Страница 148 из 216
его обсуждение: советы, замечания, категорические
требования. Проект ваш идет по разным инстанциям, или, как
мы их называем, отстойникам. И учтите - советы и замечания
критиков для вас обязательны. Тут убрать, здесь добавить, это
переделать. Кто делает замечания и указания? Узкие
специалисты. Они рассматривают ваш проект со своей чисто
ведомственной точки. Им нет дела до целого. Они указуют, и
указания их носят форму закона. В результате от вашего
гениального проекта остаются рожки да ножки. Дальше.
Начали строить. И что же? Там уже технология начинает на
вас давить, рационализм диктует. Строители запросто меняют
ваш проект, то есть вносят в него свои элементы. Мол, нет
такого-то облицовочного материала, нет такой-то детали.
- Выходит, Коля запросто может испортить ваш проект? -
не без умысла вступила в разговор Людмила Борисовна.
- Кстати, где он, Коля? - с нарочитой шутливостью
засуетился Брусничкин. - Подать сюда Колю-Николая.
- Пусть объяснится, - с двусмысленным намеком
продолжала ставить шпильки Людмила Борисовна.
- Я здесь, - бодро отозвался Коля из-за вишни. Он стоял
с наружной стороны беседки. Но предусмотрительный Штучко
попытался вернуть разговор в прежнее русло:
- Да, ассортимент деталей очень беден. В этом виновата
промышленность и вы, Александр Кириллович.
- А я в какой связи? - степенно и важно отозвался Орлов.
- Как представитель Госплана. Вы планируете.
- Лично я вообще против всякого украшательства. И
напрасно Глеб Трофимович с такой яростью обрушился на
гостиницу "Интурист". Она ничуть не хуже гостиницы "Россия"
по другую сторону Кремля...
- Ну знаешь ли... - выразил возмущение Олег.
- А чем она хуже, скажи? Внешний вид вам не нравится?
А наплевать на внешний вид, важно, чтобы было удобно
внутри, чтобы комфорт был. Для человека это главное. А вся
ваша внешняя декорация - дело пустое. На Западе это давно
поняли. До нас, как правило, прогрессивные идеи, как и мода,
доходят позже, - невозмутимо продолжал Орлов.
- Уже дошли, Александр Кириллович, и "Интурист" тому
наглядный пример, - быстро и запальчиво отозвался Олег. -
Духовный элемент в архитектуре исчезает или уже исчез.
Остался голый технический расчет. Гармония, прекрасное, все,
против чего ты выступаешь, - это отжившие понятия. Древние
были богаче нас. Они чувствовали, понимали красоту. А чего
стоит наша "свободная планировка", этот хаос наизнанку!
Попробуйте найти в ней нужный вам дом. Пока найдешь - и в
гости не захочешь.
- Нужен дом-образ, а не просто жилище, как предлагает
Александр Кириллович, - робко вставила Валя.
- Но поймите, время изолированных, отдельных
шедевров миновало. Наступило время комплексов. Теперь
надо думать о выразительности не отдельного здания, а
комплекса, если хотите - целого микрорайона, - решительно и
настоятельно сказал Штучко. Он не любил накала страстей и
всегда старался примирить даже непримиримое. - Нельзя
игнорировать и архитектуру современного Запада. Там есть
смелые проекты. Например, Фридман с его мобильным
городом над Парижем. Гигантская металлическая конструкция,
заполненная блоками-квартирами.
- И надо думать, удобными квартирами, располагающими
к отдыху, - вяло и вымученно вставил Орлов. - А я живу в
высотном на площади Восстания. Четыре комнаты, а
планировка не располагает к отдыху. Неуютно.
- Об уюте сами позаботьтесь, - сказала Ариадна.
- Нет, дорогая, не всегда, - возразила Людмила
Борисовна, уловив в реплике Ариадны язвительные нотки. -
Мы третий гарнитур уже поменяли, а уюта нет.
- Проще поменять квартиру, чем менять гарнитуры, -
сказал Брусничкин. - Давайте махнем. Мне нравится район
площади Восстания.
- А вы где живете?
- На проспекте Мира. Тоже четырехкомнатная.
Предложение Брусничкина не нашло отклика у Орловых.
Наступила пауза. Тогда Никулин, обращаясь к Штучко, сказал:
- Ты говоришь о смелых проектах, о Фридмане. Я с тобой
согласен: нужен полет фантазии, смелый, дерзкий, даже
рискованный. Но при одном условии: нельзя забывать о
национальном стиле, об удобстве, эстетическом элементе.
Смелые проекты есть и у нас. Ты, наверно, видел проект дома
в форме египетской пирамиды? Только на земле - узкая часть.
Высота - сто метров, длина - двести. Этакий парус с одним
лифтом в центре.
- Ну и что же? - Это Брусничкин.
- Чистейшей воды формализм! - порывисто ответил Олег.
- А что вы в таком случае понимаете под словом
"традиции"? - обращаясь к Никулину, быстро перешел в атаку
Брусничкин, - Копировать зодчих прошлого? Это уже будет
архаика, эпигонство, если хотите.
- Зачем копировать? - спокойно отозвался Никулин. -
Продолжать развивать их, вносить свое. И лучшие образцы
нового затем создают традиции, я так понимаю.
- Вот он и вносит свое, предлагая дом-парус, - сказал
Орлов снисходительно и небрежно.
- Не свое вносит, а чужое, безликое, - поморщился Олег. -
Каждый дом должен нести отпечаток личности автора.
- А если ее нет, личности? - заметила Валя.
Людмила Борисовна не могла оставаться безучастной.
Уж если эта скромница и тихоня Валя встряла в разговор и эта
воображала Ариадна ставит шпильки своими репликами, то не
в характере Людмилы Борисовны оставаться в тени. Нет, она в
архитектуре тоже разбирается, и не хуже некоторых, она тоже
может и возразить и поспорить. Особенно с этими фанатиками
старины и национальных традиций. И она заговорила хотя и не
совсем к месту, но зато уверенно и важно:
- В конце концов ничто не вечно - и ленинградское
Адмиралтейство, как и московский дом Пашкова, ждет участь
Парфенона.
- Но жизнь этих зданий можно и нужно продлить. Это в
наших силах, - сказал Никулин. - И желательно, чтоб идущая
им на смену молодая поросль зданий не была безликой,
уродливой, а чем-то напоминала своих предшественников.
Дома, как и люди, должны иметь наследственные гены и с
каждым поколением совершенствоваться.
- Но не нужно дрожать над каждой хибарой только
потому, что она старая. Сносить их надо и на их месте строить
новое, - продолжала настойчиво Людмила Борисовна,
почувствовав себя уязвленной.
- Конечно, где-то достаточно снести случайную ветхую
постройку, чтоб вырисовался прекрасный ансамбль, - сказал
Никулин. - А где-то на освободившейся площадке создать
новое, дополнить старое, но так, чтоб не нарушать гармонии,
цельного. В разумных пределах.
- Как Дворец съездов в Кремле? - сказал Глеб
Трофимович.
- Можно и не так, - ответил Никулин примирительно.
- Хорошо, допустим, в отдельности это здание не имеет
ни архитектурной, ни исторической ценности, и вы решили его
сломать, - стремительно продолжал Макаров. - Но оно уже
вписано в архитектуру, в площадь, улицу, оно этап в
градостроительстве, памятник своего времени. Почему его не
сохранить?
- А если оно ветхое, если содержание его обходится
дороже постройки нового? - продолжал Никулин. - Можно
группы разрозненных зданий превратить в цельный ансамбль,
увязав новое со старым.
Дмитрий Никанорович сделал паузу. Порозовевшее лицо,
резко оттененное сединой еще густых волос, сделалось
строгим и сосредоточенным.
- Я хочу пояснить вопрос, по которому в последнее время
много спорят: о том, что сносить в Москве и что сохранить. Я
не буду возвращаться в недавнее прошлое, когда было безо
всякой надобности уничтожено несколько архитектурных и