Страница 20 из 216
оторвется не одна, а десяток бомб и весь этот адов град
посыплется на два танка, и все здесь сгорит, сталь сплавится с
землей. Он посмотрел на своего лейтенанта вопрошающе-
тоскливо, и в этом взгляде Игорь Макаров увидел ужас. Он и
сам, наверно, в этот момент испытывал то, что испытывал
Кавбух, но выражение ужаса в тоскливом взгляде
подчиненного смутило его и вызвало неестественную улыбку.
И он почему-то сказал с деланной веселостью:
- Держись, Главбух, двум смертям не бывать.
А самолеты тем временем, сделав разворот как раз над
балкой, где стояли танки, начали бомбить рощу.
И тогда Добрыня Кавбух под гул рвущихся бомб громко
расхохотался.
- Давай, давай, адольф, громи пустую рощу! Рви березки,
колошмать родимые! Вырывай с корнем! Живы будем - новую
рощу вырастим! - кричал Добрыня, сверкая неистовыми
глазами.
Такой внезапный порыв удивил лейтенанта.
- Ребятам тоже достается, пограничникам, - сказал
Макаров. - А что, если погибнут?
Вопрос этот ошарашил Кавбуха.
- Да, что тогда? - оторопело спрашивал он лейтенанта.
Макаров ответил не сразу. Он слушал, как стонет от
взрывов тронутая первой позолотой когда-то веселая кудрявая
рощица, смотрел, как взлетают в воздух вместе с комьями
земли молодые березки.
- Всех не убьют. Нужно прямое попадание. А они в
разных местах - по два в одной норе.
- Ну а если случится такое? Кто нам сигнал подаст, когда
фашистские танки пойдут?
- Не случится, такого не бывает, - уже с раздражением
ответил Игорь; оттого и раздражался, что в настойчивости
Кавбуха звучала неприятная правда, а он еще не знал, что в
подобной ситуации надо предпринимать.
Сбросив бомбы, самолеты, казалось, ушли восвояси.
"Теперь должны пойти танки", - думал Макаров, с нетерпением
и тревогой посматривая туда, где находились пограничники. Он
ждал сигнала, по которому оба танка должны, не мешкая,
выскочить на опушку леса и из засады ударить по немецким
танкам. Но сигнала не было. "А что, если Кавбух прав - некому
подавать сигнала?" - больно кольнула неприятная мысль. Он
уже намеревался бежать к своему танку, но был остановлен
новым гулом в воздухе. Со стороны Орла шла вторая группа
стервятников. А может, это были те самые и шли на второй
заход, сделав большой разворот. Впрочем, это не имело
значения. Все повторилось: падали бомбы на рощу, взлетали
вверх вырванные с корнями кусты. Вдруг один самолет
задымился и, не выйдя из пике, врезался в рощу. На месте
падения поднялся черный, зловещий вулкан. Ни Игорь, ни
Добрыня в первую минуту не сообразили, что произошло с
самолетом. Они смотрели друг на друга молча и
вопросительно сияющими недоуменными глазами, в которых
уже зарождалось смутное предположение. Но ни тот, ни другой
не высказали его вслух и снова следили за бомбежкой ложной
позиции, восторгаясь тем, что удалось так ловко обмануть
противника, заставив его сбросить бомбы туда, где не было
наших войск.
Не успела вторая армада самолетов уйти, как появилась
третья, более многочисленная. Восемнадцать машин насчитал
Кавбух. И шли они другим курсом, немного правее, минуя рощу,
шли туда, где проходил передний край нашей обороны, где в
засадах стояли танки бригады Катукова, а в глубоких "лисьих
норах", оседлав шоссе, сидели наши воины, притаясь, держа
наготове противотанковые ружья, гранаты и бутылки с горючей
смесью.
Игорь и Кавбух вылезли из-под танка и, стоя под
камуфляжной сеткой, смотрели уже в противоположную
сторону, наблюдали, как почти на горизонте, в стороне
Мценска, вражеские самолеты пикировали на позиции наших
войск. Вдруг Кавбух схватил лейтенанта за плечо и
приглушенно закричал:
- Смотрите, смотрите, командир, - сигнал!
Игорь обернулся и увидел у дальней опушки рощи
маленькую фигурку, машущую красным флажком. Флажок,
освещенный низким, только что выглянувшим солнцем, ярко
алел на зелено-золотистом фоне берез. И тогда Игорь, успев
бросить только одно слово "Вперед!", помчался к своему танку.
Минут через пять они были на опушке рощи,
превращенной в сплошной завал из деревьев, торчащих
корнями кверху, глубоких воронок и взрыхленной земли.
Жуткую картину представляла роща. Пахло гарью и дымом.
Копны - ложные танки - были разметаны.
Замаскировав машины в кустах, Макаров и Кавбух пошли
к двум пограничникам, стоявшим возле глубокой воронки. Оба
с автоматами. Серые лица испачканы землей. Смотрят в
сторону Орла, откуда доносится характерный рокот моторов.
Где-то там, еще далеко, идут танки. Метрах в трехстах от
опушки прямо на поле догорает немецкий самолет. Ветер
доносит от него неприятный смрад.
- Это кто его? - Макаров кивает в сторону обломков
самолета.
- Лейтенант. Из противотанкового ружья, - отвечает
сержант.
- Он где, лейтенант? - спрашивает Макаров, и в голосе
его звучит напряженная настороженность.
- Здесь... - Сержант делает вялый жест рукой на
огромную воронку и печально прибавляет: - И Шишков тут,
вместе с лейтенантом был. Прямое попадание.
Макаров и Кавбух подходят к краю воронки.
- Вот она, смерть, какая - и хоронить нечего, - сокрушенно
говорит Добрыня. - Сожгло - и прах развеяло-разметало в
чистом поле.
- Как фамилия лейтенанта? - спрашивает Игорь.
- Не знаю. - Сержант пожимает плечами.
- Вы разве не из одного погранотряда? - удивляется
Игорь.- Из одного, только заставы разные, - отвечает- сержант.
- Кажется, Гришин его фамилия, - вспомнил другой
пограничник. - Точно, Гришин. Он говорил, что дядя у него в
Москве, на каких-то Верхних Котлах живет.
- Есть такие, Верхние Котлы, - говорит Игорь, коренной
москвич, и вслушивается в звуки моторов. На какую-то минуту
он погружается в глубокую задумчивость. Его мысли, как
всегда, резким неожиданным возгласом вспугивает Кавбух, он
протягивает руку в сторону Орла:
- Вон они, смотрите, смотрите, танки! Тьма-тьмущая.
И верно, из-за перевала показались танки. Они шли
тремя колоннами по шоссе и по обочинам. Много танков,
трудно сосчитать. Да и некогда было.
- По машинам! - скомандовал Макаров и потом, понизив
голос, обратился к пограничникам: - Вы пойдете со мной.
Договорились, что из засады первым будет стрелять
командир. Его выстрел послужит для второго танка сигналом к
открытию огня.
Макаров усадил пограничников на броню своей
тридцатьчетверки, посоветовал привязаться к поручням
ремнями, чтоб не сбросило на крутых поворотах. Пробовал
шуткой подбодрить:
- Держись, ребята, ничего страшного, все будет как в
кино. Замаскированные в кустах танки стояли на опушке рощи.
Макаров и Кавбух, приоткрыв люки, наблюдали за движением
стального клина танковой армии Гудериана, охраняемого
сверху "мессершмиттами". В устрашающем грохоте моторов,
от которого дробился воздух и стонала земля, ощущались
дьявольская уверенность в своей мощи и неуязвимости и
дерзкий вызов всему живому. Восемьдесят танков,
восемьдесят стальных крепостей, в сопровождении пехоты,
посаженной на бронетранспортеры и мотоциклы, неудержимой
лавиной надвигались на маленькую златокудрую,
искалеченную бомбами рощицу, в которой, притаясь, стояли
всего два танка.
Не раз смотрел смерти в глаза Игорь Макаров; не
однажды ходил над пропастью... Но даже в последнюю ночь в
занятом немцами Орле, когда казалось, что западня
захлопнулась и ему уже не вырваться из фашистского капкана,