Страница 188 из 207
куда я его направляла. Три пологие ступеньки из бани в
прихожую он преодолел кое-как. Но когда подошли к лестнице,
ведущей на второй этаж, он остановился, уцепившись одной
рукой за перила, а другой за меня, и уныло посмотрел вверх. Я
тоже представила, как нелегко мне будет затащить туда эту
обмякшую стокилограммовую тушу. На мое счастье в прихожей
появился сторож, и помог мне поднять изрядно захмелевшего
гостя на должную высоту. В комнате я помогла ему раздеться
до нижнего белья, и он заметно начал трезветь, крепко сжал
мою руку и попытался повалить на постель. Я вывернулась и
обнадеживающе заморила:
- Айн момент, айн момент, Рихард. - Немецкий я знала
на уровне семилетки. Тыкая пальцами себя в грудь, я
говорила: - Их больна. Понимаешь - больна. - Его это
нисколько не смутило, он, наверно думал не о той болезни,
которой я решила ошарашить его, он пренебрежительно махал
рукой, мол, ерунда, сойдет, повторял слово "гут". Тогда я
открыла свою козырную карту:
- Послушай, Рихард, у меня СПИД. Понимаешь - СПИД.
- Я? СПИД? - Он выпученными глазами уставился на
меня. - Я, я, - очень печально подтвердила я. До него кажется
дошло: он клюнул мою наживку и испуганно двумя руками, как
бы отталкивая меня от себя, пробормотал:
- Наин, Наин...
Пожелав ему спокойной ночи, я ушла в другую спальню,
изнутри заперла дверь на ключ и мысленно смеясь, уснула.
Утром я проснулась, услыхав шум мотора: это приехал Борис.
Рихард еще спал. Первым вопросом Бориса ко мне было:
- Ну как? Хорошо провели ночь?
- Нормально.
- Все в порядке? Как мужчина он годиться? - намекал
Борис. - Совсем не на что не годиться. К твоему сведению: у
него СПИД.
622
- Что?! - вскричал Борис. - Какой СПИД? -Взгляд его
испуганный.
- Самый настоящий. Он сам мне об этом сказал.
- И ты с ним?..
- Я что, сумасшедшая? Уложила его в постель, а сама
ушла в другую комнату.
- Вот так дела. Черт те что, СПИД. Хорошо хоть
предупредил, - удивлялся Борис. Он не догадывался о моей
уловке, поверил: - СПИД..
В Москву мы ехали молча. Немец был мрачен и
подозрителен. Переговоры не состоялись: Рихард спешил в
Германию. В офисе Борис сказал мне:
- Я разговаривал с немцем. Оказывается СПИД не У
него, а у тебя.
- У меня? - искренне удивилась я. - Это как же?" С
больной головы на здоровую. Может я не поняла его. Может он
интересовался, есть ли у меня СПИД? - Борис лукаво
посмотрел на меня и вдруг рассмеялся:
- Ну и артисты вы, ну и цирк.
- Но хозяин цирка ты, - уколола я.
- Ну и черт с ним, - махнул рукой Борис, поставив на всей
истории точку.
Шло время, зима перевалила на вторую половину. Дни
стали стремительно увеличиваться. Денисов все реже
заглядывал ко мне на квартиру, и меня это только радовало. И
уже не звонил по вечерам, проверяя, дома ли я. Не приглашал
и на тусовки. У него появилось новое увлечение, поэтому
пропал интерес ко мне, он словно не замечал меня, и я
чувствовала себя совсем здесь не нуждой. Это не было
положение свободы и праздности, а именно ненужности. О
том, что у него появилась новая "приватизированная", я узнала
потому, как он раза три просил меня на несколько часов
вечернего времени освобождать квартиру. Не приглашал и в
баню, туда он наведывался с другой, хотя я с удовольствием
побывала бы там.
Исподволь у меня появились признаки беременности, и я
решила обратиться к врачу. О, Боже мой: я на седьмом небе!
Услыхал Господь мои молитвы - я беременна. Теперь мне
было все ни по чем, трын- трава. Моя мечта сбывается. Только
бы все шло нормально, не случилось бы чего неожиданного.
Однажды Денисов позвал меня в кабинет и с порога спросил:
- Хочешь погреться?
- В каком смысле?
623
- В самом прямом: теплая вода, жара.
- Мечтаю, - ответила я, решив, что он приглашает меня в
баню. - Тогда сегодня же сделай фотографию на
загранпаспорт.
- Зачем? - удивилась я.
- Полетим с тобой на Кипр, там сейчас тепло. Я даже
обрадовалась. До этого мне не приходилось бывать на
международных курортах. Меньше чем через месяц я уже
имела на руках загранпаспорт и пятьсот долларов. При том
Борис предупредил меня, что в таможенной декларации надо
указывать только триста. И опять началось для меня нечто
похожее на сказку. В самолете я погружалась в размышления:
почему Борис вдруг пригласил меня, а не свою "новенькую"
или "старенькую" Марию Степановну? Чем все это объяснить?
Вообще он был по характере человек непредсказуемый,
принимал самые неожиданные решения и действия. Но в
последнее время, после поспешного отъезда Рихарда
Шульмана при встрече со мной розовое лицо его освещалось
озорной улыбкой. Наверно он все-таки разгадал мой трюк со
СПИДом. В самолете он сообщил мне, что на Кипре у него
есть собственная вилла на морском берегу. И неделю тому
назад оттуда возвратились его жена и дочь, и вилла теперь
свободна. По его расчетам мы пробудем там с неделю, не
больше, потому как на фирме накопилось много неотложных
дел. Он пожаловался мне:
- Устал я, Лара. Смертельно устал. Сплю по пять часов.
Думаю на Кипре отоспаться, отдохнуть и видеться только с
тобой. Ты мне по- прежнему нравишься. Ты умна, хотя по
правде говоря, я предпочитаю молоденьких и глупых. С ними
проще и уютней. У них все на лице написано. А на тебя я
смотрю, в твои колючие глаза и чувствую какой- то
дискомфорт. И меня зло берет, что ты умней и начитанней
меня. Мы же с тобой по сути дела еще и не разговаривали.
Полгода живем, как любовники, а серьезного слова друг другу
не сказали.
Это уже был какой-то другой Денисов, простой,
откровенный и добрый. Да я и смотрела на него уже другими
глазами, как на отца моего будущего ребенка. Я благодарила
его, хотя он об этом и не догадывался.
Не буду рассказывать про его двухэтажную виллу, про
пляж и теплое море, про тропическую природу. Мы
действительно постоянно находились рядом, вели
624
откровенные разговоры. О чем? Естественно о России,
находясь от нее за тридевять земель, о ее прошлом,
настоящем и будущем. Я ругала Ельцина, Чубайса, Немцова.
Он слушал меня молча и только скептически усмехался, не
возможно было понять, согласен он со мной или нет. Мне
казалось, что ему нет до них никакого дела и ему все равно,
кто правит страной - дураки, воры, циники или предатели. Едва
ли он улавливал-смысл моих эмоциональных речей: он лежал
отрешенным и думал о чем-то своем, возможно далеком от
политики и злобы дня. Я сидела в легком плетеном кресле
рядом с ним. Но когда я заговорила о еврейских банкирах,
прибравших к рукам всю экономику и финансы страны, он
оживился и спросил:
- Признайся честно: ты коммунистка?
- Нет, я ни к какой партии не принадлежу. Я просто
русская патриотка. Но я не могу спокойно смотреть, как мой
народ стонет под еврейским игом. Правительство сплошь
еврейское. Разве ты не согласен? И коммунисты борются за
права народа, за лучшую жизнь.
- Согласен. Хотя попадаются в правительстве и русские.
Кое-где.
- Это не русские, это шабес-гои, то есть верные слуги
евреев, чаще всего женатые на еврейках.
- Но я русский и, возможно, не меньший патриот, чем ты.
Я никого не эксплуатирую, плачу приличную зарплату своим
служащим и вовремя, в том числе и тебе. Я люблю свою
страну, ее историю. Болею за ее судьбу, переживаю, понимаю,