Страница 47 из 135
приветом. Б. Козачина".
Письмо Богдана было бодрое и веселое, с шутками-
прибаутками. Приглашал, между прочим, на свадьбу. А
Струнов говорил, довольный своим другом:
- Вот, оказывается, где он судьбу свою нашел - на
целине.
- Душа у него степная. А у нас с вами морская, - заметил
я.
- Оттого он и женился, а мы с вами в холостяках
плаваем, - пошутил Струнов, но шутка эта показалась мне
совсем не веселой. И я сказал:
- Пора бы вам к семейной гавани причалить.
- Да и вам тоже. - Струнов посмотрел на меня
многозначительно, точно сочувствовал или даже в чем-то
укорял. Потом по какой-то внутренней связи неожиданно
сказал: - А Марина ваша, оказывается, герой!
- Моя Марина? - удивился я. - Почему именно моя?
- Да так, к слову сказано, потому как вы с ней дружите, -
несколько смутился Струнов и, чтобы замять неприятное,
поспешил сообщить: - Она вам рассказывала, какой случай с
ней произошел?
- Случай? Когда? Я давно ее не видел.
- Как, вы в самом деле не знаете? - Струнов посмотрел
на меня недоверчиво. - Да ее чуть было росомаха не задрала.
И он во всех подробностях рассказал мне случай, о
котором я действительно ничего не знал.
Марина после дежурства на маяке возвращалась к себе
домой. Росомаха, этот хитрый и сильный хищник, устроила ей
засаду. Но так как возле тропы не было удобных мест для
маскировки, она просто притаилась за невысоким выступом
скалы. На счастье девушки, маскировка получилась не совсем
удачной: Марина увидела зверя примерно шагов за сто, не
больше. Увидела и вдруг замерла в ожидании неравного
поединка. Кругом не было ни души - справа тундра, слева
море, заполярная тишина и безлюдье. У Марины не было
никакого оружия, даже перочинного ножа. Но девушка не
растерялась. Не бросилась бежать очертя голову, потому что
это было бы просто бессмысленно.
Вдоль тропинки шла линия телефонной связи,
принадлежащая военным морякам. Впереди себя, шагах в
двадцати, Марина увидела обыкновенный деревянный столб с
натянутыми проводами. И девушка сообразила сразу: в нем, в
этом столбе, ее спасение. Она остановилась лишь на какую-то
секунду, затем снова пошла вперед, пошла решительно,
смело.Марина, дойдя до телефонного столба и собрав все свои
силы и умение, дикой кошкой взметнулась на столб и меньше
чем за минуту очутилась на вершине его, у самых изоляторов.
Росомаха с небольшим опозданием бросилась к столбу,
но лезть на него почему-то не решилась, села у столба и
ждала, когда девушка не выдержит и сама спустится вниз.
Положение Марины было незавидное. Долго
продержаться на столбе невозможно. Ну, час, два. А дальше, а
потом? Росомаха самоуверенно посматривала вверх, иногда
раскрывая пасть, точно для того, чтобы показать, какие у нее
острые клыки. И не только клыки: когти у нее тоже довольно
сильные и острые, - во всяком случае, волки избегают
встречаться с росомахой, да и медведь предпочитает жить с
ней в мире.
Надо было что-то предпринимать. И Марина решила:
повредить телефонную линию, оборвать провода. Она знала,
что военные связисты сразу же выйдут к месту обрыва. Это и
будет ее спасением. Но как это сделать, особенно когда у тебя
под рукой не только перочинного ножа, но даже камешка с
воробьиную голову нет. Попробовала оборвать провода ногой.
Но сразу же убедилась, что дело это немыслимое. Тогда она
решила сделать короткое замыкание. Это ей удалось, хотя и с
большим трудом.
Через час примерно она увидела двух идущих вдоль
телефонной линии моряков. Они спешили отыскать и
исправить повреждение. Можно представить себе, что они
подумали, увидев в первую минуту на столбе человека.
Злоумышленник, диверсант. И если появление двух
вооруженных матросов до слез обрадовало девушку, то
росомаха реагировала на это совсем по-иному: планы ее
расстраивались, добыча, которая казалась такой близкой и
определенной, теперь уходила, вернее, хищнику самому
пришлось уходить. С неохотой и злобным ворчанием поднялся
зверь, потоптался у столба, словно раздумывая, как тут быть.
В это время грянул винтовочный выстрел. Росомаха встала на
задние лапы, отчаянно заревела и, зажав одной лапой рану, из
которой хлестала кровь, а другую подняв высоко над головой,
неожиданно, как человек, зашагала навстречу матросам. Она
успела сделать лишь несколько шагов: рухнула наземь
одновременно со вторым выстрелом.
А Марина... Она долго не могла слезть со спасительного
столба. Пришлось одному матросу, пользуясь верхолазными
"когтями", подниматься на столб и помогать девушке
спуститься на землю.
Я зримо представил всю эту картину и подумал: окажись
на месте Марины Ирина, она, несомненно, растерялась бы и
погибла в когтях росомахи. Неприятная дрожь прошла по
всему телу. Мне было страшно не за Марину, которая
представлялась сидящей на столбе у самых изоляторов, а за
Ирину, которая могла бы встретиться один на один с хищным
зверем. И как-то самому даже неловко стало от подобной
мысли. Тогда я подумал: надо обязательно повидаться с
Мариной.
Пока мы сидели со Струновым и разговаривали - это
было на берегу, в штабе дивизиона, - в кабинет ко мне
постучали. Вошел старший лейтенант, довольно молодой,
подтянутый и молодцеватый. Четко доложил приятным
звонким голосом:
- Товарищ капитан третьего ранга! Старший лейтенант
Левушкин прибыл для прохождения дальнейшей службы во
вверенном вам дивизионе.
Потом предъявил предписание, в котором говорилось,
что назначается он на должность помощника командира
корабля.
Очень знакомым показалось мне лицо Левушкина, и я
силился припомнить, где его видел. Но так и не мог. Пришлось
спросить:
- Где мы с вами встречались?
Старший лейтенант пожал плечами, чувствуя неловкость.
Ответил не совсем уверенно:
- Кажется, впервые... товарищ капитан третьего ранга.
- Вы где служили? - спросил я.
- Сейчас на Балтике, а до этого здесь, в Завирухе... Но
мы с вами разминулись...
"Разминулись..." Тут только я вспомнил: да ведь это его
фотокарточка лежала в ящике стола Марины.
В тот же вечер я решил повидаться с Мариной. Но как
это сделать? Я пошел было в клуб, потолкался там с четверть
часа, рассчитывая случайно встретить ее. А потом подумал: не
пойти ли мне прямо домой к ней? Не так просто было принять
такое решение: ведь я был у нее дома всего лишь два раза да
и с мамашей ее, Ниной Савельевной, был не так уж знаком. Я
шел по направлению к Марининому дому, предпочитая лучше
встретить ее где-нибудь у дома, чем заходить к ним. Начнутся
ненужные расспросы, особенно Нины Савельевны, где вы
пропадаете, да почему не заходите, да что с вами?..
Вот и домишко их, деревянный и невзрачный. В окне
яркий свет. Вижу силуэты людей. "Может быть, гости у них?"
Догадка эта остановила меня. Я подошел ближе к окну и
невольно прислушался. Как будто голос Марины и еще другой,
определенно мужской. Что-то нехорошее зашевелилось во мне
и вместе с тем любопытство, что ли, родилось: я стал
присматриваться. И вдруг ясно вижу сквозь неплотно
задернутую занавеску офицера-моряка. Сначала погон увидел.
Потом человек повернулся, и вот лицо его. Левушкин... Да, это
был он, старший лейтенант Левушкин.
Я отшатнулся, точно боясь, что меня могут увидеть, и
быстро пошел прочь.
Ревности не было - меня это и удивляло и радовало. Не
было, значит, и любви. Не было - и не надо. В кино я не пошел