На перекрестках столетий

О курсе нечего было и думать — судно вертело на волнах и несло в неизвестном направлении. Промокшие до нитки ребята изо всех сил вычерпывали воду, пробовали грести. Между тем второй ушкуй отогнало далеко к северу. Волны здесь были еще выше, в любую секунду грозя перевернуть судно. Сережа с Таней, не разгибаясь, вычерпывали воду ведерком и какой-то подвернувшейся под руку кастрюлей. Женя на руле по мере возможности ставил ушкуй наперерез волне. Алла не подавала признаков жизни…

Ливень кончился так же внезапно, как и начался. Вспышки молнии и раскаты грома постепенно смещались к северу. Небо светлело, и наконец из растрепанных туч вынырнуло солнце.

Оглядевшись по сторонам, Володя убедился, что второго ушкуя нигде нет.

— Смотрите! Нас вынесло к маяку.

Белая башня маяка словно поднималась из воды. Сверившись по карте, Саша объявил, что перед ними остров Сухо.

Он не ошибся. Это был клочок суши, созданный в свое время по приказу Петра Первого. В ту пору здесь на отмели часто терпели аварию корабли. Петр повелел засыпать отмель, «чтобы всегда было сухо». Потянулись к песчаной отмели тяжело груженные барки, и возник посреди беспокойной Ладоги искусственный островок, на котором позднее установили маяк.

— Всем на весла! — скомандовал Громов. — Будем пробиваться к маяку.

Однако это оказалось трудным делом. Попытки завести мотор ни к чему не привели — очевидно, во время шторма вода попала в карбюратор и залила свечи зажигания. Суденышко продолжало швырять из стороны в сторону, оно едва слушалось руля. Весла поминутно зарывались в кипящие волны.

— Ой, нас тащит мимо! — крикнула Маша.

— Загребать правым! — Голос Володи дрожал от напряжения.

Мощное течение и ветер несли ушкуй вдоль отлогого берега. Гребцы прилагали максимум усилий, чтобы приблизиться к острову. Еще один отчаянный рывок, и вот узкая полоска прибрежного песка начала медленно надвигаться. Когда до берега осталось двадцать-тридцать метров, Володя и Саша спрыгнули в воду. Она доходила им до пояса. Продрогшие и измученные ребята с трудом вытащили свою ладью на песок и бессильно повалились рядом.

— Надо идти к маяку, — сказала Маша, — там, наверно, кто-нибудь есть.

Через несколько минут они добрались до железной двери.

— Кого там еще принесло? — послышался хриплый мужской голос.

Дверь отворилась, и на пороге появился пожилой человек в брезентовой штормовке и резиновых сапогах.

— Э-э… Да вы никак из города, — протянул он, оглядев прибывших.

— Ага. У нас товарищи на озере во время грозы потерялись, — быстро заговорил Володя. — Может, с маяка удастся их увидеть?

— С маяка? Ну что ж, попробуйте, — разрешил смотритель.

Вслед за ним ребята поднялись по узкой винтовой лестнице на обзорную площадку, с которой все озеро было как на ладони.

— Вот они! — Старик указал на то появлявшуюся, то исчезавшую в волнах еле заметную точку, рассмотреть которую мог только его острый, привычный глаз.

— Как бы подать им сигнал? — повернулся к смотрителю Володя.

— Сейчас запустим ракету, — спокойно сказал тот.

В следующий момент в небо взлетела красная ракета, за ней зеленая, потом еще красная.

— По-моему, они повернули сюда. — Смотритель протянул Громову бинокль. — Вот, гляньте.

Только в бинокль, да и то не сразу, смог Володя различить среди белых гребешков прикрученный к мачте парус второго ушкуя. Было заметно, что он держится довольно устойчиво.

— На моторе идут, — обронил стоявший рядом смотритель. — Через полчасика будут здесь.

— Только бы мимо не проскочили.

— Не должны. Прямо на нас курс держат.

В ожидании товарищей спустились в нижнее помещение, где жил смотритель маяка, и с удовольствием выпили горячего чая, любезно предложенного хозяином. Звали его Геннадий Борисович, и оказался он совсем не таким суровым и нелюдимым, как на первый взгляд, а в интересующих ребят вопросах он проявил завидную осведомленность.

— Невский-то, конечно, по нашему озеру ходил, — рассказывал Геннадий Борисович, ставя на огонь второй чайник. — Но ведь суда у него, сами знаете, попрочнее ваших были. Вам еще повезло, что волна сегодня небольшая, а то бы несдобровать… Рискованный это путь, очень рискованный.

— Я читал, в Великую Отечественную войну за этот остров бой был упорный, — сказал Саша.

— Ну как же, еще и сейчас осколки находят. Меня тоже порядком посекли. Я тогда на морском охотнике служил. Подняли нас по тревоге и полным ходом сюда, к Сухо. А бой уже завязался. Фашисты десант под прикрытием авиации высадили. Батарею, что на острове была расположена, окружили. Наши корабли и самолеты тоже в долгу не остались… Мы в самый раз подоспели…

Тут старый солдат бросил взгляд в окно и поднялся.

— Кажись, ваши, — сказал он.

— Подходят! — обрадовалась Нина Николаевна.

Второй ушкуй медленно приближался к острову. С обеих сторон раздались крики «ура!».

Зайдя в воду, ребята помогли товарищам выбраться на берег. Аллу пришлось вынести на руках, Таня держалась молодцом и даже пробовала шутить. О Сереже с Женей нечего было и говорить. На их долю выпала основная тяжесть.

— Спасибо, выручил мотор, который все время действовал исправно. Ракеты с маяка указали нужное направление, хотя ни маяка, ни острова еще не было видно, — торопливо и сбивчиво рассказывал Женя. — Но уже стало ясно, что впереди — спасение.

Когда вновь прибывшие немного успокоились и согрелись, все еще бледная как смерть Алла с дрожащей улыбкой на губах попыталась как-то объяснить свое состояние.

— Ничего, ничего, со всяким бывает, — утешала ее Нина Николаевна.

— Нет, я для такого похода не гожусь, — твердила девушка. — Какой из меня матрос? Как только доберемся до Волхова, я сойду на берег.

Товарищи пытались разубедить ее, но все было напрасно. Алла стояла на своем.

— Ты даже представить себе не можешь, как мне было плохо, — призналась она Маше. — Больше я этого не выдержу.

Прозрачная белая ночь опустилась на тихий озерный островок. Волны улеглись и лишь изредка лениво плескались о берег. Трудно было поверить, что всего пару часов назад здесь по-настоящему штормило.

Геннадий Борисович предложил ушкуйникам переночевать на маяке.

Отказавшись от ужина, они тут же воспользовались предложением, и никакая гроза не могла бы разбудить их.

Раннее ясное утро застало ребят за сборами в дорогу. Вещи и продукты более-менее просохли, но нужно было еще исправить мотор на первом ушкуе и починить парус. С помощью Геннадия Борисовича, который разыскал в своем хозяйстве куски просмоленной парусины, специальную иглу огромных размеров и толстенные нитки, разрывы ликвидировали, и парус приобрел пусть и не прежний нарядный, но все же вполне сносный вид. Женя с Сашей справились с мотором только к обеду.

Подзаправившись на дорогу, путешественники в последний раз крепко пожали руку смотрителю и, подарив ему на память значок яхт-клуба, заняли свои места в ушкуях. Отчалили от берега, держа курс на устье Волхова.

Озерные духи решили, вероятно, вознаградить ушкуйников за вчерашние испытания. Погода стояла безоблачная, и плавание на сей раз прошло без происшествий. Только когда на горизонте показался мыс Воронов, а за ним и весь остров Птинов, откуда начиналась Волховская губа, подул свежий западный ветер. Он вызвал небольшую качку, которая, впрочем, не доставила экипажам обоих судов особых хлопот.

Постепенно берега разошлись, блеснуло широкое русло реки. Это был Волхов.

Ладожское озеро осталось позади!

Справа появился Новоладожский канал. Туда как раз входил караван из нескольких барж с песком. Его вел маленький, нещадно дымивший буксир.

— И все-таки правильно, что мы не пошли каналом, — заметил неисправимый Женя. — Тащились бы вот так целый день за баржами. Никакой романтики!

— Да, романтики нам хватило, — усмехнулся Володя. — Теперь будем осторожнее.

Окруженные палисадниками дома Новой Ладоги манили к себе, но идти в город не было уже сил. После небольшого совещания решили переночевать в сосновой роще на берегу Волхова, а осмотр города отложить на следующий день. На мелководье солнце прогрело реку до самого дна, и все с удовольствием искупались.