Страница 189 из 233
Спрашивал его мужик справа, с плоским лицом, бородатый, в телячьей
шапке.
- А почему это интересует вас?
- Да вот, не наборщик ли, случайно? - Мужик заметил недоумение на лице
Апейки. - Ну, может, набираете людей куда-нибудь?
- А! Нет.
Вмешался, не сразу, другой, тоже бородатый, с острыми глазками:
- А откуда, издалека? - Он сидел на фанерном сундучке. Повозился, сел
удобнее, разъяснил: - На заработки едем.
Дак вот и спрашиваем...
- Так вы ж, может, выбрали уже дорогу?
- Да так что и нет. В том и дело, что нет. - Он снова разъяснил: -
Летом в болоте под Оршей работы, говорят, не переработать, а теперь,
зимою, - куда? ..
Тот, в телячьей шапке, помог ему:
- Надумали, поедем - попытаем. Без спросу сидя - все равно не найдешь.
Судя по тому, как сразу прилип к их разговору третий, в поддевке из
шинели, их было трое. Апейка глянул испытующе, остро:
- А как же хозяйства? Побросали?
Телячья шапка кивнула неопределенно:
- Можно сказать, что и побросали...
- От твердого задания или от колхоза? - пошел Апейка напрямую.
- У меня было, - спокойно признался тот, что в телячьей шапке. - А у
них - нет. Они - маломощные. Андрей, - кивнул он на молчаливого, - этот
дак в колхозе уже был. Да и теперь в колхозе, можно сказать.
- И ему твердое - неправильно... - отозвался молчаливый, в поддевке. -
За то, что в колхоз отказался... "Посмотрю", - сказал...
- Чего ж вы из колхоза? - Апейка глянул на молчаливого.
Тот спрятал глаза, зло махнул рукой.
- Там колхоз такой, - взялся объяснять тот, что сидел на сундучке. -
Колхоз. Кони дохнут. Сеять нечем. Половина погнила, половину - потеряли,
порастаскали. Работают - ворон ловят в поле. Поспит в борозде - "палочку"
поставь.
Базар какой-то.
Апейка слова не успел сказать в ответ: подошел чуть не впритык
бородатый в телячьей шапке, решительно, горячо дохнул:
- Ярощук спрашивает: "Пойдешь или нет?" - Он передохнул. - "Другие -
как кто, а я - нет. Не пойду!" - говорю. Ярощук: "Почему?!" - "Не уверен",
- говорю. Тогда он, Ярощук: "Ты ч-что ж, не веришь советской власти?!" Да
я сам не глупого батька дитя. "Советской власти, говорю, верю, а в колхозе
- не уверен". Он, Ярощук, как услышал - позеленел от злости, что не его
взяла. Что я упираюсь. И как бы еще надсмехаюсь над ним. Хотя какой там
смех. За живое взяло: кричать хочется. И упрямство - как у норовистого
коня. "Д-добре!" - говорит. Так говорит, что вижу: добра не будет. И
правда - твердое задание мне! Влепил, да еще грозится: "Не оставишь
кулацкие штучки - изолируем! Как опасный элемент!.." - Бородатый плюнул со
злостью, подергал бороду дрожащей рукой. - Я выполнил все: подмел под
метлу. Детей голодных оставил. Одолжил, чего не хватило.
А выполнил. - Оба его товарища кивали: все, как было, говорит. Тот же,
в телячьей шапке, смотрел не видя. Жил воспоминанием. - Оно то правда, я -
г опасный, - произнес потом в раздумье. - Опасный, правда. Люди смотрят на
меня. Как я - так и они. А только если разобраться, - он будто возразил
кому-то, - так опасный элемент, по правде, не я, а тот колхоз. Он, такой
колхоз, - самый опасный элемент!
- А кто ж виноват, что колхоз такой? - задело Апейку.
Он будто обвинял. Обвинял строго, не колеблясь.
- А - я?
- А кто же? И вы. И он, - кивнул Апейка на Андрея, колхозника. - И все.
- Кто как, а я - ни при чем, - отрезал твердозаданник. - Я так думаю:
беретесь научить людей жить по-новому, дак учите. Учите! - Уже он
обвинял Апейку. - Наладьте сначала, а потом других зовите. А то впихнули
людей, не разобрались толком с одними, а скорей гонят других. Как на пожар.
Трубят на весь свет - первые среди всех! Скоро добьемся на сто
процентов! Герои на всю республику! Портреты печатают в газетах, хвалят!
Берите пример!..
Апейка спросил, из какого они района. Оказалось, из Климовичского,
слава о котором действительно гремела по всей республике.
- И откуда он, толк тот, будет? - вступил в разговор сидевший на
сундучке. - Прислали того Ярощука колхоз строить, А он сам ни пахал, ни
сеял никогда.
- И пахать не будет!
- Конечно ж не будет. А командует! Ему лишь бы скорей! Лишь бы впихнуть
да доложить! Что задание выполнил, организовал всех! Да скорей домой, в
город, к жене теплой своей!
- Да разве ж он думать будет толком, что выйдет из всего этого завтра?
- Он-то не думает, а что ж - вы думаете? - поддел строго Апейка. -
Земледельцы! Бросили землю, поле - пусть дядя пашет!
Пускай дядя колхоз подымает, народ кормит!
Они не ожидали такого поворота. Апейка заметил, как сразу ушли в себя,
обособились от него.
- Было время, кормили, - неприязненно сказал тот, в телячьей шапке. - И
пахали, и сеяли, и кормили.
- Да не очень-то и кормили, - снова пошел в наступление Апейка.
Чувствовал: не угов-аривать надо, а наступать твердо. - Нечем особенно
хвалиться. И раньше - не густо.
А теперь, когда заводов столько строится, когда города растут, - и
совсем на голодный паек посадили б!
Бородатый глянул из-под телячьей шапки:
- Посмотрим, как вас колхозы накормят!
Апейка словно ожидал этого:
- Вот именно - смотреть будете! Другие будут пахать, сеять, биться,
подымая хозяйство в селах, а вы - смотреть! - Он сказал тому, что в
телячьей шапке: - Сами удираете, да еще за собой людей тянете!
- Никого я не тяну! Я отщил, может, еще пятерых! Если б я хотел, дак
полсела, может, пошло б!
Его товарищи кивали: правду говорят, сами пошли, и другие просились.
- Не одни мы, - как бы повинился сидевший на сундучке. - Думаете, тут,
на вокзале, мало таких? Половина, может, а то и больше. Все смотрят, куда
бы деться...
- Нет, не все. На виду всегда то, что поверху плывет.
Будет кому и пахать, и сеять, хлеб делать. Кормить - в том числе и вас.
Апейка видел: не хотели уже смотреть на него. Были как чужие. Бородатый
не скрывал озлобленности: еще один указчик нашелся! Но Апейка не жалел:
была уверенность, что правильно так строго повел речь. И их нечего
хвалить. Хоть он понимает и справедливость и боль их, кого глупость
какого-то Ярощука выгнала из родных дворов. Глупость Ярощука да свой
страх... Пускай знают, что есть и другая, большая правда...
Однако надо и к ним справедливым быть. Есть у них своя правда, есть. И
нечего скрывать это. Да и разве уж так упреки нужны им теперь: совет,
трезвый, разумный, - вот что им нужно прежде всего!..
- Не повезло вам, - сказал он мягче, как бы одумавшись. Они уловили в
его тоне сочувствие, посмотрели на него недоверчиво, испытующе. - Не
повезло. С Ярощуком.
Все трое промолчали, но Апейка заметил: это - понравилось. Вновь как бы
стали ближе. Только тот, в телячьей шапке, поглядывал недоверчиво.
- Ярощук, может быть, ваша правда, дурак... - Апейка задумался. Начал
рассуждать вслух: - Только ж тут и так можно рассудить: Ярощук - то
Ярощук. Ярощук - сбоку припека... Да и то, конечно, правда: недолгий
гость... Не сам убежит - так выгонят. Раскусят, что за птица, - метлой
выметут! - Заметил у бородатого сомнение, возразил твердо: - Выгонят!
Раньше или позже - выгонят!
- В том и дело, что, может, и погонят - да поздно!
- Поздно не будет! - Апейка говорил уверенно, как бы все знал заранее,
наперед. Знал: только так сможет переубедить, если вообще сможет
переубедить. - Но не в том соль... Ярощук - Ярощуком, а колхоз - колхозом.