Страница 27 из 120
проворней, а то ежели до трех часов не кончите, значков не
выдам.
– Слава тебе господи, наконец-то определились.
– Да, спасибо, домишко этот подвернулся, а то бы до вечера
ходили.
Все лихорадочно принялись за дело. Один рыл лопатой, а
пятеро стояли сзади него в очереди и поминутно кричали на
него:
– Да будет тебе, не наработался еще!
– Уж как дорвется,– не оттащишь. Бабушке-то дайте
поработать, уважьте старого человека... А проходившие мимо
говорили:
– Усердствуют... Вот скотинка-то...
Когда кончили работу и стали выдавать значки, оказалось,
что старушке не хватило значка.
– Какой же тебе значок, когда тебе больше шестидесяти лет,
могла бы совсем не приходить.
– Господи батюшка, ведь вы ж меня записали. Вот все
видели.
– Не полагается. Поняла? Свыше пятидесяти лет
освобождаются от работы. А тебе сколько?
– Семьдесят первый, батюшка.
– Ошалела, матушка, приперла.
– Стоит в голове туман какой-то, ничего не поймешь,–
сказала старушка.
– По тротуару теперь можно итти?
– Можно...
– А значок на грудь прикалывать или как? – спрашивала
беременная.
– Это ваше личное дело.
Все возвращались веселой толпой со значками на груди и
смотрели недоброжелательно на встречающихся прохожих,
шедших без значков.
– Все прогуливают, ручки боятся намозолить,– сказала
торговка,– и чего с ними церемонятся? Хватали бы их на улице
да посылали.
А старуха спешила сзади всех и бормотала:
– Вот стоит в голове туман,– ничего не поймешь...
103
Плохой председатель
На собрании жильцам дома было обьявлено, что с
нынешнего дня начинается санитарная неделя, и они обязаны
вычистить все лестницы в доме и весь навоз со двора.
– Уж не знают, что придумать,– сказала женщина в платке.
– То три месяца не заставляли, а то вдруг, пожалуйте, в одну
неделю все им вычищай,– говорили разные голоса.
Все вышли во двор и стояли в ожидании, когда заставят
работать.
– Кабы знали, что чистить придется, не валили бы зря. А то
около черных ходов такие горы навоза, что промеж них как по
коридору ходишь. Нешто их вычистишь!
– Председатель дюже хорош, не мог вовремя запретить. А
теперь вот и гни спину.
– Что за нескладный народ,– сказал рабочий в суконном
картузе,– кабы каждый аккуратно убирал за собой, ничего бы и
не было, а теперь, вишь, какие горы.
– Председатель должен был смотреть за этим. Мы почем
знали.
– Что ж ты без председателя-то не знала, что перед дверью
навоз валить нельзя, десяти шагов не могла сделать, до ямы
донести? – сказал рабочий, обращаясь к женщине в платке.
– Это с верхних этажей в форточки вываливают. Ты
разберись сначала, а потом и говори.
– Из верхних само собою, а ты вчерась с порога горшок
выливала.
– Я выливать стала, когда тут другие навалили.
– По скольку же теперь часов заставите кажного работать? –
недоброжелательно спрашивали у вышедшего председателя.
Председатель, высокий худощавый человек в солдатской
шинели, суетливо оглянулся по двору, как бы проверяя, много ли
собралось народу.
– Надо так пригадать, чтобы в неделю все кончить,– сказал
он.
– То-то вот, кабы за делом-то смотрел, каждый день
заставлял бы чистить, тогда бы по пяти минут на человека,
больше бы не пришлось работать, а теперь целую неделю спину
гни,– сказала женщина в платке.
104
– А сами-то вы где были? Кто же вам запрещал чистить?
Женщина сердито промолчала, а потом сказала:
– Раз кто за этим смотреть поставлен молчит, что ж с нас-то
спрашивать? Вы должны заставлять.
– Где ж ему заставлять. Его не боится никто. Вишь, вон
собрался народ и стоит неизвестно чего.
– Когда ж работать-то начнем? – закричало уже несколько
голосов.
– Так что ж вы не начинаете? Лопатка в руках есть, чего вам
еще? – отвечал суетливо председатель, оглядываясь по сторонам
и ища себе лопатку,– дайте-ка мне лопаточку.
– Да вы заставляйте работать-то... а он лопатку ищет!
– Прямо смотреть тошно. Крикнуть не может как следует.
Все подошли к наваленным горам навоза и стали нехотя
копать.
Председатель тоже принялся работать.
– Эх, прежний-то председатель был молодчина. Бывало,
выгонит всех на работу, сам до лопатки не дотронется, а только
стоит и кричит на всех.
– Да, у того не стали бы почесываться,– сказала женщина в
платке.– Тот, как чуть что не так, сейчас – штраф, а не то вовсе в
милицию. У того из окна помоев не выплеснешь, а если и
выплеснешь, так, бывало, сначала раз десять оглянешься.
– Тот, бывало, сядет, цигарку в зубы и только кроет всех. И
работали – в лучшем виде. Самим же лучше: час отворочаешь,
зато потом иди на все стороны. А тут вот будем через пень
колоду валить до вечера, а там дома работы по горло.
– Тут бы двинуть матюгом, сразу бы у всех руки развязались,
а то копаешь, ровно сонный.
– Прямо работать противно,– сказала женщина в платке.
– Да, уж как не боишься человека, дело плохое. Вчерась
тротуары чистили; объявили, чтобы к двенадцати часам
собрались, а то его в милицию посадят. «Убедительно, говорит,
прошу – не подведите». Вышел в двенадцать – ни души. Давай
сам скрести.
– У прежнего, бывало, за четверть часа до срока все на
местах. А как опоздал, лишних два часа работать заставит, да
еще благословит тебя,– сказала женщина в платке.– Бывало,
женщин и то такими словами кроет, ежели что не так,– и никто
не обижался.
– Не обижались, потому что порядок.
105
– А у этого до того дошли, что на чердаке накат на дрова
подпиливать стали, да все вторые двери на черных ходах
пожгли, а он только все уговаривает да воззвания вывешивает.
– А в квартирах-то что делается? Прежний председатель
цыпленка не позволял держать, а теперь кроликов развели, коз,–
сказала женщина в платке.– Я поросенка купила, тащу его на
третий этаж к себе по парадной лестнице, нарочно, чтобы на
него не налететь (он по черной ходит), а, глядь, он как раз тут и
идет навстречу. Этот домовой у меня сигает, из рук вырывается,
а он загородился газетой, будто читает, и прошел, ничего не
сказал, словно не видал. – Может, и правда не видал?
– Какой там не видал, когда этот демон у меня чуть через
перила не пересигнул, уж поперек его за живот схватила.
– Да, человечка господь послал.
– Ну, ей-богу, ничего не сделаем нынче,– сказала
раздраженно женщина в платке,– вот уж целый час, как вышли,
а работать еще не начинали.
– С таким председателем никогда не начнешь.
– Эх, смотреть противно. Стоим все как вареные. Ежели б
прежний-то был... Тот бы церемоний разводить не стал. Как
двинул бы...
– Сразу бы заходили,– бодро сказало несколько голосов.
– Как же можно. Веселей дело бы пошло.
106
Комната
Портниха ползала по полу около выкроек с булавками в
зубах, когда пришла ее родственница узнать об обещанной
комнате.
– Ну, что, или не умерла еще?
– Да нет... Теперь только оглохла еще совсем.
– Что тут будешь делать, куда деваться. Вещей пропасть, да
собак двух еще Андрея Степановича угораздило привести.
Голову скрутили эти собаки.– А доктор что говорит?
– Доктор говорит, что при последнем издыхании. Хотя
сказал, что с этой болезнью иногда долго живут, если припадки
не будут повторяться.
– Ну, он дурак и больше ничего,– сказала расстроенно
женщина.
– Может быть, пройдешь, посмотришь сама?
В дальней комнате в углу на кровати лежала ссохшаяся