Крестная мать

Татьяна не договорила, задохнулась от гнева и решимости, и Изольда, стоявшая рядом с нею на задней площадке троллейбуса и близко видевшая ее глаза, поняла, что она так бы и сделала.

За эмоциональным, возбужденным разговором женщины не заметили, как доехали до нужной остановки. Пошли потом между домами, все говорили и говорили.

…Андрей Петушок встретил их ласковой улыбкой — открыл дверь квартиры, принял у них обеих пальто. В спортивном костюме Ванечки (Татьяна купила его месяца три назад, собиралась послать сыну), рослый, широкоплечий и с виду громоздкий, он тем не менее двигался легко, свободно, и Татьяна залюбовалась им. Душа ее понемногу отходила.

— Картошку жарил, да, сынок? — ласково спросила она; из кухни доносился дразнящий желудок запах.

— А я чувствовал, что вы скоро придете, Татьяна Николаевна, — сказал парень. — Картошку пожарил, пол протер, пыльно было. Как у вас дела? Нашли работу?

— Нет, — Татьяна сняла сапоги, бросила их в кладовку. — Вот, с Лизой познакомились, такая же горемыка. Кстати, из Грозного, Андрюша, имей в виду.

— Да?! Правда? — переспросил Петушок, и какие-то неясные тени появились на его лице — то ли он был рад этим обстоятельствам, то ли встревожен.

— Вообще-то, она Изольда Михайловна, — продолжала Татьяна. — И безработная, и без квартиры. У нас поживет. Ты не возражаешь, Андрей?

Петушок с улыбкой развел могучими руками:

— Я сам тут гость.

Он стал помогать Татьяне накрывать на стол, носил посуду, расставлял стулья. Изольда с грустным интересом разглядывала квартиру.

— Мы с тобой в спальне жить будем, там как раз две кровати, мы с Алексеем порознь спали, — говорила, суетясь у стола, Татьяна. — А Андрюша у нас тут спит, на диване. И хорошо спит, беззвучно. И Ванечка так же спал. А Алексей — тот храпел…

— Я недолго вас стеснять буду, — включился в разговор и Петушок. — С мамой встретимся, поговорим, решим как быть. Она приедет.

Скоро они сидели за столом, мирно беседовали. Этим разным и недавно совершенно незнакомым людям было на удивление хорошо вместе, они с полуслова понимали друг друга, сочувственно относясь к бедам и несчастьям каждого. Конечно, самой несчастной была Татьяна, хозяйка дома, и Андрей с Изольдой старались как можно меньше напоминать ей о горе, сознательно переводили разговор на другое. Плохо это им удавалось — со стены смотрели на них увеличенные портреты Ванечки и Алексея, они словно бы присутствовали здесь, слышали их разговоры, только молчали.

— Андрюша, ты постарайся все же уладить свои дела, — советовала Татьяна. — Надо будет, когда мама приедет, посоветоваться с кем надо, с военным прокурором, что ли. Может, в другой части отслужить. А потом приезжай сюда, если тебе наш город нравится. Мы с Изольдой тебе невесту подберем, в Придонске много красивых девушек.

— Ладно, приеду, — вполне серьезно обещал Петушок.

В прихожей позвонили. Татьяна пошла открывать — на пороге стоял Игорь.

— Как раз к ужину, сынок, заходи, — пригласила она, широко открывая дверь. — У меня гости, подруга и сослуживец Ванечки.

Игорь однако стал отказываться. Был он хмур, сказал, что зашел ненадолго, спешит — у него есть важный разговор тет-а-тет. Может, ему зайти в другой раз?

— Нет, пришел — давай поговорим, — Татьяна повела Игоря на кухню, плотно прикрыла дверь. Она вдруг почувствовала, что Игорь хочет сказать что-то очень важное.

Они сели к столу. Игорь все никак не мог начать рассказа, явно собирался с духом.

— Крестная, ты только не волнуйся, а выслушай спокойно, — он говорил негромко, вполголоса, не хотел, чтобы его слышали посторонние для него люди в гостиной. — То, что я тебе скажу… В общем, и для меня, и для тебя это очень опасно.

— Говори, сынок! — потребовала не на шутку испуганная Татьяна. — Ты что-то узнал про Алексея?

Игорь кивнул. Но молчал, окончательно собираясь с духом. Как было просто до вчерашнего дня: он ничего не знал. Возил шефа, получал хорошие бабки, помогал при случае Сереге и Вадику разбирать на запчасти чьи-то машины; две из угнанных «тачек» — синие «Жигули» и черную «Волгу» они вдвоем с Бизоном перегнали в Белоруссию, а еще одну, белую, продали чеченцам в Грозный (одного из чеченцев звали Рустам). Конечно, это был преступный бизнес, и он, Игорь, прекрасно это понимал, но лишних вопросов ни себе, ни другим не задавал — знал, на что шел. Смерть Алексея Морозова, отца Ванечки, потрясла Игоря, он потерял покой. Мучился прошедшие сутки, раздумывал всю бессонную ночь. Решал, как быть? Хорошо понимал, что если он все расскажет крестной и об этом узнают Феликс или Бизон — ему просто не жить. И все же пришел…

— Крестная, — глухо сказал он, — мне кажется, я знаю, кто убил дядю Лешу.

— Знаешь?! Кто это? Кто эти сволочи, сынок? — Татьяна вцепилась в руку Игоря, глаза ее сделались белыми.

— Надо сделать по-умному, крестная, — парень испугался ее реакции. — Надо обговорить все спокойно. Это такие люди, что и нас с тобой не пожалеют, если узнают. Для них ничего святого нет. И потом… может быть, я и ошибаюсь. Я просто пришел поговорить с тобой.

— Игорь! Сынок! Я прошу тебя! — Татьяна буквально задыхалась от волнения. — Ничего не бойся. Ты только скажи. Я придумаю, как наказать этих мерзавцев, ты только укажи на них!

Говоря это, Татьяна, к своему удивлению, довольно быстро успокаивалась. В ней вдруг ожил какой-то другой человек — холодный и рассудочный, стремящийся во всем разобраться самостоятельно и пожелавший отомстить. Она внутренне согласилась с этим, вторым в себе человеком, приняла его решение. И мозг ее уже работал в этом направлении — надо только хорошо расспросить Игоря обо всем, узнать у него подробности, если он их знает, убедиться, что это именно те люди, которые убили Алексея, забрали у него машину. Конечно, в эту минуту у Татьяны не было и не могло быть какого-то конкретного плана мести, она лишь страстно, до помутнения разума желала сейчас одного — имен убийц.

— Говори, сынок! — требовательно повторила она. — Кто они? Ты их знаешь?

— Да… кажется. Но все это нужно проверить, убедиться. Это же все так серьезно.

В голосе Игоря звучало теперь сомнение, и она это почувствовала. Он конечно испугался, струсил. Да и как не струсить? Это она, Татьяна, испугала его своим поведением. Он вдруг увидел в ней человека, способного на все. Но хватит ли у нее выдержки, самообладания, холодного рассудка на то, чтобы по справедливости, а главное без лишнего шума и наверняка наказать Бизона и Серегу с Вадиком? Он, Игорь, тоже ведь хочет этого наказания, только надо им с крестной подумать, как это сделать? Но она сейчас в таком состоянии, что… может быть, отложить разговор до следующего раза? Пусть она хоть немного придет в себя, а то, ведь, вскочит сейчас, побежит в милицию или, наоборот, ринется к Бизону, станет кричать и угрожать ему тюрьмой, всеми муками ада, и тот, конечно, сразу догадается, кто настучал, и уже в следующую минуту… Да, от Бизона можно ждать чего угодно: это животное и пушку свою выхватит, не станет раздумывать — купленный по случаю «Макаров» он почти всегда носит с собой… Что же делать? Сказать крестной, что ничего толком не знает, что нужно еще проверить, уточнить — это всего лишь подозрения. Жаль, надо было как-то подготовить крестную к этому известию, рассказать ей постепенно, в два-три приема.

«Ты подонок, Игорек, — сказал ему внутренний голос. — Убили отца твоего школьного друга, мужа твоей крестной матери, и ты еще раздумываешь, что-то выгадываешь…»

— Я пока не знаю имен, — через силу сказал он Татьяне. — Но мне кажется, я видел вашу машину… в одном гараже.

— У кого? Когда? Где этот гараж? Говори, сынок! — Татьяна почти кричала.

— Крестная, я видел… Ну, это все надо проверить, понимаешь? Я поспешил, я еще туда схожу, посмотрю… Пожалуйста, не кричи, крестная! Я не могу так! Это все слишком серьезно. Надо потихоньку сказать милиции, пусть они проверят, что ли…

— Не-ет, в милицию я теперь не пойду! — твердо и решительно произнесла Татьяна. — Я сама с этими людьми справлюсь. Мне только нужно знать, кто они такие, на свою машину посмотреть, а уж ее я узнаю из тысяч!