Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 74 из 81

усыпальницу, где покоились почитаемые святыми жрецы.

На одной из плит лежал прорицатель Чермак. Арванд Бихуни смиренно

поклонился ему.

— Вставай, святой человек, превеликий прорицатель Чермак. Подымайся,

ты необходим мне в этот трудный час. Я хочу знать, что меня ждет.

Тот неспешно поднялся, снял с себя власяницу, скинул шапку, сдернул с

лица маску и надменно спросил:

— Что именно ты хочешь знать, лживый человек?

Великий жрец побледнел. Перед ним стоял вовсе не Чермак, а тот самый

хетт, который принес в жертву человека, скрываемого под бараньей шкурой.

Арванд Бихуни своею ладонью прикрыл ему рот.

— Никто не должен знать, что ты здесь!..

Всю ночь Арванд Бихуни провел с ним наедине.

* * *

Арбок Перч шел в сторону Арджо Арича. Под мышкой он нес завернутую

голову убиенной жертвы.

Ночь настигла его в глубоком ущелье. Прошел еще немного и наконец

приметил мелькающий под развесистой орешиной слабый огонек. Он знал: это

маслобойня. Подошел, постучал в плотно затворенную дверь. Звякнула

щеколда, и дверь подалась. На пороге показался светлобородый, совсем еще

молодой человек.

— Гость от бога, входи, — пригласил он и тут же засветился

радостью. — О Арбок Перч, входи, брат, входи. Какого бога благодарить, что

привел тебя сюда, а?

Они вошли в помещение.

— Значит, жив ты, Арбок Перч? А говорили, что верховный жрец Арванд

Бихуни убил тебя?..

— Руки у него коротки.

— Благословение огню и воде за то, что ты жив! Ведь уж сколько раз

прошел сквозь огонь и воду.

Арбок Перч бережно положил сверток к стене и сел на мешок, туго

набитый кунжутным семенем.

— Жив-здоров, брат?

— Вот только уверенности нет, — сказал хозяин дома, — что не сегодня

завтра боги не утянут меня в свои объятия. Оно и пошел бы, да вдруг

встречу в лесу кабана... Ну да ладно, что на роду написано...

Он придвинул к гостю столик на низких ножках. Тут же появился юноша.

Принес ячменную лепешку, еще горячую, и кружку солодового пива.

— Угощайся, Арбок Перч, — предложил хозяин дома. — Да помогут боги

каждому из нас прожить до своего часа. Бери, ешь.

Впряженный в давильный камень буйвол размеренно кружил вокруг

маслобойни, делая свое привычное дело.

Арбок Перч жевал хлеб, а на сердце была такая тяжесть, словно этим

самым давильным камнем прижало. Перед глазами стояли хеттский жрец с

окровавленным ножом в руке и Арванд Бихуни. Пожиратели людей всегда

вместе, будь то хетт или армянин. Эх ты, Мари-Луйс, они ведь и тебя

сожрут. Ты воюешь за единобожие. Да поможет тебе твой един бог. Только

как?..

Голоден он был изрядно. Оттого и не заметил, как умял все, чем его

потчевали. Но пора было уходить.

— Да утроят тебе боги то, что я убавил в твоем доме! — сказал он,

подымаясь. — Надо идти, брат.

— Куда ты в такую пору? Забыл, что боги в обиде на тебя? Нашлют

ночных бед, несдобровать. Дождись утра.

Арбок Перч пристально глянул на него и поднял свой сверток.

— А ты что-то недосказал мне?

— Что тут говорить, — с досадой пожал плечами хозяин дома. —

Развалины не иголка, под шапку не упрячешь. Они вопиют. Мы уже не

принадлежим себе. Село разрушили поля истоптали.

— Кто это сделал? И за что?

— Село приняло тебя с твоими мятежниками, наделило чем могло, как у

нас, у армян, принято. Царь про то прознал, явился, двенадцать твоих

воинов на кол вздернул, а сельчан наших, каждого десятого, велел заживо

сжечь. Против кого ты руку поднял? Где ищешь справедливость, заблудший?

Из-за тебя и мы пострадали...

Арбок Перч впервые в жизни не мог понять, что же с ним творится. Мозг

вдруг как молнией пронзил вопрос: и это то, о чем мечталось? Его люди

убиты, а разделившие с ними хлеб-соль сельчане понесли жесточайшую кару.

Придавленный тяжестью своих дум, он направился к двери.

— Доброго пути! — пожелал ему хозяин. — И да помогут тебе боги!

— Ни в коем случае! — оборвал его Арбок Перч. — Отныне я сам себе

бог.

Хозяин сокрушенно воскликнул:

— Конец света!

— О, нет... Только начало света. Я отправлюсь сам к себе. Иду искать

себя, узнать, кто я есть. Я...

— Путь добрый!..

Арбок Перч шагнул за порог, и густая темень поглотила его.

Проходя разрушенным селом, Арбок Перч увидел посаженных на кол людей

и содрогнулся. Неужто и весь мир в такой тьме и муке, как это

полуразрушенное село?..

Евфрат здесь неспокойный, бурный. «Прощай, великая река. Услышу ли

еще твой рокот? А впрочем, чужая ты теперь и пропади пропадом...»

Арбок Перч забирался все глубже и глубже в лес. Вспомнилось, что

царица находится неподалеку, в крепости Хагтарич, сокрытой в дремучей

чащобе. Она и сюда приехала со своим намерением сокрушить бессчетный сонм

богов и восславить единого бога Мажан-Арамазда. Восславить?.. А жрецы вон

снова принесли в жертву человека...

На развилке дорог Арбок Перч задумался: идти или нет к царице? А

почему бы и нет? Надо прийти к ней, положить к стопам голову злосчастной

жертвы и сказать: «Не бывать по-твоему. Извечно человек должен приносить в

жертву другого, себе подобного. Нет, твое желание неисполнимо...»

А еще он скажет и многажды повторит: «Твой царственный супруг

уничтожает моих людей, но при этом позволяет, чтобы враждебные нам хетты,

сговорившись с нашими мерзкими жрецами, у нас же в дому принесли в жертву

человека!..»

Лес живет своей жизнью. В нем свои голоса и посвисты. И в нем своя

затаенная тревога. В лесных деревьях живут души наших предков... Дерево

священно, а человек ничто. Деревьями обычно украшают резные врата храмов,

а потом в этих же храмах приносят в жертву людей... Всюду страх, и человек

везде беззащитен в этом мире ужасов.

Может, если владыкой над людьми останется всего один бог, как того

хочет царица Мари-Луйс, и страха станет меньше?.. Не вберет же в себя один

Мажан-Арамазд всю силу зла низверженных богов?..

А вот и Хагтарич. Крепостные ворота охраняются воинами личной охраны

царицы, которые сразу узнали одинокого путника.

— Э-эй, ты Арбок Перч? — крикнули ему сверху.

— Да, верно, я Арбок Перч.

— Тебя ищет царь! — со страхом проговорил кто-то из воинов. — Твоя

голова оценена щедро. За нее обещаны десять рабов и надел земли в

пятьдесят пахотных дней?!

— Но вам-то что с того, братцы? — усмехнулся Арбок Перч. — Ведь едва

ли достанется хоть малая толика из объявленной за меня награды.

Исполните-ка лучше доброе дело, проводите меня к царице.

Воины посоветовали ему лучше не показываться царице.

Арбок Перч с горечью спросил:

— Может, вас завлекает обещанная царем плата за мою голову? Тогда вот

она, нате, секите, братцы.

И тогда один из воинов, не говоря больше ни слова, пропустил Арбок

Перча в ворота и повел его к царице.

Шли молча, бок о бок.

— Что у тебя в свертке? — спросил вдруг воин.

— Дичь. Несу в подарок царице.

Немного помолчав, воин снова спросил:

— Греха на тебе много?

— Немало, если стремление освободить человека от оков — это грех.

— Э-эх! — присвистнул воин. — Ерунду ты несешь, Арбок Перч. Нешто я

не знаю, сколько за тобой всего — и крови на руках, и греха на душе? Ведь

то, что ты порушил в своих набегах, это не случайность, а нрав твой

злобный буйствует. И зло ты творишь душою своей. Не ярись, если я скажу

тебе, что, по мне, и волею богов, и волею царя ты заслужил смерть.

— Э-эй, черный ворон, не каркай. Кончай свою проповедь. С твоим

невежеством едва ли у тебя в голове когда-нибудь рассеется тьма.