Страница 7 из 12
– Надеюсь, она находится не дома? – забеспокоился Колесников.
– Можешь не волноваться, – фыркнул Роман Григорьевич, – она в научном центре, под неусыпным наблюдением твоих ученых и личным контролем самого президента!
– Она первой исчезнет! – нервничал профессор.
Звонок в дверь прервал цепь лихорадочных рассуждений ученых.
В квартиру вбежали трое.
– Легки на помине, – проворчал Роман Григорьевич с неодобрением наблюдая за суетливыми сверх меры телодвижениями молодых ученых.
– Анатолий Сергеевич, у нас потрясающая новость! – вскричал радостно, Ванечка.
– Мы готовы подтвердить научно, – поддержал товарища Сашенька.
– Что еще? – забеспокоился Анатолий Сергеевич. – Женщина из окружения президента умерла, исчезла, дойдя до нулевого состояния, предшествующего рождению?
– Нет! – торжествуя, вскричал Коленька.
– Пошел обратный ход! – вмешался Ванечка, приплясывая.
– То есть? Объясните! – потребовал Колесников.
– Ей уже шесть лет и она продолжает стремительно расти! – хором произнесли молодые ученые.
– Не по годам, а по часам? – ехидно заметил Роман Григорьевич.
– Именно! – рассмеялись молодые ученые, явно испытывая эйфорию от разрешившейся проблемы.
– Поздравляю! – скептически хмыкнул Роман Григорьевич.
Молодые ученые озадаченно переглянулись, потупились.
– Анатолий Сергеевич, – начал Ванечка.
– Влияние эликсира молодости, – продолжил Сашенька.
– Нам необходимо перевести вас в центр, – категорично заявил Коленька.
11
– Не буду надевать эту пижаму, она мне не идет! – вопила женщина из окружения президента.
Выглядела она девчушкой лет пятнадцати.
Пробегая по коридору, мимо прозрачного бокса, где опутанный проводами, мирно спал младенец в капсуле для недоношенных детей, она, дразнясь, высунула язык.
Роман Григорьевич и Вера смотрели на эту сцену, скептически поджимая губы. Роман Григорьевич поправил белоснежную докторскую шапочку, украшавшую его голову, взглянул на младенца:
– Никогда его таким не видел!
– Хорошенький, – умилилась Вера, роняя слезу.
– Он твой отец! – напомнил Роман Григорьевич.
– Знаю, – вздохнула Вера, – просто не могу удержаться, я так мечтала о внуках!
Расплакалась она и, всхлипывая, продолжила говорить:
– Чтобы все как у людей, дети, внуки, дом – полная чаша!
Неожиданно и Роман Григорьевич всхлипнул, вытер непрошеную слезу.
– Эх, Вера, нам ли быть в печали! – грустно улыбнулся он, обнимая ее за плечи.
– Показания в норме! – пробегая мимо и пытаясь схватить непослушную девочку, ту самую, бывшую женщиной из окружения президента.
– В норме для кого? – насмешливо осведомился Роман Григорьевич.
– В норме для недоношенного младенца, пятимесячного! – прокричал из конца коридора, молодой ученый.
Вера ахнула, а Роман Григорьевич сказал:
– Вот всегда так, риск – благородное дело! Сколько замечательных мудрецов погибло от неправильно пошедшего эксперимента! Испытано на себе, говорят одни, а другие валяются в могилах!
Вера разрыдалась и, приникнув к стеклянному боксу, шептала, глядя на неподвижного ребенка:
– Папа, папочка!
Мимо пробежала девушка лет семнадцати, та самая, женщина из окружения президента и остановилась, кокетничая с Сашенькой.
– Растет! – кивнул он на девушку.
Вера и Роман Григорьевич бросили быстрый взгляд на младенца и одновременно вскрикнули, младенец стал больше. Пошел обратный ход!
Через неделю Вера уже еле поспевала за шустрым пятилетним отцом. Через две недели спорила с непокорным подростком. Через три недели уговаривала его бриться.
А через два месяца перед собранием ученых научного института стояли двое: молодая женщина, лет двадцати пяти и мужчина, лет сорока.
– Потеряли ли они прежние, накопленные за жизнь, знания? – прозвучал вопрос из зала.
Молодые ученые, чинно восседающие за длинным столом, накрытым белой скатертью, не задумываясь, синхронно ответили:
– Нет!
Тогда присутствующие в зале, недоверчиво обратились к профессору:
– Анатолий Сергеевич, что произошло за время вашей трансформации?
– В какое-то время, – начал Колесников, – у меня помутилось сознание.
– На что это было похоже? – выкрикнули из зала.
– На сильное опьянение, когда не можешь сообразить, где ты и что с тобой! – тут же ответил, со знанием дела, Колесников.
– И когда вас настигло такое состояние?
– Когда я деградировал до состояния пятилетнего ребенка!
– А при обратном ходе? – допытывались присутствующие.
– То же самое, – отвечал профессор, – но по мере роста тела, а стало быть, и мозга, знания возвращались и уже в возрасте пятнадцати лет совершенно восстановились!
– А вы? – обратились из зала к женщине из окружения президента.
– Ну, не знаю, – надула она губы, капризно оглядывая аудиторию.
– Она не восстановилась, – ответил за нее Ванечка.
– Что это значит? – зашумели ученые.
Коленька поднял руку, призывая к тишине:
– Все просто. Ее знания, – показал он рукой на девицу, – были не настоящими. Она оперировала чужими фразами, использовала чужие мысли, выдавая за собственные, но пройдя обратный ход, стала тем, кем является.
– Курицей! – громко произнес Роман Григорьевич, сидевший на переднем ряду.
– Сам ты курица! – обиделась девица и демонстративно задрала нос. – Дурак!
Ученые вновь зашумели.
– То есть, выражаясь конкретнее, – прокричали из зала, – выпив эликсир молодости, любой может деградировать, хотя и казался окружающим умным и эрудированным человеком?
– Именно! – улыбнулся Сашенька.
– Но, кто же решится на такой эксперимент, есть ли у вас еще желающие?
– Дураков нет! – насмешливо произнес Роман Григорьевич.
– Сам дурак, – тут же среагировала девица, бросив обиженный взгляд на седого ученого.
– Кандидатов нет, – печально произнес Ванечка и воспрянул, – но мы работаем над эликсиром, возможно в ближайшем будущем…
– Надо попробовать убрать спирт из состава эликсира, – вмешался тут профессор Колесников.
– Что, простите? – хором спросили молодые ученые.
– Убрать спирт, – повторил Колесников непреклонно, – и тогда, все будет хорошо!
12
Осенний воздух был прозрачен и чист, чувствовалось приближение зимы. Клены уже одевшиеся в багряные наряды горделиво покачивались под тихим, спокойным ветерком.
Колесников поглядев в окно, вздохнул и продолжил прерванный, было, разговор с другом:
– Дом можно купить и продать. Автомобиль рано или поздно заменить, а вот близкого человека заменить нельзя, никогда нельзя!
Роман Григорьевич согласно кивнул и взглянул вверх. Под потолком висела синяя люстра. Ее неправдоподобный свет смешивался с мягким светом настенных цветных бра. Пол был укрыт, синим ковром.
Из кухни доносился запах жареной картошки с луком.
– Вера старается! – мечтательно улыбнулся Анатолий Сергеевич.
– Вся жизнь впереди! – закивал Роман Григорьевич.
– А что она видела? – спросил Анатолий Сергеевич.
– Ты о чем?
Колесников принялся перечислять, не позабыв упомянуть школу для тупых детей, выживание в девяностые годы и пьяницу-мужа с погибшим внуком, Сережей.
О Сереже ему хотелось поговорить с другом отдельно, но тут в комнату вошла Вера и пригласила друзей к столу, на кухню.
– А как твои призраки?
– Вижу! – равнодушно обронил Анатолий Сергеевич.
– Ну и? – отправляя кусочек жареной картошки в рот, спросил Роман Григорьевич.
– Никак! – пожал плечами Колесников. – Что я им? Они, в основном, ходят за своими родственниками.
– Бледные и мрачные?
– Всякие, – пожал плечами профессор, не рассказывая о присутствующей тут же, жене друга, легкими пальчиками касающейся седой шевелюры мужа, – честно говоря, на первых порах я опасался, что сошел с ума, и как хорошо было, меня тогда никто не понимал!