Страница 184 из 207
писатель и прав: ничего в ней необыкновенного нет - и глаза
обычные, и фигура, как у тысяч других, да и ум-то, и эрудиция
не блещут. Да и характер.. Фактически она предала вас,
бросилась на первого встречного, увидав его толстый кошелек.
Так же? Он поманил ее своим меховым магазином. Шубу
обещал. Променяла легендарного человека на обыкновенного
торгаша.
- Нет, Игорек, ты не прав. У нее были для этого веские
основания. Она женщина...
- И только. Заурядная женщина, - перебил он меня.
- Нет и еще раз нет. На предательство она не способна.
Она - эталон порядочности и чести. Ее надо знать, прежде чем
говорить о ней. И не всякому дано познать ее. А я ее знаю, ее
душу, ее ум. Она истинно верующая. А такие - благодарны.
Кстати, ты телефон этого бизнесмена имеешь? Дай мне на
всякий случай.
- У меня его визитная карточка в мастерской. Я вам
позвоню. А вас, Лукич, от себя и от имени ваших друзей прошу
спокойно отнестись к бегству Ларисы. Взвесьте все
хладнокровно. Бывают и не такие потери, бывают трагедии,
удары судьбы и посерьезней. Не все потеряно и для вас, жизнь
продолжается. Вам еще долго жить, и вы еще встретите
женщину, не озабоченную поисками производителя, женщину
постарше и постабильней Ларисы - этой самовлюбленной
девчонки, которую вы вознесли на пьедестал.
У меня не было ни желания ни сил возражать ему, на
меня обрушилась апатия и усталость. Проводив его до
прихожей, я сказал:
- Спасибо, Игорек. Не исчезай и почаще позванивай. И
телефон сообщи мне.
Медленно тянулись дни. Я редко выходил из дома,
только в магазин за продуктами. Я все ждал известий от
Ларисы. Ююкин сообщил мне телефон бизнесмена по
фамилии Денисов. Но практически он не был мне нужен. Кому
звонить, зачем? Что я скажу своему сопернику? Друзья не
забывали меня, заходили, утешали в духе Ююкина. Но я
оставался при своем мнении: я по-прежнему, а быть может
еще сильней, любил Ларису. Я признавал свою вину перед
ней. Почему я позволил себе дать волю чувствам и не погасил
609
любовь в самом начале, а дал разгореться пламенем? На что
я надеялся, что я мог ей предложить? Я пытался мысленно
представить Ларису в объятии этого "торгаша", и сердце мое
сжималось от нестерпимой ревности. Иногда я подходил к ее
портрету работы Ююкина, висящему на стене в гостиной
рядом с моим, впивался в него печальным взглядом и вслух
говорил: "Родная моя девочка, как ты там? Довольна судьбой?
Тебя не обижают? Ну, и слава Богу".
И вдруг я заметил в ее миндальных глазах бездонную
тоску чего прежде не замечал. Что-то умоляющее было в ее
застывшем взгляде, что я не мог дольше смотреть и отвел
глаза. Мне хотелось крикнуть: "Ну что же ты молчишь,
любимая! Ну издай звонок, скажи хоть одно слово, только
одно. Я жажду слышать твой необычный голос, высокий и
густой".
Телефонные звонки были, странные звонки, безголосые.
Никто не отзывался на мое "Я слушаю". На другом конце клали
трубку. Так было и в первые недели после исчезновения
Ларисы, и через месяц, и через полгода. Я догадывался: это
она звонит. У меня не было на нее никакой обиды и претензий
к ней. Во всем я винил себя и свой мужской эгоизм.
Постепенно я свыкся с невозвратимой утратой. Начал
продолжать работу над книгой воспоминаний, посвященной
Ларисе и нашей Любви. Я по-прежнему люблю ее и буду
любить вечно, потому что она открыла в душе моей какой-то
новый с юности желанный мир, зажгла в нем огонь, который не
в силах потушить никаким пожарным.
Однажды, глядя на ее портрет, я как бы услышал ее
голос - просьбу: позвони мне. И я решился набрать номер
телефона господина Бориса Ильича. Ответил женский голос,
очевидно секретарша. Я спросил, как мне связаться с Ларисой
Малининой?
- Представьтесь, пожалуйста, - вежливо, но официально
попросила секретарша.
- Я ее знакомый.
- У вас, очевидно, есть имя и фамилия, - съязвила она.
Да, разумеется, есть. Егор Лукич Богородский.
- Будьте любезны, оставьте свой телефон. Я передам о
вас Ларисе Павловне.
- Она знает мой телефон.
- Хорошо. До свидания.
Прошел еще месяц после этого разговора. Лариса не
позвонила. У меня появлялась мысль позвонить в Тверь,
610
поговорить с Павлом Федоровичем. Но я отверг ее и уехал на
дачу, отпустив за полгода бороду и усы. У меня пропал аппетит
и я заметно похудел. И, как сказал Виталий Воронин, осунулся
и превратился в бомжа. Да, я перестал следить за собой. На
женщин не обращал внимания, в обществе не появлялся.
Даже к друзьям не заходил. Так продолжалось около года.
На меня нашла бессонница. В котором бы часу я не
ложился в постель, - в десять или в двенадцать, все равно я
не мог уснуть до трех - четырех часов. Я думал о ней, иногда
пытался избавиться от этих дум, но мне это не удавалось, они
атаковали меня со всех сторон, всплывали воспоминания
трогательными эпизодами. Помню, однажды она сказала мне,
что я открыл в ней женщину, что до меня она не знала радости
взаимоотношения полов. Засыпая, я жаждал увидеть ее во
сне. Но тщетно: мне снилась всякая несуразица, чертовщина,
но только не Лариса. Сон мой был не глубокий, какая-то
полудрема. Я ворочался с боку на бок, иногда вставал, ходил
по квартире, как неприкаянный и лишь под утро засыпал.
Однажды ночью в полудреме я очень четко, явственно
слышал ее голос: "Егор!" она позвала меня. Казалось она
была где-то рядом, в соседней комнате. Меня словно током
пронзило. Я включил ночник, встал и вышел в гостиную,
откуда, как мне казалось, раздался ее голос. Включил люстру.
Часы показывали без четверти четыре. Я сел напротив ее
портрета и напряженно уставился в ее лицо, разглядывая
знакомые и родные мне черты. И вдруг я увидел, как губы ее
шевельнулись, точно она хотела мне что-то сказать. Я с
напряжением впился в нее взглядом, и увидел в ее печальных
и необыкновенно прекрасных глазах слезы. Да, да, они
блестели, переполненные влагой. Я вздрогнул, по всему телу
прокатились колики. Мысли тревожно заметались: это вещее,
она зовет меня на помощь, ей плохо. Спазмы сжимали мне
горло, на глазах навертывались слезы. Я почувствовал себя
беспомощным и виноватым перед ней. В чем состояла моя
вина я не знал. Я чувствовал себя одиноким и ненужным в
этой жизни. Мне не хотелось жить, хотелось просто исчезнуть,
но прежде в последний миг встретиться с ней, сказать
прощальное "прости" и "люблю" и провалиться. Просидев у
портрета с час, я ушел в спальню и уснул. Разбудил меня
телефон. Междугородний судя по частым тревожным звонкам.
Было начало двенадцатого. За окном светило солнце. Я взял
трубку, но никто не отзывался на мой голос. И я решил:
611
звонила Лариса. Мне стало легче: значит она жива и помнит
меня. И есть надежда еще увидеться.
Глава двенадцатая
ЛАРИСА
Вот уже месяц, как я референт президента фирмы
Бориса Ильича Денисова. Должность референта придумана
самим шефом, - на самом деле я его любовница со всеми
вытекающими обязанностями. При том, любовница без любви,
как предмет для его похотливых увлечений. Он, будучи
цинично откровенным, так и сказал однажды "Я тебя
приватизировал, и ты должна беспрекословно исполнять все
мои требования". Это было сказано в грубой форме, когда он
пожелал орального секса. Я решительно отказалась, заявив
ему, что не могу.
- Для меня нет такого слова "не могу", - властно сказал