Страница 28 из 120
старушка с восковым заострившимся лицом и неподвижно
смотрела перед собой, коротко и часто дыша.
– Пришла справиться о вашем здоровьи, тетушка.
– А?
– О, черт... О здоровьи, говорю, пришла узнать.
– Спасибо, матушка. Сын родной забыл, а ты вот,
племянница, не забываешь.
– Как себя чувствуете?
– Все так же... Оглохла только. За доктора спасибо. Уж так
успокоил меня. Говорит, вы с этой болезнью еще лет пять...
проживете...
– С ума сошел, идиот,– сказала женщина.
– И мне сразу стало лучше, успокоилась.
– А припадков не повторялось больше?
– Нет, бог милостив... как капель каких-то дал, так сразу
легче стало.
В дверь заглянул легкомысленного вида упитанный мужчина
в распахнутой шубе, с шапкой на макушке. Он, с наивным
удивлением подняв брови, шепотом спросил, приподнимаясь на
цыпочки и заглядывая через спинку кровати:
– Что, разве не умерла еще? А я уж вещи привез.
– Да ты с ума сошел!
107
– Я же вчера вечером звонил. Анна Петровна сказала мне,
что кончается.
– Она каждый день кончается.
– Значит, недоразумение... Но Барановы, милочка, тоже не
соглашаются нас дольше держать.
– Анна Ивановна, а то, может быть, в коридоре разрешите,–
сказал мужчина,– нам бы только вещи поставить. Ведь не будет
же она до самых праздников жить! Смешно!
– Право, не знаю. Доктор сказал, что она может долго
прожить.
– Ручаюсь вам, что больше трех дней не выживет. Старушка
веселенькая, она живо соберется.
– Ты вот говоришь, а такие случаи уж бывали,– сказала
хозяйка.– Вот через дом от нас старушка... тоже дыхания уж не
было. Ну, люди набожные. Хотели проводить как следует... да и
комната нужна была. Гроб по случаю купили, продуктов загодя
на поминальный обед закупили. Сладкий пирог испекли. Она
все дышит. Ну, не пропадать же продуктам, позвали знакомых да
и съели этот обед за упокой ее души. А она и посейчас еще
жива.
– Какого черта людей держите? – сказал, войдя, ломовой
извозчик в полушубке и с кнутом.– Торгуются из-за трешницы,
и провозжаешься с ними цельный день. Да еще кобелей этих
навязали, драку посередь двора затеяли.
– Сейчас, сейчас, подождите,– и он в шубе пошел к
старушке.
– Главное-то, что припадки, говорят, совсем прекратились,–
говорила жена, озабоченно следуя за ним.
– Сейчас обследуем. Ну, как здоровье, тетушка? Как мы себя
чувствуем? Она в самом деле как колода глухая. Как здоровье,
говорю, не тем будь помянута? – сказал мужчина, нагибаясь над
постелью.
Старушка слабо повела головой и сказала чуть слышно:
– Спасибо, родной... то хуже, то лучше... Доктор хорошо
помогнул, успокоил, говорит, проживу еще.
– Кого успокоил, а кого и нет,– сказал мужчина в шубе,–
припадков-то не было больше?
– Нет, батюшка.
Мужчина выпрямил спину и озадаченно посмотрел на жену
и хозяйку.
108
– Однако положение становится действительно пикантно,–
сказал он.– Она что-то и дышать, кажется, легче стала. Тетушка,
дыхание лучше стало?
– Лучше, родной, лучше.
– А сколько ей лет, между нами?
– Восемьдесят.
– Восемьдесят? Ну, уж это свинство. В таком случае вот
что,– сказал он вдруг, что-то соображая,– нам бы только диван
сюда втиснуть да комод. Они тут свободно уставятся, а мелкие
вещи в коридоре побудут. К празднику она, может быть, все-
таки раскачается. А пока мы ее в угол задвинем, и ладно.
– Вот это другое дело.
– Тетушка, мы вам диванчик привезли и комодик,– сказал
мужчина, нагнувшись над постелью,– диванчик веселенький,
цветочками.
Старушка подняла на него слабеющие глаза и проговорила:
– Сын бросил на старости лет... А тут племянники... лучше
своих... и доктора и комоды...
– Волоки сюда! – крикнул мужчина ломовому и, мигнув
жене, чтобы она бралась за кровать, в миг задвинул кровать со
старушкой в дальний угол.
Когда несли комод и диван, мужчина в шубе крикнул:
– Ставь кресло на комод, стулья на стол, банки эти давай на
окна. А это на пол сваливай!
– Что же вы ее загородили всю, к ней не проберешься,–
говорила хозяйка, стараясь через вещи заглянуть на старушку.
– Ничего, старушка обстановку любит. Хотя, действительно,
густо вышло... ну да ничего, такова жизнь. Ну, тетушка,
выздоравливайте. Чтобы к празднику непременно. Сладкий
пирог за нами.
109
Инструкция
Около выхода на платформу, где проверяли на дачный поезд
билеты, сперлась толпа пассажиров с коробками и корзинками.
В середине стояла женщина с корзиной и птичкой в клетке.
– Да проходите, что вы там заткнулись-то? – крикнула она.
– Билеты смотрят...
– Тут смотрят, в поезде смотрят, господи батюшка.
– Народ уж очень замысловатый стал, одним разом его и не
проймешь. А теперь еще инструкция такая вышла, чтобы багаж
смотрели лучше, а то иной полхозяйства нацепит, полвагона им
загородит и везет бесплатно. Казне убыток.
– Мой багаж сколько ни смотри,– сказала женщина, показав
на птичку.
– Как придется...
– Ну, ну, после поговоришь, проходи! – крикнул контролер,
подняв глаза и посмотрев через очки на очередь.– Билеты
предъявляй. Эй, стой! С птицей – куда пошла? Билет.
– Ведь я показывала...
– На птицу билет.
– Как на птицу? На птицу нету.
– Ну, и проезду тебе нету.
– Господи батюшка, да как же это?
– Инструкции читать надо: на мелкий домашний скот
должны отдельный билет брать.
– Да какой же он скот? Что ты, ошалел?
– Много не разговаривай. Не дурей тебя люди.
Приравнивается к скоту. Поняла? Что ж на твою птицу
отдельный закон, что ли, писать? Отправляйся в багажное
отделение, там с тебя взыщут за птицу, квиток на нее дадут, вот
тогда и приходи,– сказал контролер.
Он впихнул женщине в руку ее билет и, махнув
напутственно рукой в дальний конец платформы, стал опять
пропускать народ, боком поверх очков просматривая билеты.
– А как на поезд опоздаешь?
– Поспеешь...
И когда женщина с птичкой, подхватив на руку подол,
побежала, он посмотрел ей вслед и сказал:
– Все спешат куда-то, а спроси куда, она и сама не знает.
– Эй, эй, с птицей!.. Куда полезла? В очередь становись.
110
– Да я на этот поезд. Мне только птичку свешать!
– Все равно. Порядок должна соблюдать. А то ишь, черти,
все норовят в обход зайтить.
– Катаются себе с птичками от нечего делать, а тут по делу
стоишь часа три!
Женщина ничего не ответила и встала с клеткой в очередь.
– Щегол, что ли? – спросил, заинтересовавшись,
морщинистый старичок в больших калошах.
И так как женщина ничего не ответила, он прибавил:
– Я уж вижу, что щегол.
– Ты что тут встала? – сказал усатый носильщик в фартуке с
бляхой.– Ведь она у тебя еще не вешана, а ты за квитанцией
становишься! Вон куда иди!
Женщина испуганно бросилась к весам, с которых два
дюжих парня сваливали свешанные кули с солью.
Человек в двубортном пиджаке хотел взвалить мешки с
овсом, но женщина с птичкой подбежала к нему.
– Голубчик дяденька, уступи мне свою очередь. Мне на этот
поезд. Я в одну минуту, мне только птичку свешать. В ней и
весу-то всего ничего.
– Ладно, уступи ей, багаж не велик.
Женщина торопливо протискалась к весам. Около весов
стоял весовщик и, вынув из-за уха огрызок карандаша, что-то
соображал и записывал на изрубленном прилавке.
– Тебе чего?
– Свешать надо...
– Кого свешать?
– Да вот этого вот...
-...Ты бы еще блоху принесла! Вот черти-то безголовые!