о предстоящем примирении сторон на
арене. Билеты на акт публичного примирения были расхватаны.
Что же на самом деле произошло? Дуров, Фрателлини, Таити
и Вельдеман с разных сторон вышли на середину арены. Обменялись
холодными поклонами, пожали друг другу руки и каждый в том же
порядке вернулся за кулисы.
Поднялась суматоха, послышались возмущенные крики. Все по¬
няли, что перед ними был разыгран ловкий трюк. Враждебный ла¬
герь приписал выдумку Дурову. Однако он находчиво развеял это
мнение.
Через несколько дней, во время выхода Фрателлини, внимание
всего цирка обратил на себя господин, который чрезвычайно громко
выражал свое одобрение. Изумленные зрители узнали его и закри¬
чали:
— Дуров!
— Нет, не он, а его дух...— ответил замогильный голос, и Дуров
удалился под гром аплодисментов своих верных поклонников.
Причуда? Простительная... Талант великого клоуна уже достигал
апогея. И он сам находился на вершине славы.
Таких людей, как братья Дмитрий, Петр и Аким Никитины, при¬
нято называть самородками. Отец их был крепостной крестьянин.
Отпущенный помещиком на волю, он решил стать шарманщиком, а
своих детей обучил цирковому искусству.
Мальчики бродили с отцом по дворам и площадям, работая па
коврике под шарманку. Старший брат пел, плясал и поднимал тяже¬
сти, средний выступал как акробат, младший был клоуном, акроба¬
том и балалаечником.
Участь бродячих комедиантов, круглый год выступающих под
открытым небом, тяготила братьев. Мечтали они об одном — иметь
крышу над головой. И, скопив деньги, завели свой балаган, главной
приманкой которого был духовой орган.
Балаган Никитиных давал до восемнадцати сеансов в день. Вся
семья участвовала в представлениях. Наемные артисты и музыканты
дополняли труппу, которую хозяева эксплуатировали нещадно.
Вскоре у Никитиных возникла новая мечта — приобрести свой
цирк и начать крупное дело. Им удалось купить шапито, продавав¬
шийся с торгов за бесценок. А через несколько лет Никитины на
торжествах по случаю вступления на престол Александра III в Мо¬
скве на Ходынском поле соорудили цирк с двумя манежами на пят¬
надцать тысяч зрителей. На конюшне у них стояло семьдесят лоша¬
дей. В дни коронации Николая II они там же, на Ходынском поле,
построили огромный цирк. На этот раз на конюшне у них было более
ста лошадей.
Предприимчивые братья в 1886 году открыли свой сезон в зда¬
нии рядом с цирком Саламонского. Это был дерзкий, рискованный
шаг. И он вполне оправдался — дела пошли отлично. Саламонский
рвал и метал, чтобы избавиться от опасной конкуренции, ему при¬
шлось дать Никитиным крупную сумму отступного, лишь бы они
покинули Москву.
Братья Никитины вернулись в провинцию. Однако через год
открыли сезон в здании цирка Гинне на Воздвиженке. Тогда возму¬
щенный Саламонский подал иск в суд, обвиняя Никитиных в нару¬