Страница 5 из 62
Великий князь Константин вспоминал спустя четверть века;
«Я ничего не подозревал и спал, как спят в двадцать лет. Платон Зубов, пьяный, шумно вошел в мою комнату (со времени смерти моего отца прошел час) и грубо дернул мое одеяло, говоря мне дерзким тоном: «Вставайте и ступайте к императору Александру; он ожидает вас». Я глядел на Зубова, еще полусонный, и думал, что вижу сон. Платон сильно дернул меня за руку, чтобы заставить меня встать. Я надел брюки, сюртук и сапоги и совершенно машинально пошел за Зубовым... Прихожу в переднюю моего брата и вижу там толпу шумных, сильно возбужденных офицеров... Я вхожу в гостиную брата и застаю его лежащим на диване, обливающегося слезами, точно так же и императрицу Елизавету (супругу Александра); только здесь узнал я об умерщвлении отца. Я был так ошеломлен этим ударом, что сначала думал, что заговор направлен против всех нас...»
Иначе вела себя супруга Павла, императрица Мария Федоровна. Графиня Ливен сказала ей, что с императором удар. «Он умер! Его убили!» — закричала она, соскочив с постели и бросившись, босая, к дверям, ведшим в покои Павла. Беннигсен уже поставил там часовых с приказом никого не пускать. Тридцать солдат с офицером Полторацким не пустили императрицу. Она закричала, бросилась на пол. Солдаты плакали. Придя немного в себя, Мария Федоровна вернулась в комнаты. Утром к ней пришел Уваров: «Именем императора и императрицы (Александра и Елизаветы) он просит ее пожаловать к ним», Мария Федоровна ответила:
— Скажите моему сыну, что я не признаю его моим государем до тех пор, пока не увижу тела моего супруга.
Тридцать часов приводили тело в приемлемый вид, и только вечером следующего дня императрица увидела покойного.
Через несколько дней она с сыновьями Александром и Константином отправилась в часовню св. Михаила и заставила их поклясться, что они ничего не ведали о намерении убить отца.
Все сословия вздохнули с облегчением. На улицах Петербурга и Москвы царил восторг. Люди поздравляли, обнимали друг друга.
Набальзамированное тело было выставлено в Михайловском замке: на шее широкий галстук, надвинутая шляпа. Потом прах торжественно погребли при участии Александра и Константина.
Казалось бы, новое царствование вознесло виновников события 11 марта. Пален готов был стать советником молодому императору. Но под влиянием матери Александр отставил его от службы и велел отправиться в свои курляндские имения. Вскоре был отослан из столицы и Платон Зубов. Позже — Беннигсен, Панин. Царствование Павла завершило собой XVIII век. Вспоминаются слова польского поэта Адама Мицкевича:
«Необходимо нечто большее, чем талант, чтобы понять настоящее, нечто большее, чем гений, чтобы предвидеть будущее, а между тем так просто объяснить минувшее».
* * *
Дворянство в начале XIX в. жило крепостным правом. Все его существование связано с ним. Иногда дворяне, задетые теми или иными мерами правительства, выражали недовольство, но в целом самодержавие стояло на страже их интересов.
Но в дворянской среде появились люди, некоторая часть из которых побывала во время войны 1812—1815 гг. за границей и почерпнула там кое-какие просветительские идеи. В 1816 г. группа таких людей образовала в Петербурге тайное общество, назвав его «Союзом спасения». Задавали тон Трубецкой, два брата Муравьевых-Апостола, Пестель. У них был свой устав, по которому задачи общества заключались в содействии всем похвальным начинаниям правительства; они хотели добиваться прекращения злоупотреблений, распространять просвещение и гуманные идеи, смягчать общественные нравы путем личного примера. При вступлении в общество каждый приносил клятву, что никогда не выдаст тайн общества и его дел. Цели были вполне невинные, и клятвы с тайнами, очевидно, понадобились для романтики.
В Европе крепостного права уже не существовало. В России этот вопрос носился, как говорится, в воздухе, но страна еще не была готова.
«Союз спасения» выступал за немедленную отмену крепостного нрава. Далее, войдя во вкус на своих собраниях, наметили и другие проблемы: равенство всех граждан перед законом, публичность государственных дел, гласность судопроизводства, сокращение сроков службы и численности армии в мирное время. Должен сказать, что ничего этого нет и поныне в России. Может быть, они жаждали неосуществимого?
В таком виде «Союз спасения» или «Союз благоденствия», как его стали называть позже, просуществовал пять лет. За это время одни его члены настаивали на более решительных действиях, другие видели свою работу лишь в помощи правительству. В 1821 г. состоялся съезд представителей общества. Ведь к тому часу участники разъехались по разным городам. Постановили «Союз благоденствия» закрыть. Тотчас его бывшие, наиболее радикальные члены образовали два отдельных тайных общества, связанных между собою. Одно, в Петербурге, назвали Северным обществом. В нем были Трубецкой, Никита Муравьев и другие. Второе, Южное общество, возглавил полковник Пестель, служивший в то время в Тульчине Подольской губернии. Он был наиболее левым изо всей компании. «Я видел упадок общественного благосостояния, я видел тяжелое положение солдат, я видел продажность и подкупность судов, и все это толкало меня к внутреннему ропоту против правительства», — так говорил Пестель впоследствии на допросе. Для членов общества он написал «Русскую правду», где настаивал на скорейшей отмене крепостного права и монархии. Его идеалом была парламентская республика.
Южное общество готово было затевать революцию хоть сейчас, Северное же отодвигало перемену общественного строя на будущее, когда народ достаточно просветится. Так прошло четыре года.
19 ноября 1825 г. вдали от Петербурга, в Таганроге, умер император Александр I. Ни телефонов, ни телеграфа тогда не было, и о его кончине узнали в столице лишь в конце месяца.
Перед смертью Александра I его старший брат и законный наследник престола Константин Павлович отказался от престола, поскольку женился на польке. Поэтому в завещании Александра I было сказано, что трон наследует следующий брат, Николай Павлович. Когда стало известно о кончине императора, Николай все же, из этических побуждений, счел нужным присягнуть и привести войска к присяге Константину. Константин же, проживавший в Варшаве, присягнул Николаю. Настало междуцарствие. Получилось вроде бы два царя, признававшие не себя, а другого.
Радикальные члены тайного общества решили воспользоваться ситуацией. И вот они начали распространять среди своих солдат слухи, что Александр I, умирая, в своем завещании освободил крестьян и сократил военную службу с 25 до 15 лет. Царем же по закону должен быть Константин, который все это исполнит.
Декабристы, как их потом назовут, пытались таким образом создать хаос в столице. Когда стало известно, что 14 декабря назначено днем присяги Николаю, они придумали, чтобы полки, отказавшиеся присягнуть, со знаменами и барабанным боем шли по казармам, зовя присоединиться и двигаться на Сенатскую площадь. Конечно, как при любом бунте, вышла путаница и неразбериха. Потом, если революция побеждает, она все разложит по полочкам, и нам только останется удивляться, какими прекрасными организаторами были ее вожди, и бессмысленный залп «Авроры» уже наполняется прямо-таки мистическим значением.
Во-первых, участники заговора, напутав, не собрались вместе. Назначенный диктатором князь Трубецкой в последнюю минуту испугался и на площадь вообще не пришел. Отказавшиеся от присяги несколько полков по казармам со знаменами не пошли, а отправились прямо на Сенатскую площадь. Что им там делать, они не знали. Появились правительственные войска, верные Николаю. Площадь заполнилась народом. Взбунтовавшимися войсками пытались командовать братья Бестужевы и, как потом отмечалось в донесении, гнусного вида люди во фраках, Глебов и Кюхельбекер. Но, пожалуй, ярче всех выглядел Каховский: он с двумя заряженными пистолетами и кинжалом метался перед строем солдат и кричал: «Ура! Константин!»