Крестная мать

— Ты хочешь сказать, что есть возможность еще подзаработать? — Аркадий спрашивал вроде бы нейтрально, но насторожившиеся его глаза выдавали повышенный интерес. — А верить этим людям можно? Какие у них полномочия? Кого представляют?

— Верить можно, — твердо заверил Дерикот. — Во-первых, я сам знаю их не первый год, во-вторых, они представляют солидных людей.

— Кого именно?

— Они мне одну фотографию показывали: на ней Дудаев, потом его начальник штаба, Масхадов, Руслан Лабазанов… помните, который у Джохара начальником охраны был?

— Это… который… что-то там с Грозненской тюрьмой связано? — Городецкий был все же далековат от разных подробностей, да и меньше, чем его друзья, интересовался событиями в Чечне.

— Он самый, — кивнул Дерикот. — В августе девяносто первого, когда в Москве путч был, этот Лабазанов поднял в тюрьме бунт, освободил себя и других заключенных. Дудаеву это понравилось, он позвал Ла-базанова к себе в охранники, и они жили в мире и согласии три года. А потом, в девяносто четвертом, поссорились, Лабазанов не может простить Дудаеву убийства родственника…

— Так от Лабазанова, что ли, гонцы? — перебил Каменцев.

— Нет. На фотографии есть еще один человек, Рустамом его зовут. Это один из приближенных к Дудаеву людей. Вот он и еще два «мирных жителя» и приехали.

— Ну, и что им нужно, твоим знакомцам?

— Шайтан-трубу, гранатометы. Штук пятьдесят. Можно больше. Еще снайперские винтовки, если получится… Деньги оставили. Деньги большие.

Каменцев помолчал, отпил из хрустального фужера лимонного напитка. Вытер губы салфеткой. Подумал. Произнес:

— Принято. Поговорю. Гранатометы, конечно, проще, завод в городе, а винтовки… С Ижевском надо говорить, с вояками… Ты вот что, Феликс, Рустама и его людей на меня не выводи, ни в коем случае. И сам старайся лишь разговоры говорить. Дело серьезное… А что, эти твои знакомцы долго собираются воевать? Ты смотри, что наша армия с Грозным делает — камня на камне не оставляет.

— Ну, Грозный не вся Чечня, Аркадий. В горы уйдут, а перед этим за другие города биться будут: Аргун, Гудермес, Шали… Патронов много потребуется.

— Ну-ну.

«…Зачем они связываются с чеченцами? — тоскливо размышлял Городецкий. — Ясно же любому дураку, что Дудаеву долго не продержаться. Грозный рано или поздно будет взят. А вдруг раскроется, что мы… нет, Аркадий с Феликсом, я-то не при чем!.. Вдруг раскроется, что они помогали Чечне с оружием? Попадется крохотная какая-нибудь информация тому же До-рошу… Масла им мало!»

— Значит, я людям могу хорошие деньги обещать? — поинтересовался Аркадий.

Дерикот назвал привезенную чеченцами сумму. У двоих прыгнули вверх брови — сумма впечатляла.

Глава двадцать восьмая

Ночное нападение на квартиру Дороша спланировали так: два боевика, Лапшин и Пилюгин, быстро взломав дверь, входят в масках в дом; третий, Васек, страхует операцию с улицы, под окнами. Дорош жил на третьем этаже, балкон его выходил в глухой темный переулок, с него можно было спуститься на балкон второго этажа, а оттуда спрыгнуть на землю. Или же подняться на четвертый этаж — от бывшего чекиста-диверсанта всего можно было ожидать.

Руководил операцией Лукашин; место себе он определил неконкретное: «Буду в подъезде, на подхвате», — объяснил подчиненным, и объяснение всех устроило. Конечно, на такого зверя, как Дорош, надо бы еще пару-тройку крепких ребят. Городецкий, страхуясь, вел разговоры с Дерикотом, но оказалось, что у того ряды бойцов поредели. Жорка Бизон запил по-черному, сгорел в гараже (и, кажется, тоже по пьянке) Серега Бородкин, запропастился куда-то Вадик Башметов. У Феликса были, разумеется, и другие парни, но, к примеру, своего водителя Игоря он не дал (комплекция не та, да и выйдет, чего доброго, из строя), а о других сказал, мол, пока зелены для серьезных операций. Могут только навредить, испортить дело. А нужно действовать наверняка — тихо войти в квартиру и задушить Дороша и его жену. Вот и пришлось Лу-кашину обходиться своими проверенными кадра-ми — этих он знал, как облупленных, рассчитывал вполне, убеждал Дерикота и Городецкого, что ребята не подведут. Четверо хорошо подготовленных парней против спящего Дороша и бабы — куда больше? Шума никакого не будет: дверь отожмут специальным приспособлением, винтом с лапами, потихоньку войдут в квартиру, применят против спящих газовые баллончики, а потом задушат. Несколько минут и — нет опасного разоблачителя, царство ему небесное!

Городецкий и Дерикот, выслушав план операции, одобрили его. Похвалили Лукашина за детально разработанную схему передвижения по квартире («Отличная мизансцена!» — машинально подумал Антон Михайлович) и за решительность. Да, с такими, как Дорош, нужно расправляться безжалостно и быстро. Разумеется, жена его, Людмила, не при чем, баба хорошая, к ней в поликлинике относятся с уважением, и Дора Григорьевна о ней как о враче высокого мнения (она передавала сведения о Дороше через жену Феликса, тоже врача) — но что поделаешь… К тому же, если оставить Людмилу в живых, то она, естественно, поднимет шум, явится милиция, начнутся поиски по горячим следам. А так в запасе у группы Лукашина будет примерно день. Можно хорошо спрятаться, главное, успокоиться.

— Может, Людмилу все же только усыпить? — спросил Лукашин, персонально не обращаясь ни к Городецкому, ни к Дерикоту. Говорили об операции в кабинете Феликса, при закрытых дверях, вещи называли своими именами.

Те переглянулись.

— Пожалеешь бабу, беду на хвосте притащишь, — жестко отрезал Дерикот. — Сколько уже исполнителей на жалости прокололись!

Городецкий высказался дипломатично и более гуманно:

— Смотри сам, Лукашин. Но если она потом кого опознает… Мы, разумеется, знать ничего не знаем.

— Не опознает! — уверял Лукашин, и по его ожесточившемуся лицу Городецкий с Дерикотом поняли, какое именно решение принял начальник охраны в отношении жены Дороша.

А Лукашин, завершив дела в офисе, договорившись с боевиками о месте и времени встречи, примерно через час звонил Дорошу по служебному номеру. Предупредил, слегка изменив голос:

— Это Олег Петрович. Сегодня ночью жди у себя на квартире гостей! — И бросил трубку.

Дорош спокойно отодвинул телефон, глянул на своего шефа, Боброва, склонившегося над бумагами:

— Витя, поможешь?

— А что случилось?

— Знакомые бандиты зашевелились опять. Сегодня ночью на квартиру ко мне должны явиться… Надежный человек сейчас позвонил.

— Да ты что?! — не поверил и испугался Бобров. — Что за люди? Ты их знаешь?

— Да, некоторых знаю. Видно, ребята из «Мечты». Мы уже общались. Один из них тот, что на пропавшую «БМВ» завязан, я тебе говорил.

— Понятно. За машину тебе решили отомстить?

— Не только. Лукашин этот, начальник охраны, — мелкая сошка. Там, над ним, рыба покрупнее, Городецкий. У того в приятелях — некий Дерикот да сам Аркадий Каменцев. И темных делишек за ними — целый хвост.

— Погоди-погоди, — начал вспоминать Бобров. —

Лукашин… что-то знакомая фамилия… Он в милиции, во вневедомственной охране не служил?

— Он самый, — подтвердил Дорош.

— Слушай, Толя, чего темнить. Если знаешь, где украденный «БМВ», давай подкинем информацию Городецкому…

Дорош рассмеялся.

— Я на девяносто девять процентов уверен, что он в курсе, где машина. Там же круговая порука, в «Мечте» — тянут все, кому не лень. Жаль, что акционеры об этом не знают. Вот бы кому информацию подбросить.

— Давай подбросим, — согласился Бобров.

— Погоди немного, я уже об этом думал. Нужно поглубже в «Мечте» копнуть. Там не один Городецкий. Дай время, Витя, я кое-что интересное тебе предложу. Только, думаю, нам одним не справиться. Милицию придется подключать. Но это потом, потом. Когда я господина театрального критика на крючок насажу. Ты не читал его рецензий? Городецкого, я имею в виду?

— Да нет, знаешь, как-то до театра руки не доходят, а точнее, ноги, — засмеялся Бобров. — Раньше с женой в кино ходили, а теперь — телевизор. А там — опять мы с тобой, только с американскими именами: Джон да Майкл. И бесконечное пиф-паф! Так что я программу «Время» посмотрю, гляну на этот беспредел в Грозном, да и на боковую. Лучше утром пораньше встать.